Озорная леди - Синди Холбрук

Когда Ричард добрался до золотой комнаты, он весь кипел от переполнявшего его гнева. Он был намерен вернуть беглянку на прием и заставить ее вести себя так, как подобает леди Сент-Джеймс! Ему и самому все эти перешептывания и намеки были не по душе, но он никогда бы не позволил себе пренебрегать своими обязанностями из-за припадка дурного настроения! Он громко постучал в дверь:

— Чентел, открой!

— Уходи, — ответил голос из-за двери.

— Чентел, я хочу поговорить с тобой, открой сейчас же дверь! — настаивал Ричард.

— Ну а я не хочу говорить с вами, сэр! Уходите! Кулак Ричарда выбивал на двери барабанную дробь. Да как она смеет!

— Открой сейчас же! Черт побери! — Сент-Джеймс уже почти кричал.

— Ого, какой язык! Это что, эксцессы Сент-Джеймсов? — съязвила Чентел.

Эта ведьмочка еще и дразнит его, будь она проклята!

— Если ты не откроешь, я выломаю дверь! — пригрозил он, но в ответ услышал лишь веселый свист.

Терпение Ричарда лопнуло, взревев, он слегка отступил, разбежался и ударил в дверь плечом. Послышался громкий треск; Ричард влетел в комнату, чуть было не упав, но вовремя успел ухватиться за ручку двери, которая теперь висела на одной петле.

Чентел стояла прямо перед ним, ее зеленые глаза казались невероятно огромными, рыжие волосы пламенели на белом фоне подвенечного платья. В таком виде она была прекрасна. Ее лик был достоин кисти художника, и Ричард вдруг понял, что это мгновение навсегда врежется ему в память.

Он попытался принять достойный вид — не самая легкая задача, если учесть, что он все еще держался за ручку выломанной двери. Вспомнив те слова, которые он собирался сказать Чентел, он заговорил нарочито спокойным тоном:

— Мадам, я не потерплю, чтобы меня не пускали в комнату в моем собственном доме.

Чентел стояла, испуганно глядя на ворвавшегося к ней мужчину.

Он вдруг почувствовал себя тем самым негодяем, которым она его называла.

— Я… я обещаю, что не трону тебя, — уверил ее Ричард.

— Обещаешь? — Голос ее дрожал, а глаза, казалось, наполнились слезами. Неужели она сейчас расплачется?

— Конечно. Я человек слова, в конце концов. Но я не потерплю…

— Я знаю — запертых дверей! — Совершенно неожиданно Чентел расхохоталась. — Боже мой, если бы ты видел свое лицо, когда ввалился в комнату! Как забавно! Точь-в-точь разъяренный бык!

Ричард сурово на нее посмотрел, но остановить ее было невозможно, она продолжала заливаться смехом. Ричард присмотрелся к ней повнимательнее и наконец заметил в ее руке бутылку шампанского.

— Господи, да ты же пьяна! — изумился он.

— Да, пьяна! — ответила Чентел с притворным ужасом; в ее глазах засверкали озорные огоньки, и, подняв бутылку высоко над головой, она закричала с издевкой, словно перед ней стоял разъяренный бык: — Торро! Торро!

— Гром и молния! Сейчас же отдай мне эту бутылку! — кинулся к ней Сент-Джеймс.

— Пожалуйста. — Чентел кротко улыбнулась и послушно протянула ему бутылку, но она поспешила разжать пальцы, и сосуд разбился бы, не подхвати его Ричард на лету.

— Держи, — заявила она великодушно. — У меня есть еще одна. Я обнаружила, что это изумительное лекарство от простуды. У меня прошла голова! И я больше не чихаю.

Лорд Сент-Джеймс не верил своим ушам: эта невозможная женщина преподносила ему один сюрприз за другим.

Между тем Чентел сделала несколько танцевальных па и оказалась в другом конце комнаты. Она остановилась у кресла и кокетливо наклонилась, предоставив Ричарду великолепную возможность наслаждаться видом ее обольстительных ножек. Из-за кресла она вытащила еще одну бутылку.

— Видишь! Я попросила горничную, чтобы она принесла мне еще шампанского, — игриво подмигнув, сказала Чентел, затем она выпрямилась, приняв позу великосветской дамы, и, в точности имитируя интонации его матери, произнесла: — Видишь ли, я решила предаться «эксцессам Ковингтонов». Это то, что вы, Сент-Джеймсы, не делаете никогда. Я уверена, что вы, Сент-Джеймсы, даже не чихаете!

Она так искусно изображала леди Эстер с ее надменными манерами, что Ричард против своей воли не выдержал и рассмеялся.

— Прекрасно, — сказал он. — Ты ее полностью раскусила, и за такое короткое время!

— Это потому, что я мегера и ведьма. — Она поманила его пальцем. — У меня в отношении тебя гнусные планы!

— Неужели? — Ричард откровенно забавлялся.

— Да. Это слова твоего дяди Бертрама. Он рассказывал о моих гнусных планах другому твоему родственнику, кажется Кембрику. Ну, этому, который весь в оспинках. А твой дядя Бертрам, безусловно, разбирается в подобных вещах! Его не обведешь вокруг пальца! Когда он встречает соблазнительную интриганку, готовую залезть в кошелек мужчины, он сразу ее узнает! — Она склонила голову набок, призадумавшись. — Гм, интересно, а где он приобрел такой опыт? И разумно ли распространяться в столь изысканном обществе о своем знакомстве с муслиновой компанией[1]? Ну что ж, давай выпьем за опыт дяди Бертрама!

Чентел поднесла к губам бутылку и попыталась отпить из горлышка, но ей это не удалось, она застыла в недоумении; наконец она сообразила, что бутылка закупорена. Тогда она поглядела на шампанское с укором, уселась в кресло и попыталась открыть пробку.

Ричард глубоко вздохнул и предложил:

— Не помочь ли тебе, дорогая?

Так как его суженая уже изрядно захмелела, то потакать ее выходкам было лучше, чем сопротивляться им. Ричард понимал всю тщетность попытки отобрать у нее сейчас бутылку и поэтому занял выжидательную позицию, расположившись поудобнее и настроившись посмеяться и получить удовольствие от ситуации.

— Нет, не надо, я сама справлюсь! — пробормотала Чентел, колдуя над пробкой.

Выражение величайшей сосредоточенности, с которым она откупоривала бутылку, заставило Ричарда рассмеяться. Она тянула пробку, толкала ее, а потом взялась выковыривать ее зубами.

С сочувствующим видом Ричард подошел к ней и сел рядом, время от времени поднося ко рту бутылку, которую ему отдала Чентел.

— Черт подери! — выругалась Чентел. Теперь она изобрела новую тактику: бутылка оказалась зажатой между ее коленями.

Ричард чуть не захлебнулся шампанским. Пока он разглядывал ее обтянутые белым шелком ноги, четко вырисовывавшиеся под юбкой, в голову ему лезли самые нескромные мысли.

— Очень элегантно, миледи, — сухо заметил он.

— Я вовсе не элегантна и не хочу быть элегантной дамой, — ответила Чентел, не оставляя в покое упрямую пробку. — Я из Ковингтонов!

В этот момент бутылка наконец громко выстрелила, вылетевшая пробка попала в зеркало, стоявшее на туалетном столике, и оно со звоном треснуло. Шампанское запенилось, фонтаном полилось из бутылки, и Чентел с возгласом победителя прильнула ртом к горлышку.