Завтра. Дети завтра. Яркий флаг завтра - Артур Лео Загат

Когда Томболл и Мэрили выйдут из леса и окажутся на открытом месте, ближайший Мальчик застрелит их, прежде чем у Томболла будет возможность использовать ружье. В том, что они выйдут на открытое место, Дикар не сомневался. Разве не пытался Томболл показать огонь самолету? Томболл не боялся Их. Он пришел в Далекую Землю, чтобы отыскать Их.

Только бы не стало слишком темно, когда Томболл и Мэрили выйдут на открытое место. Солнце больше не освещало длинную траву. Еще освещена крыша дома на вершине холма, но скоро и этого не будет.

Солнце больше не светило на траву там, где лежал Дикар, но его горячий запах еще был у него в ноздрях, и земля еще теплая. Земля теплей, чем когда-либо на Горе; она теплая, как тело Мэрили, когда Мэрили лежит рядом с Дикаром, и запах травы как запах дыхания Мэрили.

Комок застрял в горле Дикара. Он ждет Мэрили, ждет, чтобы послать стрелу в ее стройное смуглое тело. Как много раз ждал в лесу, чтобы убить оленя, так ждет сейчас, чтобы убить Мэрили.

В тот момент, когда ее губы обжигали губы Дикара, Мэрили думала о том, чтобы найти Томболла и рассказать о веревке, свисающей с края Обрыва. Обнимая Дикара, она думала, как помочь Томболлу убить Джимлейна и Биллтомаса!

Если кто-то и заслуживает быть убитым, так Мэрили!

В груди Дикара была страшная, рвущая боль, мышцы его напрягались. Он поднял голову, крепко сжал губы, ноздри его раздувались, он напрягал глаза.

Дикар начал расслабляться, снова напрягся. Этот шорох в вершинах деревьев вызван не ветром. Он приближается. Он все ближе. Что-то коричневое показалось в листве. Исчезло. Это была рука, Дикар уверен, хотя не знал, чья рука – Мэрили или Томболла. Они идут прямо к нему. Именно он должен убить Томболла. Убить Мэрили.

Во внутренности Дикара словно кто-то вонзил стрелу и проворачивает ее, боль нестерпимая…

Дикар увидел фигуру, выбирающуюся из густой листвы. Вначале ее закрывала листва, но Дикар видел черные волосы и лицо с толстыми губами. Томболл! Выглядывает из-за дерева, смотрит суженными глазами. Дикар распрямился, натянул лук…

Щелчок!

Из глаза Томболла торчала оперенная стрела. Томболл упал с дерева в куст. От дерева послышался крик, Девичий крик, и Дикар наложил вторую стрелу на тетиву, снова натянул лук. Он видел на вершине дерева очертания Мэрили. Из листвы донесся голос Мэрили:

– Дикар!

Теперь Дикар ясно видел ее. Она стояла на ветке, на которой был Томболл, одной рукой отодвигала ветку вверху, другой махала Дикару.

Она снова прозвала его по имени. Ее длинные волосы оставались сзади, среди ветвей, из которых она появилась, и Дикар видел ее атласное тело, любимое тело, которое он держал в объятиях. Он смотрел на цветочное кольцо над левой грудью Мэрили. Сюда он выстрелит…

– Дикар! Что ты делаешь, Дикар? Ты ведь не будешь…

Ее крик оборвала стрела, торчавшая из бока. Мэрили покачнулась и начала падать. Дикар промахнулся!

Но Дикар совсем не стрелял. Его стрела еще на тетиве лука. Мэрили упала. Она ухватилась руками за ветви куста и повисла на них; ее бок, там, где попала стрела, окрасился кровью. Кто-то другой попал в нее. Один из других Мальчиков. Левая рука, которой держалась за ветку Мэрили, опустилась. Опустилась правая рука, и Мэрили упала…

На руки Дикара, который каким-то образом оказался под деревом и успел подхватить ее. Ее тяжесть заставила его опуститься на куст, но он сел, продолжая держать Мэрили на руках.

– Дикар. – Губы ее побелели, ноздри распахнулись. – Ты убил Томболла. – В ее глазах была боль, но одновременно они сверкали. – Я рада. Он был ужасен. Я увидела, как он застрелил Биллтомаса и Джимлейна, а потом направил ружье на меня и сказал, что застрелит, если я не пойду с ним. У него был пистолет и стрелы Джимлейна, и он давно нашел веревку. Вначале я хотела позволить ему убить меня, но потом пошла с ним, надеясь как-нибудь завладеть ружьем и застрелить его. прежде чем он расскажет… Им…

Голос Мэрили, вначале сильный, стих. Голова ее опустилась на плечо Дикара. Она неподвижно лежала на руках Дикара, как часто во сне. Но сейчас она не спала. Она…

– Дикар! – Рядом с ним стоял Дэнхолл. – Я был слишком далеко, чтобы услышать, что она говорит. – Дикар не заметил, как они подходили, но Дэнхолл и остальные двое оказались здесь. – Я выстрелил в нее. Я не слышал, что она говорила, но ты держал стрелу, и я подумал, что тебе что-то заслоняет цель. Я ее хорошо видел и поэтому выстрелил. Ты простишь меня, Дикар?

– Простить тебя, Дэнхолл? – Слова, словно камни, падали с губ Дикара. – Ты не знал… Конечно, я прощаю тебя за то, что ты убил Мэрили.

– Убил ее! – воскликнул Бенгрин. – Вздор! Она не убита. Я посмотрел, как у нее идет кровь. Я убил слишком много оленей, чтобы не знать, что после смерти кровотечение прекращается. Она жива, чокнутый, но недолго будет жива, если ты будешь держать ее, как простофиля, и позволишь истечь кровью.

– Не мертва, – прошептал Дикар, глядя на кровь на боку Мэрили; кровь текла по его бедру. – Она не…

Он снова мог думать, мог двигаться. Он поднял Мэрили и осторожно уложил на мягкий мох у подножия дерева, на котором Дэнхолл в нее попал, и снова наклонился.

– Найдите листья, останавливающие кровотечение, – сказал он через плечо. – Быстрей.

Теперь он видел, что стрела углубилась в тело Мэрили, но острие наткнулось на кость и прошло недостаточно далеко, чтобы убить ее, и наконечник держался только на полоске кожи. Дикар вытащил стрелу и отбросил ее. Хлынула кровь, но он положил руки на рану и нажал.

– Подними руки, приятель! – приказал новый голос, хриплый и страшный. – Быстрей, пока в тебя не попало много свинца.

Руки Дикара покраснели от крови, но кровь перестала идти. Однако если он отнимет руки, кровотечение возобновится. Он повернул голову, чтобы сказать это, увидел нацеленное на него длинное ружье, увидел черные руки, которые держали это ружье, и человека, которому принадлежали эти руки.

Этот человек, расставив ноги, стоял на желтом поле. Он был в темно-зеленом, а маленькие круглые штучки, соединявшие зеленую ткань, в тускнеющем свете были ярко-желтыми. Его черное лицо с плоским носом казалось звериной мордой. Толстые пурпурные губы раздвинулись, как у дикой кошки, перед тем как она