Пир потаенный - Филип Жозе Фармер

— Он ведет их сюда, — повторил я.

Ноли, который следил за перемещениями Калибана в бинокль, спросил, не оборачиваясь:

— Зачем он делает это?

Он не стал комментировать выдающиеся способности Калибана, как альпиниста, но на его лице появилось странное выражение.

У меня не было никакого желания объяснять Ноли, что Док решил подвергнуть меня очередному испытанию.

— Сними с меня эти наручники, — попросил я его. — Я все равно не смогу сбежать, пока твоя винтовка смотрит мне в спину.

Он коротко улыбнулся и ответил:

— Ты прекрасно знаешь, что я все равно не смогу выстрелить, если только не буду вынужден. Нет, я не могу рисковать. Наручники останутся на тебе.

— Тогда хоть переведи мне руки вперед.

— Нет!

— Послушай, — настаивал я, — ты ведь не можешь бегать быстро, чтобы убежать от них. Есть только один способ остановить их: сбросить на них сверху несколько скал, в расчете, что они увлекут за собой лавину. С нашей стороны склон достаточно крутой и усеян камнями. Одному тебе не под силу справиться с этим, а я ничем не смогу помочь, пока у меня руки связаны за спиной.

Он шевельнул дулом винтовки, показывая на гору.

— Пошел! Вперед! Мы еще можем попытаться сбить их со следа.

Но я больше не видел никакого смысла продолжать путь в компании с Ноли. Наши дороги должны были здесь разойтись.

Я напрягся изо всех сил. На мгновение мне показалось, что мышцы спины и рук вот-вот порвутся от напряжения. Но раздался сухой хруст, и мои руки стали свободны. Ноли попятился, с лицом, искаженным гримасой страха и изумления. Вылупив глаза, он что-то бормотал себе под нос по-албански.

Я повернулся к нему спиной и взглянул вниз, поверх нависающих над склоном камней. Калибан замедлил свой подъем, и кенийцы больше не стреляли. Около пятидесяти солдат, развернувшись в прямую цепь длиной метров в триста, медленно и осторожно поднимались за ним вверх по склону. Остальные остались в долине, у подножия горы. Они перестали стрелять, опасаясь вызвать камнепад.

Я схватил большой кусок скальной породы, весивший не менее ста пятидесяти килограммов, и высоко поднял его над головой. Я крикнул, чтобы привлечь внимание Калибана, который только что остановился, пятьюдесятью метрами ниже, на таком узеньком карнизе, что я едва разглядел его. Его руки цеплялись за невидимые отсюда трещины. Он откинул голову назад, и наши взгляды встретились. Сейчас, в застывшем состоянии, он казался статуей, высеченной из той же скалы, к которой прильнул всем телом.

— Лови, Калибан! Это тебе! — крикнул я и бросил огромный камень вниз.

Должно быть, он был поражен, увидев нас здесь, так как наверняка думал, что мы находимся не менее чем в километре отсюда и продолжаем делать все зависящее от нас, чтобы увеличить этот отрыв.

Камень полетел вниз, подпрыгнул на каком-то выступе и, описав дугу, ударился в склон в трех метрах выше головы Калибана, а затем кувырком понесся по спуску, увлекая за собой тучу земли и камней. Облако пыли заслонило Дока, и я с трудом угадывал его фигуру, все еще цепляющуюся за карниз.

Я поднял камень чуть меньшего размера и бросил его вслед за первым. Он проложил себе другую дорогу. Несмотря на мешающую ясно видеть пыль, мне показалось, что на этот раз камень задел Калибана. Во всяком случае, он упал точно туда, где Док приклеился к отвесной стене, и я надеялся, что он не успел поменять свою позицию. Я действительно надеялся? Я почувствовал себя слегка разочарованным при мысли, что наши отношения прервались столь внезапным образом, и, в каком-то смысле, я даже сожалел, что так легко от него избавился.

Более того, я был просто удивлен, что он позволил себе остаться на том же месте на секунду дольше, чем то было ему возможно.

Первый обломок все еще кувыркался по склону, крутясь и подпрыгивая, словно взбесившийся кенгуру. На своем пути он задевал, толкал, сбивал с места неустойчиво лежащие камни и крупные обломки скал, которые, срываясь с места и падая вслед за ним, проделывали ту же работу с другими камнями и так далее, и так далее. И вот вниз уже рушился камнепад. Лавина земли и камней всех размеров и форм с нарастающим грохотом и ревом устремилась к подножию горы. К небу взвились облака пыли, закрыв все поле зрения. В заключение раздался ужасный грохот, подобный раскату грома над головой, когда лавина рухнула на дно долины. Сотрясение было настолько сильным, что задрожала даже плоская скала, с которой я смотрел вниз. Мы поспешно отступили на несколько шагов от края склона, но скала выдержала и не обвалилась вниз, хотя из-под нее вырвалось еще одно облако пыли и вниз поскакали несколько мелких камней.

