Громовые степи - Николай Стариков

Балахнин внимательно осматривал каждого раненого курсанта, сам делал перевязки, шутил, говорил, кто и когда будет полностью здоровым. Сергею он сказал, что у него скользящее ножевое ранение плеча.

— Через три дня пойдешь на занятия, — сделал старший лейтенант заключение после перевязки, — а через десять забудешь о ране.

Наконец-то можно почитать письмо. Весь конверт оказался пропитанным кровью, даже адрес просматривался с большим трудом. Но вложенный листок был запятнан лишь местами.

До Сергея не сразу дошел смысл написанного: «…ноги…воду пить…» — «Ерунда какая-то!», вдруг словно молния озарила: «Не может быть!..» Заныло раненое плечо, сдавило сердце. Сознание отказывалось понять случившееся. «Гадость, какая гадость!» С отрешенным лицом Сергей просидел до очередного прихода Балахнина. Фельдшер сразу заметил неладное в настроении раненого курсанта, сел возле него.

— С чего бы, старшина, у тебя вид печальный? Рана твоя пустяковая.

— Да нет, я ничего. Я просто так.

— «Просто так» удрученными не бывают. Что случилось?

После некоторого раздумья Сергей показал глазами на письмо.

— Можно посмотреть?

— Читайте.

Балахнин присел на край Сергеева топчана, посмотрел содержание написанного.

— Уж не знаю, как твою боль душевную унять. Хорошо, что девка показала себя таковой, какая есть на самом деле, еще не став женой. Радуйся этому. Живым останешься, после войны встретишь ту, которая не осрамит, детей нарожает тебе. А такая, — он кивнул головой в сторону письма, — того и гляди чужого подбросит.

Уходя из землянки, фельдшер шепнул соседу старшины по лазарету: «Рана у него душевная поглубже ножевой. Посматривай, мало ли что».

…Как-то так получилось, что Сергей в школе не заимел близкого товарища. Одному в тяжелых раздумьях совсем невмоготу. Он даже обрадовался, когда сосед по нарам обратился к нему с каким-то пустяковым вопросом.

Курсант Перов Борис Владимирович до войны был учителем биологии в средней школе. По возрасту он оказался старше других в группе. Высокого роста, светловолосый, с правильными чертами лица, он заметно выделялся среди своих сослуживцев рассудительностью, степенностью. В армию Перова призвали из запаса накануне войны для участия в военных маневрах, а попал сразу же в охрану химкомбината.

— Надышался я там всякой всячины, на всю жизнь воспоминаний хватит, — рассказывал Борис.

В ночной рукопашной Перов получил два ножевых ранения, обе раны оказались неопасными.

— Сам не знаю, как выкрутился, — говорил он, — а был в окружении троих. Успел одного двинуть прикладом по морде. Кто-то выручил.

Сергей поддерживал разговор сначала без особого интереса, но постепенно стал вникать в смысл того, о чем говорил собеседник. А он рассказывал об ответственности работы с детьми в школе.

— Их головки как чистый лист бумаги, что на нем напишешь, то и останется. Очень важно, чтобы этот след оказался нужным. Вся последующая жизнь и поведение человека будут его продолжением.

«Зинка, Зинка», — отвлекался Сергей.

Перов заметил уход соседа от нити разговора. Он уже шал содержание письма.

— Она красивая? — спросил он Сергея.

— Очень.

— Красивыми девушки бывают лишь снаружи и только днем или при хорошем освещении. Но прелести их быстро вянут. Для семейной жизни они не пригодны. Крайне не постоянны в своих чувствах и поступках. Это как красивая вещь, она приятна для глаз, ее хочется потрогать, подержать в руках, а в дело не приспособишь. Красота многим нравится, притягивает как магнит. Верными такие женщины не бывают. Я таких не встречал. Игрушка, она и есть игрушка. Не печалься, старшина, рано или поздно это непременно случилось бы.

«Зинка, Зинка! Если бы мне все это сказали вчера, я не стал бы и слушать».

Трех дней госпитализации для выздоровления оказалось явно недостаточно. Вопреки словам фельдшера рана на плече заживала плохо, да и общее состояние старшины улучшалось медленно. Перов старался развеять мрачные мысли соседа, рассказывал ему всякие интересные случаи из жизни. Однако живой интерес вызывало лишь знакомство с опытом его службы в охране особо важного объекта. По рассказу Бориса Владимировича выходило, что химкомбинат охраняет отдельная рота в составе трех взводов, отделения служебного собаководства, хозяйственного отделения, бюро пропусков и медицинского пункта. Ежедневно один взвод назначается в караул. На его вооружении, кроме винтовок, один пулемет, по две гранаты Ф-1 на бойца. Посты часовых, одиночные или парные, выставляются по периметру и по жизненно важным центрам. Ночью на важных направлениях закладываются секреты, а внутри объекта назначаются патрули. Часовые выставляются так, чтобы между ними постоянно поддерживалась зрительная связь как днем, так и ночью. Охрана менее важных цехов и производств осуществляется подвижными или неподвижными нарядами. Подвижные несут службу на подступах к охраняемым цехам и производствам, а неподвижные осуществляют проверку документов у лиц, входящих на их территорию.

