Секретные бункеры Кёнигсберга - Андрей Пржездомский

В пятидесятые годы поиск продолжился. Не придерживаясь какой-либо системы, искали везде: на территории самого гаража, во дворе, среди развалин почти полностью обрушившейся коробки Геолого-палеонтологического института и Янтарного собрания. Нельзя сказать, что совсем уж ничего не было найдено. Во вскрытых подвалах вдруг обнаружилось скопление доисторических древностей — кости и бивни мамонта, черепа и громадные зубы каких-то вымерших животных, скелеты кистеперых рыб. Однако то, ради чего велся поиск, найти так и не удалось. Ни замаскированного бункера, ни подземною хода с территории гаража обнаружено не было.

Надежда забрезжила, когда в 1959 году в Калининград приехал Рудольф Вист, обещавший на месте показать бункер, в котором его отец, оберштурмбаннфюрер СС, спрятал похищенные нацистами ценности и военный архив. Об этом достаточно подробно рассказывалось в предыдущей главе. Но дело в том, что, указывая площадь Хоймаркт в качестве возможного местонахождения тайного объекта под названием «Б-3», Рудольф Вист не мог однозначно расшифровать эту аббревиатуру. Отец рассказывал ему о бункере на Штайндамм, и в памяти Рудольфа закрепилось, что таинственное сокращение, фигурировавшее в найденных им документах, относится к какому-то бункеру под номером три. Но уверенности в этом, конечно, не было. Тем более, когда Вист оказался на площади перед гаражом, в его памяти шевельнулось что-то, ассоциировавшееся с аркой. Ведь в немецком языке и то, и другое слово начинается с буквы «b» («Bunker» — бункер, «Bogen» — арка) и каждое могло быть зашифровано так, как это указывалось в документах. Во всяком случае, нельзя исключить, что речь шла как раз не о бункере, а об арке. Тем более что один из активнейших участников поисков Арсений Владимирович Максимов обратил внимание на наличие трех сводов в левом тоннеле — въезде в гараж. Этими сводами как раз и были образованы три последовательно стоящие арки. (Уж не сюда ли сгружались ящики из трофейного «берле» в марте 1945 года?)

Поисковая работа в районе гаража, несмотря на интересные данные, проводилась, к сожалению, тогда слишком поспешно и довольно поверхностно. Это признавали впоследствии и сами ее участники, критически оценивавшие практическую деятельность комиссии тех лет.

Из письма А. В. Максимова

в Калининградскую экспедицию. 1972 год

«…Для меня это (здание геологического института. — Авт.)… неоконченный объект… Помните гараж двухъярусный, принадлежавший некогда гестапо. Ведь как было бы им удобно из подвала гаража прорыться под двор гео-музея и заглубиться на… 10 метров! А наши хоть и шурфовали, но все же не так и не там. В таких случаях надо ставить себя на место противника и с его колокольни думать как обхитрить, иначе успеха не будет. И надо держать в голове 10 метров верх сооружения…»

Наверное, Арсений Владимирович был прав, давая резкие оценки проведенной работе, но беда заключается в том, что и позднее не удалось более обстоятельно изучить территорию гаража и прилегающих к нему площадей и зданий.

Во второй половине шестидесятых годов появились воспоминания Ежи Яблонского, которые были подробно изложены в начале этой главы. Оказавшись в 1967 году в Калининграде, он показал группе поиска, где, по его предположению, находится подземное хранилище. Возвращаясь к последним числам марта 1945 года, он неожиданно для всех вспомнил, что из гаража имелся достаточно широкий проход в рядом расположенный дом. Однажды, пройдя по нему и спустившись в глубокий подвал, Ежи увидел множество ящиков, мешков, картонных коробок и свертков. Повсюду лежали еще не запакованные музейные экспонаты, кипы бумаг, книг, журналов, репродукций и фотографий. Не встретив никого из сотрудников геологического института, шофер прошел дальше, освещая себе путь электрическим аккумуляторным фонариком.

В одном из подвальных помещений Яблонский увидел открытую металлическую дверь с массивными скобами-задвижками, какие обычно бывают в бомбоубежищах. В лицо пахнуло ледяным холодом подземелья. Коридор с цилиндрическим лазом уходил куда-то в сторону от здания, как показалось Яблонскому, прямо под площадь Хоймаркт. Дальше идти он не решился, а только посветил впереди фонариком, тусклого света которого, конечно, не хватило для того, чтобы разглядеть внутренности подземного хода. Во мраке угадывался поворот коридора, ниша в стене, и даже вроде ответвляющийся в сторону другой подземный ход. Возвращаясь в гараж, Ежи Яблонский прихватил «на память» из открытой коробки, лежащей в одной из комнат, несколько мелких предметов: брошку с прозрачным кусочком янтаря, курительную трубку, выточенную из кости, и блестящий плоский камень голубоватого цвета со сверкающими вкраплениями и прожилками.