Когда гром, шум и шуршание умолкли и немного рассеялась пыль, я вновь приблизился ползком к отвесному склону и взглянул вниз. Лик склона неузнаваемо изменился. Казалось, он весь был покрыт свежими ранами в тех местах, где камнепад содрал с него всю почву и растительность. У подножия горы виднелась гигантская осыпь земли и камней, протянувшаяся до середины долины. От кенийцев не осталось никаких следов, за исключением их палаток и ящиков со снаряжением и провиантом, не попавших в зону действия обвала и оставшихся стоять на прежнем месте.

Калибана тоже нигде не было видно.

Ноли был еще несколько бледен, но силился улыбнуться.

— Здорово мы дали им прикурить, а, лорд Грандрит?

Судорожно сжимая в руках винтовку, он не спускал глаз с моих рук. Я сказал:

— Я знаю, что в кармане твоей куртки есть еще пара наручников. Я не буду возражать, если ты вновь захочешь наложить их на мои руки, при условии, что ты разрешишь мне держать их перед собой, а не за спиной. Нам придется сейчас карабкаться по крутому склону, и я не смогу цепляться ими, если они будут скованы у меня за спиной. Я не знаю, удастся ли мне это сделать вообще, если у меня будут скованы руки.

Я протянул ему обе мои руки. Но Ноли вытащил из кармана ключ и бросил его мне.

— Сними браслеты сам.

Я послушался и разомкнул браслеты, пока он доставал новую пару.

— А теперь ты сам наденешь их себе, — сказал он. — Не думаешь же ты, что я настолько глуп, чтобы приблизиться к тебе?

— Вера спасает, — заметил я.

Он бросил мне наручники. Я поймал их, крутанул вокруг руки и отправил назад тем же движением. Наручники, крутясь в воздухе, подобно аргентинскому «боло», летели прямо ему в лицо. Он инстинктивно поднял винтовку вверх, стараясь защитить голову. В ту же секунду я был рядом с ним, и моя голова с размаху воткнулась в его мягкое брюхо, в классическом броске игрока в американский футбол. Он выстрелил, и пуля обожгла мне спину. Но я уже схватил его за бедра и дернул на себя. Он упал навзничь.

Прежде чем он начал подниматься, его винтовка уже была у меня в руке.

Я приказал ему показать мне свою спину, и он неохотно повиновался. Несильным ударом приклада я оглушил его и, заведя ему руки за спину, надел на них наручники. Потом положил ключ ему в нагрудный карман и присел рядышком. Спустя некоторое время албанец стал приходить в себя, стеная и рыча от ярости и боли. Я похлопал его по щекам, чтобы реанимировать побыстрее. Наконец он открыл глаза и уставился на меня.

Я молча поднял его на ноги и сделал веревочную петлю, которой крепко обхватил его плечи. Потом толкнул вперед. Ноли попытался удержаться на краю платформы, нелепо размахивая руками и изгибаясь всем телом, но не смог и с диким воплем рухнул вниз. Я вцепился в веревку и откинулся назад, изо всех сил стараясь удержаться, чтобы не отправиться вслед за албанцем. Мне это удалось, и Ноли пролетел всего два метра, прежде чем натянувшаяся веревка остановила его падение. Тогда потихоньку я стал отпускать веревку. Он плавно скользил вниз, царапаясь спиной о выпуклости склона, в этом месте почти вертикального. Несколько раз он пытался поднять голову вверх, чтобы взглянуть на меня, но вес его тела и неровности скалы, бьющие его по затылку, мешали ему сделать это.

Я спускал его очень осторожно. Я не хотел, чтобы веревка вырвалась из моих рук и он кубарем покатился вниз к самому подножию горы. Наконец он почувствовал у себя под ногами крошечный карниз шириной едва ли в несколько сантиметров. После нескольких судорожных движений и поворотов ему удалось встать на него самыми носками стоп. Пятки его при этом нависли над пустотой.

Я ослабил натяжение веревки и несколькими волнообразными движениями мне удалось потихоньку снять петлю с его плеч, после чего поднял ее наверх. Должно быть, у него было огромное желание взглянуть вверх, но он не осмелился. Он мог сохранять равновесие на своем карнизе, лишь крепко прижимаясь лицом и телом к отвесной стене.

Я окликнул его:

— Эй, Ноли! Ты можешь передвинуться по карнизу влево или вправо лишь на несколько сантиметров. Но если каким-то чудом ты умудришься засунуть руки в свой нагрудный карман, то найдешь там ключ и тогда сможешь освободить руки от наручников. После этого тебе останется совсем немного: забраться по скале сюда, где я стою.