Гарри Поттер и Песочные Часы - Gierre

— Ты чего–то хотел, Драко? — спросил он, подойдя к слизеринцу.

— Завтра будет ужин, — ответил Драко, нервно прикусив губу, чего за ним никогда не наблюдалось. — Хотел сказать тебе кое–что. Есть минутка?

Они вышли из Большого Зала и вывернули к коридору, ведущему в подземелье. Драко нашел пустующий кабинет, открыл его и, пропустив Гарри за собой, осторожно прикрыл дверь. Среди начищенных домовыми эльфами столов они были одни.

— Отец велел не говорить тебе, — начал Драко и снова прикусил губу, — он сказал, что ты можешь разозлиться. Но я каждый день получаю письма от мамы.

— Что–то случилось? — удивился Гарри. Ему казалось, что двух небольших состояний будет достаточно, чтобы поправить дела дома Малфоев.

— Не знаю, — ответил Драко. — У нас поселился гость. Странный тип. Отец написал мне, что завтра он будет за праздничным столом. Гарри, держись от него подальше.

Договорив, Драко пулей вылетел из кабинета, и дверь хлопнула, оглушив Гарри и оставив в растерянности посреди пустых столов. Драко Малфой только что проявил любезность.

По дороге в гостиную Пуффендуя Гарри старательно расшифровывал сказанное Малфоем. Пять лет назад он принял бы это за чистую монету, но совсем недавно его осенило, что волшебники вокруг воспринимали мир по–разному. У Драко была какая–то цель, он хотел чего–то, и ради этого он заставил себя предупредить Гарри о возможной опасности. Возможно, это была привязанность к семье, возможно, страх за собственное благополучие, но, возможно, это было что–то еще, более глубокое. Гарри решил, что примет к сведению услышанное, но не станет ничего предпринимать до тех пор, пока не разберется в ситуации хоть чуточку лучше.

«Странным типом», конечно же, был Барти Крауч–младший. Гарри уже не сомневался, что именно он убил собственного отца, и, возможно, именно он убил Грозного Глаза. Всего год назад младшему Барти удалось с помощью чужой палочки не просто одолеть Грюма, но даже держать его в неволе целый учебный год, обхитрить Дамблдора и подготовить ритуал воскрешения Темного Лорда. Барти Крауч–младший был опасен, куда более опасен, чем тщеславный Люциус и даже едкий и желчный Снейп.

— У тебя такой вид, будто ты собрался на казнь, — весело заявила Тонкс, столкнувшись с Гарри возле бочек, ведущих в гостиную.

— Плохой день, — ответил Гарри.

— По лицу кажется, что плохой год, — она подмигнула и пошла дальше по своим делам.

Гарри не мог с ней не согласиться. Целый год в компании Амбридж, где они вынуждены были скрываться от всего и вся, изматывающие занятия окклюменцией, которая не помогала ему для защиты от Волан–де–Морта, и, наконец, путешествие в прошлое. И все же оставалось слишком много вещей, которые нельзя было откладывать даже на пару дней.

Наутро, проснувшись раньше обычного, он сходил на кухню к домовым эльфам и попросил пару кусков пирога с мясом. Домовики засуетились, достали откуда–то удобную вместительную сумку и погрузили туда почти целый пирог. Гарри хотел сердечно поблагодарить их и уже открыл рот, но потом вспомнил, что домовики были сплоченной общиной, всегда делились друг с другом сплетнями, а значит его сердечная благодарность будет на первых страницах несуществующего издания магических существ. Темные Лорды не благодарят домовых эльфов, Темные Лорды молча принимают пирог и уходят.

Макгонагалл несколько раз, пока они садились в экипаж до Хогсмида, напомнила Гарри, что не считает путешествие в поместье Малфоев хорошим продолжением дня. Ее согласие и неделю назад было для Гарри большой неожиданностью, но теперь он понял, что она поставила себе цель отговорить его от безумной затеи, держа поблизости.

Действительно, пока карета неторопливо ехала по засыпанной снегом дорожке, профессор трансфигурации увлеченно расписывала, по какой причине Гарри не стоит принимать приглашение Драко.

— Мы с ним хорошо ладим, — отрезал Гарри, пользуясь тем, что одиннадцатилетние дети могут дружить вопреки здравому смыслу. Он уже успел заметить, что компании первокурсников при всей своей нелепости выглядели стайками счастливых сов разных видов.

— Правда? — удивилась Макгонагалл. Они почти доехали до Хогсмида, и вид у профессора был весьма озадаченный.

— Да, я узнал, что у его семьи большие проблемы и передал немного денег, — ответил Гарри.

Профессор сделала вид, что не улыбается, и Гарри, чувствуя себя виртуозом обмана, понял — она считает, что он протянул Малфоям галеон.

Трансгрессировать было непривычно, но Макгонагалл ничуть не удивилась его реакции, даже восприняла ее с энтузиазмом и сунула ему потрепанного вида леденец.