Заметив неподдельный интерес к рассказу, Перов поделился своими знаниями по организации обороны объекта.

— Для этой цели, — рассказывал он, — периметр химкомбината разбивается на три сектора по числу взводов. Ежедневно в роте назначаются группа прикрытия, боевая группа и резерв. Первая имеет задачу пресечь попытки проникнуть на объект, захватить или уничтожить противника на подступах. В нее включаются наряды, повседневно несущие службу на постах, и подразделения, назначенные для усиления при обострении обстановки. Это более трети роты. Боевая группа состоит из бойцов и командиров, не занятых непосредственно на службе в данный момент. Она занимается разведкой прилегающей к объекту местности, обнаружением и задержанием лиц, вызывающих подозрение в неблагонадежности и преступных намерениях, ликвидацией диверсантов и десанта противника. В резерве одно отделение для решения внезапно возникающих задач…

Ночью Сергею приснилась Зина. В воздушном платье в горошек и босиком. Милый облик! Вдвоем они шли по мягкой траве зеленого поля, рука в руке, ее губы тянулись к нему, и вдруг — немецкий самолет. Он посмотрел вверх, а когда обернулся, вместо Зины возникла бабка Сычиха. Так зовут в Горшовке хуторскую колдунью, детей ею пугают. Сергей пытается освободить свою руку из омерзительной цепкой ладони, уйти, но бабка не отпускает и с эдакой ехидцей картавит: «Увезли твою кралю на химкомбинат окопы рыть». Проснулся он с гадким ощущением душевной утраты, опустошенности. Долго потом не мог заснуть, чего с ним никогда не бывало.

Утром Перов укорял Сергея. «Слишком уж много думаешь о ней, не стоит она того. Ночью спать надо, — с сожалением глядя на старшину, говорил он, — эдак никогда не поправишься. Всегда собранный, энергичный, а сейчас раскис, нехорошо так. Все уже повыписывались, а мы с тобою слабину показываем».

Борис вновь отвлекал Сергея от грустных мыслей, рассказывал о том, что ему могло пригодиться: «Если попадешь в охрану особо важных объектов, там можешь встретиться с еще довоенной ведомственной охраной. Она выполняет задачи совместно с подразделениями войск НКВД. Это вооруженная вахтерская и сторожевая, на химкомбинате они состоят из отдельных команд и отрядов. Ведомственной охране переданы под контроль второстепенной важности цеха, мастерские, склады горюче-смазочных материалов и другие подобные объекты. Однако по вопросам взаимодействия, организации и несения службы, соблюдения пропускного и внутриобъектового режимов вооруженная вахтерская и сторожевая охраны подчиняются командиру подразделения войск НКВД, а он отвечает целиком за безопасность работы объекта. Существует еще и военизированная пожарная охрана. Создается такая для проведения профилактической работы, организации службы пожарных постов на территории и вблизи пожароопасных производств, ликвидации очагов возгорания на комбинате и прилегающей местности».

Настроение раненым поднял на утреннем обходе фельдшер, который старался ободрить всех шутками.

И после его ухода повеселевший Сергей впервые проявил инициативу в разговоре с Перовым:

— Скажи, а как осуществляется пропуск на химкомбинат?

— Для входа на территорию каждый цех и производства имеют пропуска отдельные. Вернее, пропуск один, но на нем ставятся особые отметки, разрешающие передвижение и нахождение на том или ином объекте. Вывоз продукции тоже по отдельным пропускам и с накладными.

После непродолжительной паузы Сергей робко спросил:

— Как понять женщину? Почему может быть такое? Это же предательство.

— Я не специалист по женской части, хотя у меня вторая жена. Но, по-моему, жизнью женщины больше, чем мужчины, руководят инстинкты. Логика, убеждения, совесть — лишь до проявления инстинкта. А дальше все зависит от обстановки. К каждой из них всего-навсего надо найти подход. Этим можно объяснить многие особенности женщины. Всякое украшение себя раскрашиванием, намазыванием кремами, пудрой, помадой, обрызгивание одеколоном и духами, навешивание блестящих предметов с точки зрения здравого смысла полнейшей абсурд. А у них это всерьез, с этим связана значительная часть их жизни. Конечно, у одной в большей мере, у другой в меньшей. Убедить в обратном любую из них — дело напрасное. Все нереальное, броское, яркое в их одежде — для них хорошо. Одним словом, кроме инстинкта, сплошная подделка.