Озорная леди - Синди Холбрук

Ричард видел свое отражение в ее зеленых глазах, цвета изумрудов, любовался ее пламеневшими, разметавшимися по плечам волосами, поддавшись ее колдовским чарам, он тихо сказал:

— Вот в это я верю.

Чентел захлопала в ладоши и рассмеялась. Она радовалась, как ребенок, что смогла разыграть Ричарда.

— Мой прадедушка тоже в это верил. Но, уверяю тебя, он называл мою прапрабабушку не только ведьмой, но и еще кое-как похлеще.

— Не сомневаюсь в этом. — Ричард был заинтригован рассказанной ею историей. — Но почему она так поступила?

— Сэр Алекс был азартным игроком, как и все мужчины из нашего рода. Чтобы уберечь семью от разорения, леди Дженевьева спрятала все, что представляло хоть какую-то ценность, где-то в стенах Ковингтон-Фолли. А потом она закрепила имение за женской линией нашего рода.

— Так что Ковингтон-Фолли принадлежит тебе? — изумился он. Чентел кивнула.

— Надо же, а я и представления не имел обо всем этом!

— Но это еще не все… Сейчас наступает тот момент, когда на сцену выходит колдовство.

— Да? А я думал, что он давно наступил.

Она бросила на него суровый взгляд.

— Не перебивай. Итак, леди Дженевьева поклялась, что ни один мужчина никогда не найдет клад. Это сможет сделать только женщина из нашей семьи, и только после того, как страсть к игре навсегда исчезнет в роду Ковингтонов. — Чентел положила голову Ричарду на колени и подняла на него свой затуманенный вином взгляд: — А вы играете, милорд?

— Нет, я не люблю азартных игр, — признался Ричард.

Чентел огорченно вздохнула:

— Как жаль, что мы женаты не по-настоящему! Ты вполне мог бы снять проклятие с нашего рода.

Лорд Сент-Джеймс погладил девушку по голове, ее волосы были шелковистыми на ощупь.

— Но мы ведь женаты! — заметил он.

— Временно, только на шесть месяцев. Это не пойдет. Леди Дженевьева была отнюдь не глупа и предусмотрела множество разных вариантов. При жизни она поражала людей своей проницательностью.

Ричард улыбнулся:

— Мадам, могу ли я расценивать ваши слова как предложение?

Чентел сделала большие глаза и, приподняв голову, ударилась о колено Сент-Джеймса. Он охнул от неожиданности.

— Так тебе и надо, наглец! — заметила она ядовито. Поднявшись на ноги, она пошатнулась. — Кроме того, я не верю в существование сокровища, — произнесла она со строгим выражением лица и потом вдруг рассмеялась. — Но как великолепно было бы все-таки его найти и тем самым утереть нос твоей матери!

— Да, она этого бы не пережила! — усмехнулся Ричард.

Лицо Чентел вдруг приобрело мечтательное выражение.

— Милорд, вы можете меня представить всю в бриллиантах и изумрудах?

Ричарду не нужно было напрягать воображение, он с легкостью представил себе Чентел с роскошным колье из драгоценных камней на ее красивой шее и ослепительными кольцами, украшавшими ее длинные тонкие пальцы. Он моргнул, и видение тотчас исчезло. Перед ним стояла Чентел в измятом подвенечном платье, растрепанная и сияющая безо всяких дорогих украшений; она ждала его ответа. Он отодвинул бутылку подальше от себя, понимая, что явно превысил свою норму, и сказал:

— Боюсь, что могу, дорогая.

Чентел сделала движение, отдаленно похожее на реверанс, едва не увенчавшееся падением.

— Благодарю вас, милорд, — произнесла она, запутавшись в собственном подоле.

Платье потеряло свой прежний изысканный вид и сидело теперь на Чентел отвратительно.

— Что с тобой? — спросил обеспокоенный Ричард.

— Это платье. Мне оно не нравится. Я хочу его снять! — недовольно передернув плечами, сказала девушка таким капризным тоном, что Ричард рассмеялся. Чентел завела руки за спину и попыталась дотянуться до пуговиц, соблазнительно вращая бедрами.

— Остановись, дорогая, — мягко произнес Ричард.

— Но я хочу его снять! — настаивала Чентел.

— Если ты сейчас же не перестанешь, я сам с тебя его сниму. — Голос Сент-Джеймса был серьезен, как никогда.

Чентел вдруг прекратила свои отчаянные попытки вылезти из платья и посмотрела на него умоляющим взглядом:

— Правда? Я буду вечно тебе благодарна, — подойдя к нему ближе, сказала она.

Она смотрела на него как на своего спасителя. Ричард снова потянулся к бутылке, решив, что должен подкрепиться.

— Ну пожалуйста, помоги! — умоляла Чентел, продолжая извиваться.

Он сделал большой глоток.

— Хорошо-хорошо, — поставив бутылку на пол, Ричард поднялся. Комната вдруг закружилась вокруг него и, посмотрев на крутящуюся Чентел, он потерял равновесие и пошатнулся.

— Чентел, — проговорил он сквозь зубы, — перестань вертеться и повернись ко мне спиной.

Чентел, а вместе с ней комната послушно остановились; Ричард подошел к девушке и помрачнел, увидев бесконечный ряд крошечных перламутровых пуговиц.

— Черт возьми! Настоящая крепость, к которой не знаешь как подступиться. Ничего нельзя сделать. — Он снова пошел к своему креслу. — Тебе придется провести в нем всю жизнь!

— Но я не хочу в нем оставаться, — жалобно протянула Чентел.

— Ну что ж, — вздохнул Ричард, не устояв перед ее молящим взглядом. Повернувшись к ней и тяжело дыша, как человек, готовящийся к бою, он с суровой решимостью взялся за платье. Попытавшись приподнять волосы Чентел, он тут же запутался в шелковистых прядях, которые зацепились за его перстень с печаткой, и все его усилия освободить руки ни к чему не привели.

— Ой! Что ты делаешь? Больно! — воскликнула Чентел.

— Я запутался в твоих волосах, — растерянно произнес Ричард.

В ответ Чентел захихикала.

— Неблагодарная! — возмутился он.

По прошествии некоторого времени Ричарду удалось-таки освободиться, и он занялся верхней пуговицей. Пока он сосредоточенно ее рассматривал, Чентел покачнулась.

— Стой смирно! — скомандовал он.

— Я стою совершенно неподвижно! — самоуверенно заявила Чентел.

— Ничего подобного. Ты качаешься, как ива на ветру.

Ричард прищурился и ухватился за пуговицу пальцами обеих рук, но Чентел опять пошатнулась.

— Черт побери, неужели так трудно стоять прямо? — возмутился он.

— Я и стою прямо! Абсолютно неподвижно! Это, должно быть, ты качаешься, — произнесла девушка, уверенная в истинности своих слов, но впечатление от ее реплики было смазано тем, что под конец она громко икнула.

Ричард снова набросился на пуговицу, но та предательски не хотела вылезать из петельки. От напряжения у него заболела голова.

— Как хочешь, но я не в состоянии расстегнуть твое платье!

— Но я не могу больше в нем находиться! Оно слишком тяжелое! — хныкала Чентел.

Ричард попытался еще раз сконцентрировать свое внимание на неподатливой пуговице.