Избранные произведения в двух томах: том I - Нина Артюхова

— Так ты вместе с кроликом чай пьешь, папа?

Володе было приятно, что и о папе тоже кто-то заботится, когда все уже легли и один папа не спит.

— Да, да, сынок, вместе пьем чай…

Папа вдруг зевнул на полуслове… И еще раз…

Когда смотришь, как зевают — самому зевать хочется.

Сонным голосом Володя спросил:

— Папа, а дальше что?

— Что ж дальше? Напьемся чаю, уберем за собой — и спать оба ложимся. Кролик обратно на столик, поджав лапки, а я у себя на диване. Спи и ты.

Сказка оборвалась неожиданно быстро. Странная какая-то получилась сказка — без конца. Может быть, потому, что всем троим очень захотелось спать — и Володе, и папе, и кролику?

…Ночью, даже если очень крепко спишь, все-таки иногда просыпаешься. В комнате тихо-тихо… нет, все-таки не совсем тихо: кто-то ходит по комнате осторожными шагами… Может быть, это легкие фарфоровые шаги кролика?

Володе очень хотелось посмотреть, но глаза ночью трудно открываются. Вот уж кажется, что откроешь сейчас, еще одно маленькое усилие… Ну, никак!

Шаги все ближе, ближе… а голове неудобно и твердо лежать… а ноги забрались куда-то высоко — совсем как в папиной сказке. И вот кто-то тихо-тихо, осторожно-осторожно ноги Володины с подушки убрал, голову на подушку, все по своим местам разложил…

«Спасибо тебе, милый кролик!» — хотел шепнуть Володя. Но губы ночью такие непослушные, склеились — и не хотят говорить! Но ведь нужно же наконец подсмотреть, как белый фарфоровый кролик, маленький добрый волшебник, бродит по комнатам фарфоровыми шажками…

Один глаз наконец чуть приоткрылся… потом другой.

Луны нет, занавеска задернута, но в комнате не совсем темно, у папы горит низенькая лампа — зеленый грибок.

Папы нет на диване. А рядом с будильником — вот что удивительно! — белый кролик сидит, поджав под себя фарфоровые ножки… Как быстро он успел на столик взобраться! Дверь в бабушкину комнату приоткрыта, там тоже еще немножко светло, там бабушка, должно быть, заснула с книжкой в руках.

Ночью глаза открываются с трудом и очень легко закрываются. Вот и захлопнулись, прямо будто слиплись… А в комнате опять и опять шаги… Ну-ка, еще попробуем подглядеть…

Странно!.. Свет у бабушки погас, а кролик, поджав лапки, рядом с будильником сидит. Быстрый какой! Потушил у бабушки лампу — и на место!

Сами, сами закрываются глаза… А кролик-то! Опять ходит по комнате… скрипнула дверь — в коридор ушел.

И какие-то у него не легкие фарфоровые, а даже немного тяжеловатые, просто совсем как человеческие шаги — они только стараются быть легкими, чтобы никого не разбудить! Это он пошел в кухню, чайник для папы поставить на плиту.

…И почти сейчас же зазвонил будильник: папе нужно на работу идти.

Мама еще может немного поспать. А Володя может спать сколько захочет. Между прочим, кубиков уже нет под столом… Кролик, маленький хлопотун, дремлет, поджав под себя лапки.

Папа наклоняется над Володиной кроватью:

— До свиданья, сынок. Что не спишь?

— Папа, а кролик — добрый волшебник?

— Возможно, что и так. Спи, сынок.

…Вырастет мальчик и вспомнит папину сказку, и почудятся ему в ночной тишине фарфоровые легкие шаги. Шаги доброго волшебника.

И еще другие шаги вспомнятся ему — тяжелые, но такие осторожные и добрые, простые человеческие шаги.

Подружки

Галя Серебрякова и Маруся Ильина встретились, как всегда, у ворот и вместе пошли в школу. Синее безоблачное небо над широкой улицей. В садах и в скверах — осеннее золото листьев. Девочки шли, крепко держась за руки; поэтому Маруся Ильина несла портфель в левой руке, а Галя Серебрякова — в правой. А портфели были твердые, блестящие, с необмятыми краями — казалось, что их долго и старательно утюжили мамы вместе с коричневыми платьями, белыми воротничками и черными фартуками девочек.

Галя Серебрякова громко читала вывески и надписи, которые попадались навстречу:

— «Бу-лоч-ная»… «Стой-те»… «Ки-но»… «Мо-ло-ко»… «Ре-монт о-бу-ви»…

Прошуршал по серому асфальту голубой блестящий троллейбус. Быстро промчался, а все-таки Галя успела прочесть: — «Са-до-во-е-Б-коль-цо».

— Как ты хорошо читаешь! — сказала Маруся.

Галя ответила с гордостью:

— Я еще в прошлом году научилась!

