Избранные произведения в двух томах: том I - Нина Артюхова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«…Почему Андрюша вдруг вспомнил об этом чрезвычайном происшествии? — думала бабушка. Может быть, ему, как тому отважному лосенку, страшно стало?»
За воротами липы и ясени, высокие, пышные, верхушками теперь до третьего этажа достают… Во дворе и на лестнице — никого. И школа, кажется, совсем пустая.
Да, Андрюше было уже страшно. Ему и раньше приходилось заглядывать в школу, когда провожал брата. Но школа была наполнена жизнью. Мальчики и девочки, большие и маленькие, окликая друг друга, разговаривая, широким потоком как бы вливались в школьную дверь, спешили к вешалке… Женю, как всегда, встречали дружескими улыбками.
— Что, Женя, брата в школу привел? Какой он у тебя молодец! Тоже к нам, в четвертый «А»?
— Что ты, что ты! Андрюша в седьмом «Б» учится, разве не знаешь?
Они шутили и смеялись, но это было не обидно. Андрюша знал: Жениного брата никто не мог обидеть. Женю любили все. Не могли не любить.
А сейчас… совсем пустая школа. Просторно и тихо. Только за маленьким столиком напротив двери сидит женщина. Учительница? Это она будет беседовать?
Бабушка что-то спросила у нее.
— Пожалуйста, пройдите сюда.
Они стали подниматься на второй этаж. И как-то совсем нечаянно — бабушка взяла Андрюшу за руку. А им навстречу уже спешила молодая учительница, приветливо улыбаясь.
— Вы ко мне?
В просторном светлом коридоре никого нет. Тишина. А может быть, за этими закрытыми дверями экзамены сдают старшеклассники?
Одна дверь была приоткрыта. Людмила Алексеевна заглянула…
— Зайдемте сюда.
Бабушка не знала, как ей быть. Ведь Андрюша беседовать хотел один. Сказать — Ну, иди, милый, а я подожду в коридоре?.. Она отпустила Андрюшину руку. Андрюша смотрел на нее, это был только взгляд. Но бабушка поняла. Ни о чем не спрашивая, она тоже вошла и села на одну из дальних парт. А парты были большие, солидные, — не первоклашки в этом классе учились.
Людмила Алексеевна сказала кому-то:
— Мы вам не помешаем?
— Нет, нет, нисколько!
В стороне у окна сидел Павел Петрович, учитель математики в старших классах. Седой, худощавый, высокий — едва за этой большой партой помещался. Он перебирал какие-то бумаги в своем портфеле и записывал что-то в блокнот… Ребята говорили про него: очень строгий.
Бабушке стало еще тревожнее.
Андрюша ловко вскарабкался на высокую скамью и положил перед собой старый Женин букварь и две тетради — в линейку и в клетку. Учительница села напротив за столом, одобрительно посмотрела на тетради и на авторучку, которую Андрюша вынул из кармана и тоже положил перед собой.
— Ну вот, — начала она, — давай познакомимся. Меня зовут Людмила Алексеевна. А тебя как?
— Андрей Смирнов, — отчеканил Андрюша. — Отчество нужно?
— Не надо, — чуть улыбнувшись, ответила Людмила Алексеевна.
Бабушка заметила, что Павел Петрович, почти не поворачивая головы, посмотрел на Андрюшу и, кажется, стал с интересом прислушиваться.
Андрюше показалось странным, что учительница не спросила его: — Ты брат Жени Смирнова из четвертого «А»? — Неужели не знает Жени?.. Может быть, новенькая, только недавно стала работать в нашей школе?
— Сколько тебе лет? — Когда твой день рождения?
Андрюша отвечал четко, не громко, но и не тихо.
— Вот видишь, рановато тебе еще в этом году в школу идти.
У Жени в классе есть девочка. Ей было шесть с половиной лет, когда она в школу пошла. Отличница.
— Читать и писать умеешь?
Андрюша, раскрыв наудачу, бойко прочитал страницу из букваря.
— Напиши что-нибудь.
Написал очень аккуратно: папа, мама, бабушка, Женя. Это по линейкам, а в другой тетради, в клеточку, — длинный ряд цифр. На тридцати пяти Людмила Алексеевна остановила его.
— Ну, а сколько будет пять и пять?
Вопросы следовали один за другим. Андрюша отвечал. Бабушка чувствовала: он уже успокоился, не боится больше, уверен в себе. И сама начала успокаиваться.
— А вот теперь, сказала Людмила Андреевна, — реши такую задачу: у тебя три яблока, одно ты дал своей сестре. Сколько у тебя осталось?
Андрюша не ответил. Он молча и удивленно смотрел на учительницу. Бабушка тоже удивилась. В чем дело? Почему он покраснел, сидит насупившись? Учительница тоже недоумевала.
