Иллюзия любви - Екатерина Савина

– Ты же хотела писать о собственной жизни? – напомнила я.

Даша только вздохнула и махнула рукой в знак того, что после рассказанной Марианной Генриховной истории, собственная жизнь ее представляется скудной и неинтересной.

Даша помолчала еще немного и тихонько позвала:

– Марианна Генриховна!

– Да? – повернулась Марианна Генриховна, и я который раз поразилась тому, какой точеный и породистый ее профиль – выходца из деревни.

– А что там дальше было с Анной... С вашей дочерью?

– Извините... – совсем тихо проговорила Марианна Генриховна, – мне тяжело об этом... Как-нибудь потом...

Она помолчала еще немного и добавила:

– В деревне у Анны остался жених... Сейчас он переехал в Москву. Очень часто ко мне заходит. Сидим, разговариваем. Иваном его зовут... Очень он Анну любил. И сейчас любит – до сих пор не женился, хотя парень хоть куда...

У Даши загорелись глаза. Казалось, она сейчас выхватит из кармана записную книжку и начнет строчить туда – собирая материал для своей книги. Наверное, она так бы и поступила, если бы при ней была записная книжка.

Я отхлебнула еще чаю. Марианна Генриховна заговорила снова. Она рассказывала о чем-то совсем отвлеченном, ее голосок звенел, как серебряный колокольчик. Даша слушала ее, словно завороженная.

«Как хорошо здесь, – вдруг подумала я, – так приятно попить чай с такой прекрасной дамой, как Марианна Генриховна. Так уютно»...

И тут в дверь постучали.

Меня словно подкинуло. Я немедленно вспомнила, зачем мы сюда пришли. Имя «дядя Моня» резануло мои внутренности, словно бритва.

– Сидите, сидите, – проговорила Марианна Генриховна, и я вдруг заметила, что вскочила.

Я снова опустилась на стул.

– Я сама открою, – сказала еще Марианна Генриховна и пошла в прихожую.

– Даша! – шепнула я.

Даша повернулась ко мне и посмотрела как-то... Как-то растерянно, что ли?

– Это наверняка дядя Моня, – шепотом проговорила я.

– Кто? – недоуменно переспросила Даша.

– Дядя Моня! – повторила я, порядком разозленная странным отстутствующим видом своей подруги.

Тут Даша перестала, наконец, парить в облаках и спустилась на землю, грохнувшись о каменную твердь.

– Дядя Моня? – прошептала она, заметно бледнея. – Ты думаешь, это он пришел?

– А кто же еще? – прошипела в ответ я.

Щелкнул в прихожей дверной замок.

Оставив возле своего дома машину, Васик еще долго стоял у подъезда, думая о том, что делать ему дальше. Он вспомнил, что Даша просила его остаться дома, пока ему не позвонят, но Васик представил вдруг внутренности своей пустой квартиры, где все так обрыдло, и даже застонал от безысходной тоски и сосущего чувства ужасного одиночества.

– Напиться, что ли?.. – уныло проговорил он вслух. – Да нет, что-то не хочется...

Пить ему и в самом деле не хотелось.

– Наверное, в первый раз в жизни со мной такое, – невесело усмехнулся он.

Васик еще минуту стоял неподвижно, потом сунул руки в карманы и пошел...

Он просто шел. Просто переставлял ноги, как он привык делать с детства, когда ему нужно было перемещаться в окружающем его пространстве.

У сегодняшней его прогулки не было ни маршрута, ни цели, ни даже – смысла.

Васик был настолько погружен в свои мысли, что когда он случайно остановился и рассеянно огляделся вокруг, город, где он родился и вырос, показался ему совершенно чужим.

Он как будто очнулся, когда очутился на набережной. Поднялся ветер, Москва-река гулко шумела вдали, а волны, разбивающиеся о камни парапета, шипели ничуть не громче ревуших неподалеку автомобильных моторов.

Начало уже светать. Васик почему-то совсем не удивился тому, что пробродил по городу всю ночь – и ничего не помнит – даже собственных мыслей не помнит. Он как будто проспал все это время.

– Нужно возвращаться, – проговорил он вслух, потому что никто не мог его услышать из-за шума речных волн, – Поговорить с Ниной... Решить, что нам делать дальше... Что она мне сегодня скажет?..

Он вдруг вспомнил о Даше и Ольге.

– Что они там говорили о Нине? – прошептал он. – Почему мне нельзя соваться к ней? Совершенно не понимаю. Какая-то глупость. Да что там... Разве они могут понять, что сейчас творится у меня внутри...

Внезапно Васик замолчал.

