Завтра. Дети завтра. Яркий флаг завтра - Артур Лео Загат

Большое пространство от основания Обрыва было покрыто камнями, и это пространство казалось страшнее из-за лежащей на ней тени Горы, но дальше солнце по-прежнему освещало зеленый лес, который уходил в глубину Далекой Земли.

Взгляд Дикара нашел этот лес, нашел две фигуры, маленькие, как тряпичные куклы, какие Девочки делали, когда Группа впервые оказалась на Горе. Две фигуры перебирались через камни, приближаясь к краю леса, и задняя фигура коренастая, поросшая черными волосами, а та, что впереди, коричневая, с мантией из каштановых волос!

До сих пор Дикар цеплялся за надежду, что он неверно понял Биллтомаса, что Биллтомас ошибался, но теперь эта надежда рассеялась. Страшный гнев охватил Дикара, более горячий, чем пламя на Огненном Камне. Он выхватил из висевшего на плече колчана стрелу и наложил на тетиву.

«Вот почему она спрашивала меня, как я спустился с Обрыва, – металась мысль в его сознании. – Она спланировала это с Томболлом. Сегодня утром она предупредила Томболла, что я приставил младших наблюдать за ним. Они решили убить младших, как только найдут способ вместе спуститься с Горы».

Острие стрелы было нацелено в Томболла. Мышцы на его руках напряглись, лук был натянут. Теперь внимательней. Осторожней. Слишком велико расстояние. Он не должен промахнуться.

Он может попасть не в Томболла, а в Мэрили.

Ну и что? Она столь же виновна.

Дикар не мог! Его пальцы не сгибались, они не могли выпустить стрелу, которая, возможно, погрузится в тело Мэрили.

Но он должен! Не потому, что они бежали от него. И даже не потому, что убили Джимлейна и Биллтомаса. Потому что, даже если они не захотят сказать, люди в зеленом заставят их объяснить, откуда они пришли, все рассказать о Группе. И эта мысль позволила Дикару разжать пальцы.

Звонкий щелчок!

Стрела Дикара полетела прямо, быстро и точно – но над камнями повернула, перестала быть живым смертоносным снарядом, превратилась в бесцельно опускающуюся простую палку, игрушку ветра.

Вторая стрела легла на тетиву лука, но Дикар не стал ее выпускать. Бесполезно. Теперь они слишком далеко, Мэрили и Томболл на самом краю леса. Лес проглотил их. Теперь они идут по лесу к Тем…

Услышав за собой голоса, Дикар повернулся и на самом краю леса увидел Дэнхилла, Хэнфилда, Джонстоуна и Бенгрина, бледных, с раскрытыми ртами, с распахнутыми темными глазами.

– Джонстоун, – выпалил Дикар, вешая лук на плечо. – Ты остаешься Боссом. Позаботьтесь о Джимлейне и Биллтомасе. Я иду вниз.

– Ты не посмеешь, – ахнул Дэнхилл. – Дикар, ты не посмеешь. Старшие поразят тебя…

– К черту Старших! – рявкнул Дикар и погрузился в ручей, держа в руках веревку. Он опустился за край Обрыва и ухватился ногами за сплетенные лианы.

* * *

Вода обрушилась на Дикара. Она заполнила его рот, глаза, нос, так что он ничего не видел и не слышал, кроме рева водопада. Вода била его дубинами. Но неожиданно она стала только обжигающими холодными брызгами на обнаженной коже, и Дикар свободно висел между черной и влажной стеной обрыва и ревущим ручьем. Он начал спускаться по веревке.

В прошлый раз он спускался ночью, и, когда выбрался из воды и повис в воздухе, было совершенно темно. И спускаться в полной темноте было очень трудно, а сейчас светло, и Дикар видел, как стена Обрыва спускается сверху из ничего и исчезает внизу в пустоте.

Он мог посмотреть вниз и увидеть хрупкую нить веревки и острые камни, ждущие его внизу, если он упадет; ручей разбивался об эти камни, как может разбиться и сам Дикар.

Снизу, от камней, к нему тянулись невидимые руки, тянули его вниз, темп его спуска казался им слишком медленным. Дикар хотел выпустить веревку, его охватило дикое желание разжать руки и упасть, падать быстрей и быстрей на эти серые скалы.

Дикар был в ужасе от того, что может поддаться этому желанию, разжать руки, упасть и разбиться. Неожиданно его руки и ноги потеряли силу, они были не в состоянии двигаться. Не двигаясь, он цеплялся за веревку, зная, что в следующее мгновение у него может не остаться сил даже для того, чтобы просто цепляться.

– Дикар! – Он услышал свое имя сквозь охвативший его туман. – Спускайся, Дикар! Спускайся!

Дикар посмотрел вверх, в сторону этого голоса, и увидел, что голос доносится совсем не издалека, а с самой веревки; это голос Дэнхилла, который висит на веревке сразу над ним.

Вниз, сквозь воду на самом верху веревки, спускался Бенгрин, и с него лилась вода. Они пошли за Дикаром вниз. Дэнхилл и Бенгрин шли за ним, несмотря на страх перед Старшими и перед тем, что может их ждать под Горой. Он их предводитель, и они пошли за ним…

Сила вернулась в руки и ноги Дикара, и он снова начал спускаться, но теперь смотрел только на стену Обрыва и не смотрел вниз. И наконец ноги его коснулись камня, а вслед за ним спустился Дэнхилл, а дальше с веревки спрыгнули Бенгрин и Хэнфилд.

– Мы не разрешили идти Джонстоуну, – сказал Дэнхилл, выжимая воду из своей каштановой бороды, – потому что ты сказал, что он остается Боссом. Что дальше, Дикар?

Дикар посмотрел за нагромождение камней, за которым в лесу исчезли Томболл и Мэрили.

– Мы пойдем за ними и приведем их назад, – сказал он сквозь сжатые губы. – Или не вернемся сами. Идемте.

Скользя и падая, они перебрались через камни. Лес показался им не отличающимся от их леса, вначале идти по следу было легко – по легким отпечаткам на траве, по веткам, согнувшимся от прохода. Мэрили и Томболл шли, не скрываясь, не думая, что за ними последуют.

Солнце быстро садилось, тень Горы удлинилась, и четверым, идущим за Мальчиком и Девочкой, стало темно. Зелень вокруг поблекла, слилась с коричневыми стволами. Все цвета сменились серым, и больше не было видно следов, оставленных Томболлом.

Четверо Мальчиков с Горы собрались вместе и прижались друг к другу; они вдруг почувствовали, что серый воздух стал холодным, а лес вокруг них казался необычно тихим.

– Мне здесь не нравится, – сказал Хэнфилд, и казалось правильным, что говорил он тихо, как будто кто-то мог его подслушать, кто-то такой, которого нельзя увидеть. – Что-то в этом лесу неправильное. Он слишком… слишком тихий. – У него светлые волосы, и подбородок зарос пушком, который скоро станет такой же бородой, как у Дикара. – Птицы молчат и насекомые, и я не видел и не слышал ни кролика, ни белки,