— Всегда держу для таких случаев, — объяснила она.

Они стояли перед входом в Больницу Святого Мунго, и Гарри вспоминал, как совсем недавно внутри в одной из палат лежал Мистер Уизли, а вокруг бегали суетились друзья — Рон и Гермиона. Это было хорошее время, но, как с неудовольствием добавил он самому себе мысленно, совершенно бесполезное.

— Ну, что ж, пойдемте, мистер Поттер, — Макгонагалл по–своему истолковала его замешательство и легко подтолкнула в спину. — Ваш крестный — хороший человек. Я рада, что Визенгамот оправдал его. Просидеть так долго в Азкабане тяжело. Уверена, что он будет очень рад вас видеть.

— Спасибо, — ответил Гарри, потому что это было то, что она хотела услышать.

Персонал больницы не обращал на них никакого внимания, только вежливая волшебница за столом в большом холле поздоровалась с Макгонагалл. Машинально Гарри отметил, что бдительность местных лекарей оставляет желать лучшего. Они прошли пару лестничных пролетов, свернули в коридор, затем добрались до последней двери, и профессор открыла ее, осторожно заглянув внутрь.

— Заходите, профессор! — раздался изнутри голос Сириуса.

— Не думаю, что вам стоит называть меня профессором, мистер Блэк, — строго ответила Макгонагалл, но Гарри слышал, что она улыбается. В душе, где–то очень глубоко.

— Как же еще я могу вас называть?

— Учитывая, что авроры подловили вас на использовании анимагии в пределах Азкабана, полагаю, лучше бы не уделять внимание моему вкладу в ваше образование, — продолжила профессор.

Гарри нервно рассмеялся — он уже какое–то время стоял возле постели Сириуса, но пока они говорили с Макгонагалл, это вроде как не считалось. Наконец, Бродяга обернулся к крестнику, расплылся в самой широкой из возможных для него улыбок, и стал похож на добродушную колли.

— Гарри! Ну, просто вылитый Джеймс! — восхитился он, вставая с кровати.

Им обоим было неловко. Сириус кружил вокруг и продолжал восхищенно цокать языком, а Гарри растерянно стоял на месте. Он хотел выпалить, что они знакомы, что два года назад Гарри спас его от дементоров Азкабана, что Сириус был его другом, и что больше всего на свете он хотел бы жить в старом доме Блэков, пусть даже там останется Кикимер. Но он стоял и разглядывал крестного, как будто видел впервые.

— Ну, что же вы! — воскликнула Макгонагалл. — Обнимите друг друга!

Гарри слышал, что она очень волновалась, и чужое волнение странным образом успокоило его. Сириус подошел ближе, обнял крестника, потрепал по голове, а потом, облегченно выдохнув, отступил сразу на три шага, словно опасался, что иначе Гарри побежит следом.

— Вот, я принес тебе пирог, — пробормотал Гарри и передал сверток от домовых эльфов.

— Ух ты! — рассмеялся Сириус. — Мой домовик таскает мне точно такие же. Надеюсь, этот не такой деревянный.

Макгонагалл деликатно кашлянула, и тогда Сириус понял, что сказал, и как Гарри мог воспринять эти слова.

— Извини. Большое спасибо за пирог, уверен, что он очень вкусный, — поспешно поправился Сириус. И пока он продолжал говорить, рассказывая, сколько чудесных блюд попробовал в Хогвартсе, Гарри думал о посторонних вещах, лишь изредка вслушиваясь в болтовню крестного.

Он думал о том, что Сириус был лучшим другом его отца, Джеймса Поттера, и вскоре после гибели Джеймса попал в Азкабан, сраженный горем от потери самых близких людей и одновременно несправедливостью Визенгамота. В другой истории, где Гарри собственными руками спас его от дементоров, Сириус считал его героем, но в этой — в этой он думал, что Гарри просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время, а спасение пришло от справедливого суда и законов магического мира. Этот Сириус не лежал возле озера, окруженный парящими дементорами, не чувствовал близость смерти и не видел, как Гарри вызывает патронуса. Этот Сириус смотрел на Гарри, как на одиннадцатилетнего мальчишку, совершенно незнакомого и, в сущности, неинтересного.

Гарри осмотрелся по сторонам, пользуясь тем, что Сириус увлекся воспоминаниями о Хогвартсе. Палата, которую выделили реабилитированному узнику, была просторной, чистой и уютной. Очевидно, сюда мог трансгрессировать Кикимер и доставлять все необходимое. В углу стояло радио, выпуски «Пророка» были раскиданы на тумбе возле двери, а рядом с кроватью громоздились стопки книг. Сириус, очевидно, был заперт. Ни о чем таком он не рассказывал в письмах, не делился с Гарри тем, что его по какой–то причине не отпускают домой, хотя и позволили использовать домовика.