Я иду искать - Ольга Николаева

— Что вы хотели?

— Не подскажете, как выйти на Дворцовую улицу?

— Так это и есть… — договорить она не успела. Закричать — тоже. Сильные руки запрокинули ей голову, резкая боль пронзила горло.

Из-за забора медленно вышел высокий светловолосый мальчик, сделал по направлению к ним несколько шагов и нерешительно остановился, его бледные губы раздвинулись в неуверенной улыбке. Последним, что увидела умирающая, были блеснувшие во рту мальчика длинные острые клыки.

— Ёлки, так и будем шариться всю ночь по развалинам?

— Я тебя держу?

— Чего ты их боишься?

— Не боюсь, а не хочу связываться.

— Блин, ну и выпускной у нас!

— Слушай, Вадим, я сказал, не нравится — не держу.

— Да успокойся ты!

— Сам успокойся… — голос словно поперхнулся последними словами и зазвучал уже сдавленным полушёпотом. — Ну, блин… ты смотри!

— Что это с ним?..

— А хрен знает… Пошли отсюда!

— Да подожди! Вдруг что…

— Придурок! Пошли!

— Сам придурок!

Туман перед глазами разорвал тёмный силуэт, тело обдала тёплая волна, словно в окружавшую его мёрзлую жижу вдруг опустили что-то горячее, пульсирующее, живое.

— А если он жив?

— Хрен он жив! Крови столько.

— А если? Может, «скорую» надо. Как пульс найти?

Запястье пронзила внезапная боль, два огненных языка прожгли кожу и пламя тонкими струйками поползло вверх по руке. Он почувствовал, как его тело изогнулось дугой, из горла вырвался мучительный хрип. Тут же огонь исчез, оставшийся жар словно нехотя покидал ещё горящую руку.

— Блядь! — Юноша отскочил к стене и прижался к ней спиной, словно она могла защитить от его же собственного неожиданного испуга.

— Он жив, — выдохнул его друг.

— Вижу.

— А чего ты боишься? — Голос невольно дрогнул. — Сам же «скорую» хотел вызвать вот и вызывай!

— Пойдём…

— Да ты чего? Он же правда живой. — Вадим сделал осторожный шаг к лежащему. — Эй! Ты как? Ты чего… дёргаешься? — Юноша сознавал, насколько глупо звучали последние слова, но он испугался, на самом деле испугался. Нет, покойников видеть ему случалось, но вот так, внезапно, в таком месте, да ещё в луже крови… «Но ведь он не покойник! — одёрнул себя Вадим. — Живой». Он ругал себя за то, что тоже напугался, но когда этот труп внезапно дёрнулся… Нет, не труп же. Может, без сознания был? У него рубаха в крови, значит ранен. А хрен знает, как должен внести себя раненый, когда приходит в сознание.

— Эй! Ну, ты… Больно? «Скорую» вызвать? — Он повернулся. — Слав, у тебя мобильник, вызови. Ну чего ты? «Скорую» вызови!

Сжавшийся у стены Слава, не спуская взгляда с приятеля, склонившегося над телом на полу, нащупал у пояса мобильник.

— Вадим… ну, чего он?

— Ничего. Говорю — звони!

— Труба села.

— Ну ты придурок!

Веки лежащего на полу дрогнули и Вадим почувствовал на себе холодный, до осязаемости пристальный взгляд, настолько неестественный для обессиленного, истекающего кровью, только что пришедшего в сознание человека, что ему захотелось вскочить и броситься из этой комнаты, из этого дома. Но он лишь вздрогнул и слегка отшатнулся.

— Ты… вы… вы как? Мы сейчас сходим, телефон поищем, «скорую» вызовем.

— Не нужно. — Голос был очень тихим, но в нём не слышалось болезненных ноток. — Со мной всё нормально. Спасибо вам, ребята. — Он чуть приподнялся на локте и было заметно, что это стоило ему усилия. — Не бойтесь.

Вадим только сейчас толком рассмотрел его — парень лет двадцати с небольшим, рассыпавшиеся по замусоренному полу длинные светлые волосы, высокий лоб, рот с чуть припухшей нижней губой и засохшая в его углах кровь.

— А что с вами случилось? — подал голос так и стоящий прижавшись к стене Слава. — Кровь…

— Ничего особенного, правда. — Он потянул из-под ремня тёмную от крови рубаху и Вадим непроизвольно внутренне сжался, ожидая увидеть страшную глубокую рану. И, возможно из-за этого ожидания, увиденное не испугало. Хоть Вадим и старался не очень вглядываться, но всё же видел казавшуюся в полутьме почти чёрной рваную рану в уже засохших пятнах крови, и был точно уверен — это не лёгкая царапина и уж тем более не грим, не шутка из магазина приколов вроде фальшивых шрамов из латекса. Но почему тогда он так спокоен? Ему ведь, кажется, даже не больно.

Словно услышав мысли Вадима, светловолосый парень прошептал:

— Не больно… ничего… вообще ничего… Не больно!

Он осторожно коснулся раны кончиками пальцев и ещё тише повторил:

— Не больно…

Уже более уверенным жестом он соединил края раны и Вадим ещё больше убедился — не грим, не латекс. Потом отнял руку и края снова разошлись.

— Ничего… Ничего не происходит! — Парень поднял на Вадима глаза и почти извиняющимся тоном добавил, — Не знаю, как он это делал.

— Кто? — растерянно спросил Вадим.

Парень улыбнулся и Вадиму пришла мысль, что у того не всё в порядке с головой, уж больно нехорошо стало от его улыбки. Не видел Вадим, чтобы люди так улыбались, сочетая в лице и явный испуг, и с трудом сдерживаемый смех, и ещё что-то, похожее на восторг пополам с ненавистью. Безумное, пугающее выражение лица.

— Ничего… не важно. — Парень опустил глаза и гримаса сползла с его лица, сменившись усталостью. Он снова взглянул на Вадима. — Сколько времени?

Вадим бросил взгляд на часы.

— Час, без десяти.

Светловолосый медленно поднял руку, на запястье которой виднелись часы с перепачканным кровью циферблатом.

— Пол одиннадцатого. За это время можно было далеко уйти. А можно было и не уходить. Ждать… — На его лице снова появилась та пугающая улыбка и Вадима невольно передёрнуло. Точно сумасшедший!

— С тобой ведь всё нормально?

— Да. — Парень обхватил правой рукой запястье левой с часами, потом медленно поднёс их к лицу, разворачивая кисть так, чтобы видеть циферблат. — Они больше не пойдут. Никогда… — Он покачал головой и его безумная улыбка стала ещё шире. — Никогда! Верные вещи умирают вместе с хозяином.

Вадим закусил губу. Уходить. Надо убираться отсюда! Повезло же выпускным вечером сначала переругаться с уже бывшими одноклассниками и, избегая неминуемой драки, наткнуться в разрушенном доме на раненого психа!

— Если всё нормально, мы пойдём?

— А я вас не держу. — Его лицо снова обрело нормальное, немного удивлённое выражение. — Разве держу?

— Да нет. — Вадим изобразил натянутую улыбку и повернулся к окну, возле которого, словно загипнотизированный, неподвижно стоял его приятель. — Слава, идём.