— Ну, как? Совсем не трудная задача: у тебя три яблока. Одно ты дал своей сестре…
Павел Петрович тоже весь как-то насторожился, даже голову повернул, смотрел с любопытством.
Людмила Алексеевна была явно огорчена.
— Ну, как же, Андрюша?.. Три яблока… Одно ты дал сестре.
Она хотела помочь Андрюше и не знала, как это сделать. Так хорошо отвечал на все вопросы. И общее развитие…
— Одно яблоко ты дал сестре… — повторила она.
— У меня нет сестры, выговорил наконец Андрюша.
И все вздохнули с облегчением бабушка, Людмила Алексеевна и седой учитель, сидевший у окна.
— Хорошо, — стараясь не улыбаться, сказала Людмила Алексеевна, — ты тут написал «Женя» и про девочку у Жени в классе говорил, я подумала, что Женя твоя сестра.
— Женя — мой брат, — гордо ответил Андрюша, — Женя Смирнов.
— Хорошо, тогда скажем так: у тебя три яблока, одно ты дал своему брату. Сколько у тебя осталось?
И опять Андрюша не ответил. Это было совсем странно. Бабушка еле сдерживалась, ей хотелось как-то подтолкнуть, расшевелить его.
Одно яблоко ты дал брагу, — уже почти с отчаянием начала опять Людмила Алексеевна.
— Как же я могу, — с негодованием, с обидой проговорил наконец Андрюша, как же я могу Жене дать одно яблоко, а себе оставить два! Никогда я так не сделаю!
Теперь улыбались все, уже не скрывая улыбок.
— А как бы ты сделал, Андрюша?
— Одно дал бы Жене, другое себе, а третье мы разделим пополам!
Людмила Алексеевна и бабушка засмеялись. А высокий седой учитель, который преподавал математику в старших классах, подошел к Людмиле Алексеевне и сказал очень серьезно:
— Я считаю, что этого парня надо принять в первый класс. Семи лет еще нет, а уже умеет решать задачи на дроби!
Совесть заговорила
Дима Тепляков с тревогой раскрыл тетрадь — контрольную работу по арифметике. Первое, что ему бросилось в глаза, — красным карандашом написанное веселое слово «хорошо». Глаза обрадованно забегали по странице и увидели в правом нижнем углу невеселую двойку.
Дима очень удивился и медленно прочитал всю фразу: почерк у Николая Михайловича был красивый, но не очень разборчивый.
«Хорошо списано у Володи Кузьмина».
Вот тебе раз!.. Но как Николай Михайлович догадался?! Одинаковые ошибки, вот что подвело! Но почему Николай Михайлович так уверен, что именно Дима списывал у Володи, а не наоборот?
Возвращаясь домой, Дима с грустью думал: до чего все-таки ему не везет в жизни. Думал и о том, какое это недоразумение, что Николая Михайловича все считают близоруким.
А тут еще председатель совета отряда Сережа Коненков и звеньевой Витя Ивашов, Димины попутчики, пилили его с двух сторон, как будто напополам хотели разрезать большой пилой, без всякого снисхождения.
— Не понимаю, зачем ты с Володькой дружишь, — говорил Витя, — он тебя разлагает.
— А еще все радовались на прошлом сборе, что ты стал твердым троечником! — Это Сережа потянул «пилу» в свою сторону.
Дима расстроенно молчал. Мальчики дошли до ворот и остановились. Сережа и Витя жили в небольшом домике во дворе, Витя на первом этаже, а Сережа на втором. Диме нужно было перейти улицу к высокому дому напротив.
И вдруг Диме стало грустно расставаться и идти куда-то одному.
Как хорошо дружат Сережа и Витя. И живут рядом. А с Володькой Кузьминым хоть и сидишь за одной партой…
Сережа понял Димино грустное настроение и вдруг сказал:
— Хочешь, зайдем ко мне, мы с Витей тебя еще немножко проработаем?
По его тону Дима понял, что нравоучений больше не будет. К тому же уроки кончились раньше обычного: не было физкультуры. Значит, мама не ждет… тем более не ждет двойку по арифметике… и нечего спешить с этой двойкой…
Дима вошел в ворота вместе с Сережей и Витей.
— Кого это прорабатывать и за что?
От сарая с охапкой дров шла Витина старшая сестра Лена. Мальчики сейчас же рассказали ей, за что «прорабатывали» Диму.
— Ай, ай, ай! Лена укоризненно покачала головой, отчего зашевелились, как живые, толстые белокурые косы одна спереди лежала, через плечо, прихваченная вместе с дровами, другая висела за спиной, ярко выделяясь на темно-красном джемпере.
Лена была всего года на четыре старше брата, но Диме она казалась очень солидной и взрослой. Мама не мама, а так, вроде чьей-то тети, — смотрит на них, на маленьких третьеклассников, сверху вниз.