Новые русские бесы - Владимир Хотиненко

Владимир Хотиненко

Новые русские бесы

© Хотиненко В.И., 2014

© ООО Издательство «Алгоритм», 2014

Россия мешает окончательной победе чертовщины

Все свои фильмы я снимаю как человек православный

(Интервью В.И. Хотиненко для журналиста К. Кашириной)

Фильм режиссера Владимира Хотиненко «Паломничество в Вечный город» – первый совместный кинопроект Ватикана и Русской православной церкви.

Съемку фильма осуществлял Центр «Православная энциклопедия».

Картина состоит из пяти серий. Первая посвящена апостолу Петру, ее ведет Кшиштоф Занусси. Во второй серии Владимир Машков рассказывает об апостоле Павле. Третья серия – о первых христианских мучениках, ведущий – Юрий Соломин. Далее следует серия о первых христианках, ведет ее Ирина Купченко. Заключает фильм рассказ об императоре Константине и императрице Елене, прекращении гонений и становлении христианства как официальной религии, в роли ведущего выступает Никита Михалков.

Съемки картины во многом уникальны. Они велись в Риме в подземной части собора святого Петра, где находится старое кладбище и могила апостола Петра, в Мамертинской темнице (куда были заключены перед казнью Петр и Павел), в других древних римских храмах, где хранятся христианские святыни, а также в древних катакомбах.

– Владимир Иванович, как появилась идея снять фильм «Паломничество в вечный город«? Почему вы обратились к историческому жанру?

– Идея принадлежит не мне. Насколько я знаю, она родилась в церковно-научном центре «Православная энциклопедия». Пригласили меня. Но я тогда делал «Гибель Империи», у меня были съемки и совершенно не было времени. А тема-то ответственная, ей нельзя заниматься мимоходом. И я и отказался. Потом мне позвонили еще раз. Даже моя жена подключилась и… убедила. Вообще-то достаточно длительный это был процесс, я робел. Я представлял сложности, с которыми столкнусь. Тем более, сценария не было… Но в конце концов я решился. После этого отступать уже было некуда. Необходимо было в этот материал погрузиться, изучить. Мои знания, при всем моем интересе к этой теме, все равно поверхностные…

– Но интерес все же был?

– Интерес у меня был всегда. Конечно, я был в теме, как любой православный человек. Но я и не предполагал, какие вещи мне откроются в процессе работы. Я бы даже сказал, горизонты. Мой взгляд на происшедшие почти две тысячи лет назад события совершенно изменился. Я думаю, нам правильно удалось выбрать камертон. Мы решили не поражать зрителей знаниями или объемом информации, у нас другая цель – рассказать о живых людях. Я даже отказался от предложений поснимать на Афоне, в Иерусалиме, чтобы не превращать все в клуб кинопутешественников.

– Это совместный проект?

– Да, этот фильм – совместный проект Ватикана и Православной церкви. В этом, кстати, тоже была некоторая сложность: нужно было построить съемки так, чтобы отразить общие взгляды на события и не угробить первый шаг к сближению. Сама идея родилась в «Православной энциклопедии». Но разрешил Ватикан. Без его помощи мы бы не смогли свободно снимать в Риме. Они смотрели и утверждали сценарий, и так далее. Фильм будет в пяти сериях: первая – это апостол Петр, вторая – апостол Павел, третья – мученики-мужчины, четвертая – мученицы-женщины и пятая серия – Константин и Елена.

– Вы довольны результатом?

– Да, основная задача выполнена. Люди, которые для многих были символами, далекими, абстрактными персонажами – ожили. Они страдают, жертвуют жизнью ради своих идей, ради веры… Я заново открыл для себя апостола Павла. Фантастический человек! И его послания. Много раз их перечитывал, но никогда их так не чувствовал, как во время съемок.

– Вам разрешили снимать могилу апостола Петра. За всю историю кинематографа такое разрешение до вас давали лишь один раз.

– Да, до этого там сам Ватикан что-то делал и фирма Sony, которая реставрировала Сикстинскую капеллу. Больше там никто не снимал – это совершенно уникальные кадры. Плюс у нас есть потрясающие съемки с крыши Собора святого Петра. До нас никто этот ракурс не использовал. А нам удалось снять очень сложный и красивый кадр, он производит сильное впечатление. Я говорю «красивый», потому что я и хотел сделать красивую, драматичную, во всех отношениях духовную историю. Не хотелось просто пугать людей ужасами, которые действительно тогда происходили.

– Но вы снимали фильм не просто о людях, которые жили 2000 лет назад, а о святых. Что-то в вас самом изменилось?