Маруся вздохнула:

— А я не умею такое трудное…

Все классы в школе были одинаковые, но самым лучшим, разумеется, был первый «А». Все учительницы в школе были разные. Самой лучшей, разумеется, была Ольга Андреевна.

Вот она вошла в класс, веселая, молодая, приветливая, и сразу захотелось ответить ей как можно лучше.

Ольга Андреевна заглянула в журнал и сказала:

— Читай, Ильина.

Маруся покраснела, раскрыла букварь и начала читать, старательно, по буквам выговаривая каждое слово.

На пятой строчке запнулась и покраснела еще больше.

Галя подняла руку. Темные глаза стали совсем круглыми, как будто выпрыгнуть хотели, и умоляли учительницу: «Меня, меня спросите!»

Ольга Андреевна улыбнулась:

— Серебрякова, дальше читай.

Захлебываясь от удовольствия, Галя прочла всю страницу, от начала до конца, даже то, что еще не было задано сегодня.

Ольга Андреевна опять улыбнулась и сказала:

— Хорошо.

Галя села за парту и радостно подумала: «Пятерку поставит!»

На следующем уроке девочки писали.

Ольга Андреевна ходила по рядам и заглядывала в тетради.

— Ольга Андреевна, сказала Галя, — вот у нее здесь ошибка. — Она ткнула пальцем в Марусину тетрадь. — Нужно «о», а она написала «а».

Ольга Андреевна посмотрела на Галю, но почему-то не улыбнулась на этот раз.

— Конечно, «о», — сказала она. — Поправь, Маруся.

Маруся стала поправлять и от волнения посадила на трудном слове большую расплывчатую кляксу.

Последним был урок арифметики.

Ольга Андреевна вызвала Марусю решать задачу.

Тонкие Марусины пальцы, постукивая мелом, нерешительно продвигались по черной доске. Маруся написала знак равенства и задумалась.

— Девять! — крикнула Галя.

Светлана Николаева с передней парты обернулась. Лицо у нее было сердитое. Может быть, ей обидно стало, что не она первая решила задачу? Ведь по арифметике Светлана сильнее всех в классе.

Ольга Андреевна сказала строго:

— Молчи, Серебрякова.

Маруся стояла, не поднимая глаз, и беззвучно шевелила губами. Потом вздохнула тяжело и написала: «9».

Медленно вернулась за свою парту и села рядом с Галей.

Урок кончился. Девочки закрывали учебники и тетради. Женя Волкова сказала соседке:

— Нюра, у тебя сейчас заколка выскочит.

Нюра Иванова только недавно стала отпускать косу. А волосы у нее были прямые и жесткие. Заколки и ленточки подбирали за ней всем классом.

Про нее говорили, что, если бы она в лесу заблудилась, как мальчик с пальчик, дорогу домой найти было бы очень легко.

Нюра нагнулась поднять заколку и громко сказала:

— Не люблю, когда выскакивают, — и в упор посмотрела на Галю.

Галя так и не поняла, про кого сказала Нюра. Про заколку?

— И я не люблю, когда выскакивают, — подтвердил Юра Смирнов.

Но ведь он-то никогда не терял заколок!

— Я тоже не люблю, — сказала Светлана Николаева.

А у Светланы длинные косы и ни одной заколки в волосах.

Галя Серебрякова и Маруся Ильина возвращались домой из школы.

Галя несла портфель в правой руке, и Маруся тоже в правой. Обе левые руки были свободны — девочки шли не за руку, а каждая сама по себе.

Маруся шла грустная, не поднимая глаз. Гале тоже было невесело.

Золотые буквы горели над дверями магазинов Галя не обращала на них внимания. Проезжали мимо нарядные голубые троллейбусы — Галя не читала номера и надписи.

Девочки молча вошли во двор и повернули — одна направо, другая налево.

Мама спросила Галю:

— Ну, как дела?

— Пятерка по чтению, — мрачно ответила Галя.

Утром мама расчесывала короткие курчавые Галины волосы и завязывала бант потуже, а Галя терпела и морщилась.

— Собирайся, Галя, — сказала мама. — Вон подружка твоя уже тебя поджидает.

Галя бросилась к окну.

У ворот мелькнули светлые косички и знакомое серенькое пальто в клетку. Нет, Маруся не ждала. Она поспешно вышла на улицу, даже не взглянув на Галины окна.

Галя сбежала с лестницы.

Не догнать! Маруся уже на углу стоит, собирается улицу переходить.

Галя знала по себе, что переходить улицу одной страшновато: уж очень она широкая. Сегодня, впрочем, Галя беспокоилась не за себя, а за Марусю. Улица такая большая, а Маруся такая маленькая, да еще торопится.

Когда Галя вошла в класс, Маруся уже сидела за партой и разбирала свои тетрадки.