Думается, читатель обратил внимание на поразительное сходство рассказа Яблонского с воспоминаниями бывшей разведчицы Жерлыгиной, сообщавшей о подземном ходе со стороны улицы Рихард-Вагнер-штрассе. Не шла ли здесь речь об одном и том же объекте? Вполне возможно, что Яблонский видел одну часть подземного сооружения, а Жерлыгина — другую. Более того, возникает вопрос: а не об одном ли и том же объекте свидетельствуют воспоминания Яблонского и Виста? Ведь так или иначе, все данные приводят нас к бывшей площади Хоймаркт, автобазе, рядам расположенных вокруг нее домов и маленькому зеленому скверику посреди улицы Барнаульской.

Калининградская экспедиция с момента основания, то есть с 1969 года, начала свою работу по изучению объекта «гараж СС» с изучения немногочисленных архивных материалов, справок и отчетов предшествующих групп поисковиков. Поскольку эти документы отличались предельным лаконизмом, сотрудникам экспедиции потребовалось встретиться со многими непосредственными участниками поисков, старожилами и другими людьми, которые могли хоть в какой-то мере пролить свет на события четвертьвековой давности. Были опрошены многие старые работники автохозяйства, сообщившие целый ряд мелких, но существенных деталей, в частности, о замурованном проеме в одном из помещений гаража. Состоялись встречи с Максимовым, проживавшим в Костроме, Кролевским — в Москве. Удалось наладить переписку с Рудольфом Вистом и Ежи Яблонским. Если первый практически ничего уже не мог добавить к тому, что ранее сообщал и показывал на месте во время пребывания в Калининграде в 1959 году, то Яблонский в своих письмах делал некоторые уточнения, дополняя воспоминания новыми подробностями.

При этом он подчеркивал свою уверенность в том, что находившиеся в Кёнигсберге произведения искусства, награбленные гитлеровцами на оккупированной территории стран Восточной Европы, вывезти весной 1945 года из Кёнигсберга было практически невозможно.

Из письма Е. Яблонского. Июнь 1976 года

«Если дело касается янтарной комнаты, то я безусловно подтверждаю, что она находится на территории Кёнигсберга, ибо в качестве невольного наблюдателя могу утверждать, что не было никакой возможности ее вывоза…»

Уверенность Ежи Яблонского вселяла надежды на то, что тщательная проверка версии о наличии подземного хранилища в районе гаража позволит все-таки обнаружить хотя бы исходные точки, откуда следует вести дальнейший поиск. Ведь спускался же Яблонский в подземелье из подвала Геолого-палеонтологического института. Значит, был соответствующий подземный ход, почему-то не найденный в ходе раскопок, проводимых в пятидесятые и шестидесятые годы. К тому же неожиданно в распоряжение экспедиции попали несколько общих тетрадей, в которых вел подробные записи Иван Тимофеевич Цедрик. После его смерти сын, понимая важность сведений, содержавшихся в записках отца, передал эти материалы в экспедицию. Согласно имевшихся там многочисленных схем с пояснениями, стало понятно, что Цедрик в свое время обнаружил не только длинный туннель, идущий вдоль улицы Ланге Райе, но и достаточно широкий подземный ход, соединявший обе стороны бывшей площади Хоймаркт. Причем относительно второго он даже сделал пометки: «Можно проехать на легковом автомобиле. Не исследован». Из этого следует, что размеры подземного сооружения были, по-видимому, достаточно внушительными. Хотя оставалось совершенно непонятным их назначение, так как на схемах туннель соединял лишь жилые постройки, стоявшие напротив друг друга и впоследствии разрушенные. Может быть, это часть целой системы подземных сооружений Штайндамма, включающей в себя так и не найденные объекты «Б-3», «Бункер Брюсова», туннели, о которых рассказывали Жерлыгина и Яблонский? К сожалению, экспедиция не смогла ответить на этот вопрос, потому что процесс проверки этой версии пришлось совершенно неожиданно прервать. Сообщение, полученное из-за рубежа, оказалось настолько сенсационным, что вообще возник вопрос о целесообразности дальнейших поисков.