Большое драконье приключение - Наталия Ипатова

— Это, конечно, далеко еще не уровень Мастера, — сказал он, — но вполне сойдет для Ученика последнего года.

Пристальный взгляд наверняка обнаружил бы, что Санди — при кажущемся отсутствии внешних эффектов — проворнее, пластичнее и гибче своего противника, лучше видит, или угадывает, его движения, в его фехтовании было больше выдумки, и техника его чище.

— Хватит, — решил наконец Брик, и оба повалились в тень ближайших кустов, где Сверчок любовался бабочками.

Прошло несколько минут, пульс их нормализовался, дыхание выровнялось, и Брик уже открыл было рот, чтобы изречь что-то вроде «Жизнь хороша!», как вдруг дракон в кустах завозился и выставил на обозрение недоверчивую и довольно-таки испуганную физиономию.

— У нас гости, — сказал он. — Непрошенные.

И тут же уверенный мужской голос с тропы крикнул:

— Есть кто дома?

Ну, во-первых, добра Брик от гостей не ждал, а во-вторых, голос этот знаком ему был прекрасно, и оказал на него прямо-таки тонизирующее воздействие — он вскочил на ноги, будто его подбросили. Сверчок в кустах проявлял явные признаки нервозности.

— Я — с миром… Во всяком случае, пока.

В подтверждение этих слов над краем тропы взметнулся узкий блестящий клинок, на конец которого хозяин прицепил белый платок.

— Вы что там, повымерли?

Брик ринулся навстречу.

— Бертран!

Мастер выбрался наверх. Его быстрые глаза обежали устройство лагеря, он усмехнулся.

— Вот, значит, ты где!

Санди, приподнявшись на локте, внимательно поглядел на гостя, неторопливо поднялся и двинулся ему навстречу. И пока он шел, Бертран не сводил с него острого, любопытного и в то же время нерешительного взгляда. Он чуть-чуть улыбнулся, отметив висевший на шее ваганта, там, где обычно носят крест, драконий свисток, но эта усмешка вышла у него скорее судорожной, чем веселой.

— Брик много рассказывал о вас, — сказал Санди, подходя, — он гордится знакомством с вами.

Он протянул для приветствия руку. Рука Бертрана медленно, словно преодолевая невидимую преграду, потянулась навстречу, но из кустов пронзительно вскрикнул Сверчок:

— Санди, нет!

Обе руки, не встретившись, замерли в воздухе.

— Я очень не советую! Ты что, не видишь? Он же — Чёрный!

Судя по всему, Бертран лучше понимал, о чем идет речь. Через какую-то секунду из кустов донеслось нервное хихиканье:

— Здорово заэкранировались. Как забрала опустили, оба совершенно пустые.

Бертран развернулся в сторону Сверчка, его глаза полыхнули бешенством.

— Ты мне надоел. Помолчи, раб свистка!

Он сделал в воздухе какой-то небрежный жест, и Сверчок замер на месте с пастью, распяленной, как на приеме у дантиста.

— Драконьим глазам доверяешь больше, чем своим? — спросил Бертран у Санди.

— Что здесь, черт возьми, происходит? — поинтересовался Брик. Он был расстроен: Бертран здорово нравился ему, он, бывало, думал, что непрочь иметь такого старшего брата — куда уж лучше, чем заносчивого зануду Брюса Готорна, и вот, нате, Бертран оборачивается какой-то новой, подозрительной стороной.

— Всё объяснится, — бросил ему Бертран, — но — со временем. Я сказал, что пришел с миром. Если бы я хотел причинить вам зло, я говорил бы с вами не так. Для начала я скрутил бы ваших девчонок там, у реки. Потом парой хороших слов я бы вас рассорил. Сделать это куда легче, чем вы предполагаете. Сами не представляете, какими бы вы стали шелковыми, если бы я держал нож на их нежных горлышках. И если бы у меня не было насчет вас собственных планов, а делал бы я лишь то, на что подрядился — будьте уверены, так бы я и поступил.

Над солнечной полянкой повисло гнетущее молчание. На беззаботных юнцов пахнуло настоящим Злом.

— Котята, — сказал Бертран и криво улыбнулся.

Санди бросил взгляд на окаменевшего Сверчка и сделал приглашающий жест в сторону пещеры. Все трое двинулись туда, но, услышав на тропе девичий щебет, остановились и оглянулись в тот момент, когда Сэсс и Дигэ появились в поле их зрения.

Выстиранные воротнички, косынки, нижние юбки и сорочки мокрым грузом покоились в корзинке, которую девушки несли за ручки с обеих сторон. Мало что скрывавшие корсажики они натянули на голое тело и, вероятно, преследовали при этом не только, а может быть, и не столько гигиеническую цель. Пышная, нежная, тонко улыбающаяся Дигэ, лучащаяся чувственностью, казалось, плыла в знойном мареве утра, не касаясь земли; черный свиток тяжелых волос лежал на обнаженных покатых плечах, и лишь трепет ее золотистой груди напоминал о только что преодоленном ею подъеме. Брик почти физически ощутил судорожный вздох стоявшего рядом с ним Бертрана и, покосившись на него, вполне оценил взгляд хищного, истинно мужского жгучего восхищения, каким тот наградил его жену. Он заволновался. Дигэ, конечно, его, но Бертрана-то подобные соображения вряд ли остановят. Он уже то, чем Брик надеялся стать через несколько лет: красивый, могучий, умный и опытный мужчина, и если Брик был уверен, что способен отбить девушку у дюжины прочих поклонников, то он ничуть не сомневался также и в том, что Бертран, возьмись он за дело всерьез, в два счета оставит его самого у разбитого корыта.

— И от которой из них я сам в прошлый раз отказался? — вполголоса спросил Мастер.

— От брюнетки, — буркнул ревнивый новобрачный. — Впрочем, — добавил он, постаравшись, чтобы услышал Санди, — можешь попытаться понравиться рыжей.

В самом деле, почему это он один должен ревновать?

Бертран повернул голову к Сэсс и наконец-то в его глазах снова мелькнула смешинка. Эта была ничуть не хуже, однако совсем в другом роде. Чуть выше и немного стройнее подруги, она двигалась порывистой походкой кобылки-подростка, в какие-то моменты нескладной, но полной юной прелести, и если плывущая без единого колыхания платья Дигэ поневоле заставляла задаваться вопросом, есть ли у нее ноги вообще, то липнущая к мокрому телу юбка Сэсс не оставляла на этот счет никаких сомнений. Ее рыжие кудри были зачесаны вверх и закреплены там во что-то римское, и в этом парикмахерском деле явно не обошлось без познаний, опыта и шпилек Дигэ; выбивавшиеся из общего плана непослушные пряди льнули к высокой сильной шее, несколько крупных веснушек расселись на переносице у изящного носа с аристократической горбинкой. У Сэсс были очень красивые руки, открытые сейчас от кончиков пальцев до тонких прямых плеч, с узкими продолговатыми кистями, длинные и необыкновенно гибкие, как лебединые шеи, а на правой, повыше локтя, в форме руны Ку сплелся венок из мелких родинок. На лице Бертрана изумление сменилось выражением узнавания, и Брику показалось, что он сейчас расхохочется, однако тот сдержался.