Реквием по любви. Грехи отцов - Людмила Сладкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 14
Долго. Соня слишком долго не дышала. Просто застыла камнем с разинутым ртом, не в силах поверить в реальность происходящего. Не в силах принять. Вдруг все это лишь игры разума, и ее воображение выдает желаемое за действительное? Родное лицо, немного суровое и настороженное ее страной реакцией, расплылось перед глазами. Соня зажмурилась, настойчиво желая перепроверить. Убедиться. Вновь распахнула веки, и... мужчина никуда не исчез.
Господи! Он и правда здесь. Реальный. Настоящий!
Восторженный визг застрял в горле, а предательское сердце устроило адские гонки, едва не выскочив из груди. Неведомая сила буквально швырнула Соню в его крепкие объятия.
Она намертво вцепилась в его широкие плечи. С наслаждением стиснуть бедрами его талию.
Поймать и прижать ее к себе Гордеев, конечно же, успел. А вот удержать равновесие – увы.
Оба рухнули обратно на мягкий матрас. Алексей предусмотрительно развернулся, чтобы оказаться под ней. Видимо, боялся навредить, навалившись весом собственного тела. Ни смеха не последовало, ни недовольства. Лишь обоюдно сбившееся дыхание. Лишь одичалый взгляд глаза в глаза, и... полнейшее помешательство. Они не разговаривали. Вообще. Даже на банальное «привет» не хотелось тратить бесценные минуты. Его голодные горячие поцелуи туманили ее разум. Сильные ладони с грубоватой нежностью ощупывали ее тело. Стискивали. Гладили. Соня судорожно сглотнула, чувствуя, как тесно и жестко становится у него в штанах.
В тот миг поняла, что и сама готова. И это еще мягко сказано! Прикусив губу, неотрывно следя за реакцией Гордеева, она потерлась о его плоть. Яростное мужское шипение служило желанной наградой. Ощущение безграничной власти над этим сильным человеком сейчас, в данный и конкретный момент, опьяняло. Хотелось большего. Гораздо большего!
Подобно изголодавшейся дикарке Алмазова вцепилась в ворот его белоснежной рубашки и рванула деликатную ткань. Пуговицы с дробным стуком разлетелись по комнате.
Неважно! Мелочи!
Открывшаяся взору мускулистая грудь с порослью грубых волосков мощно вздымалась в такт ее прикосновениям. Шею опаляло его горячее дыхание. В какой-то момент Соне показалось, что это предел. Пик его возбуждения. Сейчас Алексей, как обычно, перехватит инициативу. Подомнет ее под себя и подарит столько удовольствия, что она не сразу после завершения сможет пользоваться собственными ногами. Но Гордеев терпел, хоть и с большим трудом! Давал ей возможность насытиться. Наиграться. Однако вскоре игры кончились. Осталась потребность. Болезненная жажда. Пульс ревел. Во рту давно пересохло. Не в силах более оттягивать момент, Соня просунула руку между ними. Молния на его ширинке с характерным «вжик» разъехалась в стороны. Чудесный звук. От него кожа покрылась крупными мурашками, делая предвкушение еще слаще. Едва получилось выпустить на свободу его плоть - упругую и жесткую, девушка тут же накрыла ее своей дрожащей ладонью. Свирепо и ревностно.
"Мое! Только мое!"
Очевидно, эмоции, яркие и неприкрытые, отразились на ее лице, так как в следующий миг Алексей недоуменно нахмурился.
"Ну вот! Браво, Соня!"
Работу над ошибками она произвела очень быстро. Впилась поцелуем в его жесткие губы, буквально вышибая из головы мужчины лишние мысли. Привычным жестом сдвинула в сторону свое насквозь промокшее кружево и медленно насадилась на гордо торчащее достоинство своего мужчины. Одним движением. До упора. Все, как он любит.
"Господи, как же хорошо чувствовать его вот так! Умопомрачительно!"
Соня застонала в голос, когда приподнялась, выпуская его член из себя, и вновь опустилась. Потрясающее скольжение! Движение она повторила несколько раз, прежде чем осознала, что ее хриплые вопли разносятся по всему дому, и Андрей с Викой могут их услышать. Крепко зажала рот рукой, но темп не сбавила. Гордеев тут же активировался – стиснул ладонями ее ягодицы, и пронзил серией мощных быстрых ударов, высекая из ее плоти искры удовольствия. Алмазова беззвучно заскулила. Ну, как беззвучно… не так громко, как в самом начале. Алексей странно улыбнулся, продолжая остервенело таранить ее собой, а затем прокаркал сипло:
— Выгнал их в беседку на часок-другой. За вазу. Не сдерживайся!
— Лешик…
Бюстгальтер полетел куда-то за спину. Гордеев нетерпеливо сорвал с нее эту часть гардероба, и выпустил на свободу ее отяжелевшие груди.
— Девочка моя… — втянул в рот одну из твердых вершинок, заставляя Соню выгнуться дугой и замереть от ощущений. От блаженной наполненности. От принадлежности. — Моя. Чувственная. Любимая. Девочка…
И если до этой фразы Соня хоть немного себя контролировала, то после окончательно обезумела.
"Любимая девочка? Как он сказал?"
Пика она достигла мгновенно, на следующем же проникновении.
А затем… потерялась во времени и пространстве.
Только Гордеев и оставался ее якорем в мир реальности. Связующим звеном.
Ох, что же творило с ней это самое… его звено!
Впрочем, вся округа наверняка уже догадалась. Ведь девушка вопила во всю глотку о том, как хорошо ей в руках своего мужчины. По крайней мере, именно так Соне и казалось. Позже они лежали, крепко обнявшись. Разгоряченные. Липкие и потные. Момент, когда все закончилось, она не уловила. Да и в себя приходила крайне медленно, совершенно не владея собственным телом. Соня немного повертелась, выискивая более удобную позу, и устроила голову на груди Алексея. Мужская рука сразу же покровительственно легла на ее живот.
И в этом простом жесте было все. Все!
Принятие. Защита. И нежность. Столь искренняя, что внутри зародился невероятный трепет. Пытаясь совладать с эмоциями, она отвела взгляд.
— Привет! — улыбнулась, кусая Гордеева за сосок.
— Ну, здравствуй.
Ответный укус за нос.
— Мог бы и предупредить!
— Люблю внезапность.
— Ой, так и скажи – хотел проверить, чем мы тут без тебя занимаемся.
— Скажу! — фыркнул он, шлепнув ее по голому заду. — Лишний контроль никому еще не вредил.
— Сколько у нас времени? — Алмазова сладко потянулась и зевнула.
— В смысле?
— На сколько дней ты прилетел?
— Соня, — короткий смешок, — я вернулся.
Ощущение двоякости не покидало ее ни на миг. Вроде и новость замечательная, но в интонации промелькнуло что-то… настораживающее. И это что-то заставило девушку освободиться от его рук и принять сидячее положение.
— Все хорошо?
— Более чем.
— А если… было бы нехорошо, сказал бы?
— Нет!
Коротко и довольно строго.
— Почему? — ее возмущенный возглас отразился от стен.
— Зачем? Что бы ни случилось, я все улажу.
— Мы ведь семья… ну, почти! И должны друг другу…
Сверкнувшая во взгляде