– Знаете, что бы я ни ответил на этот вопрос, все будет выглядеть голословно. Но думаю, изменилось… Я открыл для себя и апостола Павла, и апостола Петра. Павел – яркий, оставил множество посланий, в подлинности которых просто невозможно усомниться. Чего стоит одна реплика: «Я сказал Петру при всех…»! Да она подтверждает достоверность посланий больше, чем уйма исследований! Эта интонация для меня лучшее свидетельство того, что это подлинные слова, подлинные мысли, чувства, характер… И у каждого из них своя драма. У Петра – отречение от Спасителя. У Павла – то, что он не видел Христа. Он всю жизнь нес этот крест. Его даже обвиняли в этом: вот, мол, сам Иисуса даже не видел, как же он может нас учить? И Павел преодолевал это постоянно. Потрясающе! Конечно, всего этого не передашь. У меня внутри осталось больше, чем удалось показать…

– А хочется продолжить работать в этом жанре?

– Когда я снял фильм «Мусульманин», это был самый популярный вопрос: не хочется ли продолжить? Не знаю. Хочется – не хочется… Для того чтобы продолжить, должен быть определенный повод, материал и стечение обстоятельств. За этот проект я взялся вопреки всему. Значит, так нужно, значит, это – судьба. Для меня это был риск: фильм документальный, это, как теперь говорят, не мое поле. Хотя я утверждал и продолжаю утверждать, что режиссура – профессия универсальная. И если ты профессионал, ты сможешь, ты должен уметь сделать хоть анимационный, хоть документальный фильм. Профессия такая. Все равно, что хирург. Ну да, у тебя специализация немножко другая, но если нужно будет помочь, хирург должен сделать операцию и не своего профиля. Я снимал «Мусульманина» не для мусульман, а для православных. Более того, абсолютно все свои фильмы я снимаю как человек православный. Для этого совсем не обязательно перед собой крест нести. Это может растворяться в содержании, в стиле и так далее. Для этого не всегда обязательно, а иногда даже вредно брать непосредственно православные темы. Хотя сейчас мы с «Православной энциклопедией» готовим проект о Псковской миссии. Это малоизвестная история времен Второй мировой войны. Тогда Гитлер хотел использовать священников для поддержки своего режима на оккупированной территории, потому что в Советском Союзе Православие преследовалось. А когда немцы поняли, что батюшки не выполняют этой функции, их стали убивать. Потом пришли красные и добили оставшихся… Вот такая трагичная история.

– И на какой стадии работа над этим проектом?

– На стадии подготовки, написания сценария. Но основа есть, мы знаем, о чем говорить. Это сложный проект, его надо долго готовить. Вообще, все, что непосредственно связано с религиозной темой – очень опасно, вернее рискованно. Всегда есть искушение впасть в морализаторство. А это может народ отпугнуть. Религиозная тема намного сложнее любой другой, так как затрагивает тайны, подход к которым у каждого человека сугубо индивидуален. В фильме «Паломничество в вечный город» есть сюжет о Константине Великом. У нас это всего одна серия, а можно было грандиозный фильм снять, блокбастер. Его жизнь полна противоречий и драматизма… Мне много раз предлагали снимать на религиозные темы, но я отказывался. За «Мусульманина» взялся только потому, что увидел необычный угол зрения на проблему.

– Кстати, у вас там два основных верующих персонажа – священник и главный герой. Почему батюшка так невозмутимо спокоен, хотя видит ту же действительность, которая ужасает мусульманина?

– Я понимаю, что это спорная точка зрения, но по моему глубочайшему убеждению, в «Мусульманине» очень правильно расставлены акценты. Ведь когда мать Коли Иванова пришла к священнику и рассказала, что ее сын стал мусульманином, помните ее реплику? «Молись, сказал батюшка, а больше ничего не сказал». Тот, кто верит в силу молитвы, поймет правильно. Дело не в том, что православие пассивно, а ислам активен. Просто это совершенно разные дороги, разные пути для души, а приводят ли они к одному или не приводят, не знаю. Понятен соблазн взять и сделать православие энергичным, с активными проповедниками. В Европе таких пастырей все время по телику показывают: огромные залы-стадионы, и энергичный пастырь им что-то рассказывает. Есть в этом что-то от большевизма. Что-то, что меня лично отпугнуло бы. Меня 25 лет назад никто не агитировал креститься. Я сам почувствовал в этом потребность, хотя вырос в атеистической семье. Моя мама крестилась позже меня, когда умер отец. Я ей по телефону диктовал «Отче наш» и «Символ веры».