Магистр ордена Святого Грааля - Эжен Дени

— —

Некий коллежский секретарь насмерть подавился бумагой, кою почему-то вознамерился проглотить.

Что было в бумаге, так и не удалось установить, однако случай сам по себе, по-моему, забавен.

Проекты указов

О наказаниях

Все прошения об отмене битья офицеров шпицрутенами отклонить!

Прапорщику Карпухину податие такого прошения не командиру полка, а на высочайшее имя вменить как дерзость и увеличить ему наказание с 15 палок до 35.

Якобинский дух в гвардии не терплю и терпеть не намерен!

— —

О представлениях в чины

Поручика Тимонина, подпоручика Сумского… («Боже праведный, сколько ж тут их!»)… и всех прочих из поданного списка офицеров, представленных к очередному повышению в чине, в оном повышении подтверждаю…

«А вот и проглядел! При всеобщей нерадивости надобно самому прочитывать все целиком!»)

…за вычетом поручика Охлобыстина, коего, напротив, понизить до прапорщика.

(«Вот так! Чтобы не ухмылялся в строю!.. А это что еще за диво?! Чтобы капрала, вопреки регламентации, писали с инициалами!.. Хотя… Впрочем… Гм!.. Х.Х. Двоехеров!.. Или Двоехоров? Так понапишут, что не разберешь!.. И все равно презабавно — с двумя «херами» перед эдакой фамилией!.. А вот мы его на два чина повысим: по чину за каждый «хер», забавы для. Не забыть бы после записать в желтую тетрадку..»)

…а также за вычетом капрала Двоехерова, коего произвести не в прапорщики, а в подпоручики.

Прочее

— Слова «свобода» и «клуб» из употребления исключить и из новых лексиконов изъять.

— Танцевать вальс воспретить.

— Чтобы никто не имел бакенбард.

— Не допускать иметь тупей, на лоб опущенный.

— Чтоб кучера и форейторы, ехавши, не кричали. Спрашивать за то с их хозяев.

— Воспретить дамам ношение синих сюртуков с кроеным воротником и белой юбкой. («Больно похоже на якобинский флаг!»)

— Феодосию называть Кафой.

Павел

Из тетради в темно-коричневом переплете,

предназначенной для особо важных ремарок

У Суворова, похоже, совсем плохи дела. Загнан Масеною в Альпы, кои лишь Ганнибал проходил. Может кончиться окончательной конфузией и пленением всего корпуса.

Чем, однако, наш старец не Ганнибал? Вот мы его до Ганнибала и повысим. В генералиссимусы! Неужто и при том оконфузится перед корсиканцем?

— —

Нет, не может сейчас быть в России coup d’etat[36] по примеру 62-го года[37]!

Резоны? S’il vous plait![38] Отец мой был для России немец, я же русский. Отца, судя по всему, не любили, меня же любят. Матушка моя при всех ее выкрутасах была, надобно отдать ей должное, умна, супруга же моя таким умом не обладает, а посему возглавить заговор неспособна.

Александр? Но он также любит меня и вовсе не рвется к престолу, что уже доказал на деле в 96-м году[39]. Правда, иногда осуждает меня за излишнюю крутость в отношении распустившегося за матушкино правление офицерства, но делает это в открытую, заговорщики подобным образом не поступают.

Нет, невозможен сейчас coup d’etat! Истинное рыцарство России со мною, и оно не позволит горстке отщепенцев повторить 62-й! Тут им не Франция!

Славно, что мой взгляд на сей предмет вполне совпадает со взглядом графа Палена. Он истинный рыцарь! А рыцарь рыцаря поддержит всегда.

Не все так скверно, как мерещится порою. Отцу не на кого было и опереться, а у меня хотя бы Пален рядом есть.

* * *

Графу Палену

(зашифровано)

Ваше сиятельство!

Вы сами видите, что сумасшедший, коему место в бедламе, стоит у руля нашего Отечества, и долго это продолжаться не может. Со времен Калигулы история не знает подобного правления, и очень скоро, не сомневаюсь, все это с треском лопнет.

Раскрываюсь перед Вами целиком, ничего не страшась, ибо лучше смерть, чем позор служения шуту, тем более шуту, возомнившему себя рыцарем.

Дворянский дух надломлен, о жалованных вольностях почти начисто забыто. Еще год-другой такого правления — и об истинном дворянстве на Руси можно позабыть. Тогда произойдет кровавая вакханалия по подобию Франции.

Coup d’etat созрел как никогда, еще несколько месяцев — и он перезреет, останется лишь гниль: досада и безнадежность.

Мы теряем своих лучших людей — вероятно, Вы о том наслышаны уже; если так оно будет продолжаться, то все дело рухнет.

Неужели А. все еще колеблется?

Умоляю, подтолкните его, граф! И сами сделайте шаг!

G.

* * *

От Палена

Шаг?! Шаг, вы говорите, князь?! Как не уразумеете, что пока это будет шаг в бездну?!

Покуда моя помощь Вам одна — в добром совете. И совет этот: la patience[40], la patience и еще раз lа patience!

Положитесь на меня, князь! Не перезреет! А когда созреет — я Вам сам скажу!

Посему: la patience!

(«Стар, а тороплив, как неразумное дитя! Они, вишь, созрели!.. А то, что всё должно созреть — неужто нельзя понять?

Всё и все. А. — в первую очередь.

Подтолкнуть его?.. Как бы кто в противную сторону не подтолкнул! Какая-нибудь иная сила, кою ты, князь, по торопливости своей не можешь ощутить.

Подталкиватели, вишь, нашлись!..»)

* * *

— Двоехоров!.. С тебя…

— Да уж… («Эдак ежели каждому магарыч — так и деревеньку, поди, закладывать. А еще ведь и за мундир новый с портняжкой не расплатился…»)

— Но однако ж — сразу на два чина! Кто содействовал, поделись.

— Шпага моя — она и посодействовала. («Ну, может, немец еще — да тебе, Саблуков, о том знать без нужды».)

— Но это ж надо — сразу две звезды! Навроде двух «херов» перед твоей фамилией!

(«Ты б еще про третью звезду — ту, что на ладони — знал! В ней все счастье!.. Ну и в шпаге, конечно. Без нее тоже никак не обошлось. И немца отблагодарить бы надобно — вот уж кому точно причитается магарыч!»)

— Навроде того… Ладно, Саблуков, пойду — караулы проверить надо.

— Э, Двоехоров, а за звезды твои выпьем когда?

— Ну… Вот матушка пришлет из деревни…

— Только не забудь!

— Не забуду ужо… («Шустер ты, братец!»)

Побежал куда-то Саблуков, а Двоехоров проходившего мимо солдата (не гвардеец — стало быть, не из дворян) — по сусалам, по сусалам:

— Как шагаешь?! Как шагаешь, раз-твою?!.

— Виноват, господин подпоручик!..

Вот так-то! Почему и по сусалам заехал — не за шагистику, а чтоб лишний раз услыхать, кто он теперь есть. Господин подпоручик!