Он еще довольно долго стоял, глядя на реку. Он кусал губы... грызла его мысль, а он столько раз за сегодняшний день не давал ей пробиться в пределы его сознания, что наконец, не выдержав ужасающего напряжения, тряхнул головой и проговорил:

– Все равно, что она мне скажет. Пусть даже будет так, что она попросит никогда-никогда не беспокоить ее. Я просто не смогу исполнить этой просьбы. Я буду всегда рядом с ней и не может быть такого, чтобы положения не изменилось. Да...

Вдруг внезапная мысль пришла в его голову.

«А ведь это совершенный метод, – подумал он, – жаль, что у нас – людей – никогда не хватает терпения. Это и вправду совершенный метод – думать о том, что рано или поздно мы всегда будем вместе»...

Потом закрыл глаза и ни о чем не думал, пока солнце не показалось из-за верхушек высоких домов.

– Мне бы только посмотреть на нее, – произнес Васик, после того, как долго молчал, – посмотрю, мне даже говорить ничего не обязательно, просто посмотрю... А потом, когда все изменится... Конечно, все еще может измениться, на этой земле нет ничего постоянного...

Продолжая бормотать под нос себе что-то он, повернулся и пошел, ссутулившийсь, к проезжей части. Теперь он точно знал маршрут и цель своего похода. А о смысле он теперь не задумывался.

«Позвонить, – вдруг возникла в его воспаленной голове мысль, – нужно позвонить Даше... Или Ольге. Нужно поговорить с кем-нибудь, а то я окончательно свихнусь. Нужно немного прийти в себя, перед встречей с Ниной. Время у меня еще есть, а вот телефон»...

Васик бездумно пошарил по карманам и, вспомнив, что телефон потерял по пьянке, направился к первому попавшемуся ночному кабаку.

Васик переступил порог заведения, шагнув в окутанный табачным дымом полумрак, пронизанный синими лучами электрического света, в которых, словно слепые китайские драконы, нетвердой походкой блуждали пьяные люди.

Васик вспомнил, как он и сам превращался в дракона, сидя за стойкой бара – много-много раз.

А потом вдруг он увидел Нину. Она сидела за стойкой бара, задумавшись о чем-то... Она была одета в ту же самую одежду, в которой Васик видел ее в прошлый раз.

Васик медленно пошел туда.

Нина, не шевелясь, сидела на том же самом месте, точно так же склонив голову, как будто силясь что-то рассмотреть в наполненной окурками пепельнице.

Не в силах справится со своими губами, настойчиво расползающимися в глупую улыбку, Васик подошел к Нине и присел на высокий стул рядом с ней.

– Здравствуй, – сказал Васик.

Он хотел сказать ей, так и не поднявшей на него лица, еще... но его прервал подошедший бармен:

– Что будем заказывать?

Отстранив в колеблющееся, мерцающее зеркалами и этикетками многочисленных бутылок непонятное пространство – склонившегося бармена – движением руки, Васик снова повернулся к Нине.

Ее не было – высокий стул был пустой и пепельница стояла чистая, только что вымытая. Снова вынырнув, бармен пододвинул эту пепельницы к Васику.

Едва не упав с пошатнувшегося стула, Васик резко повернулся лицом к залу. Между синих блуждающих драконов никого не было.

Васик снова обернулся к озадаченно хлопающему глазами бармену.

– А где?.. – спросил он.

– Водка, текила, пиво, коньяк, ликеры, коктейли...

– Да нет, вы тут...

– Поесть желаете?

– Девушку не видели? – выговорил наконец Васик. – Только что сидела рядом со мной.

Бармен посмотрел на пустой стул рядом с Васиком, потом оглянулся на совершенно безлюдный зал.

– Здесь никого нет, – ровным голосом проговорил бармен, – посетители разошлись. Уже поздно. То есть – рано. А если хотите познакомиться с кем-нибудь, то приходите к нам... часикам к одиннадцати вечера...

Васик оглянулся – зал был пуст. Еще не рассявшиеся облачка табачного дыма блуждали между колонн.

«Что такое со мной? – с ужасом подумал он. – Я схожу с ума?»

Сжав виски, чтобы вытеснить рвущееся внутрь головы бе– зумие, Васик проговорил:

– Она была здесь... Только что. Я ее видел и с ней разговаривал. – его голос получился зыбким и далеким, Васик даже сам не узнал собственного голоса.

Бармен вздохнул. Он, наверное, уже привык иметь дело с пьяными или обдолбанными клиентами, так что ничему не удивлялся.

– Шел бы ты домой парень, – просто сказал он и зевнул. – Уже утро совсем.

Васик кивнул бармену.

– Мне бы позвонить, – сказал он.

Бармен пододвинул к нему телефон, а сам, закурив сигарету, деликатно отошел куда-то в угол стойки. Принялся протирать и без того сверкающие стаканы.