Мой нежный хищник - Регина Грез

Девчонка невероятно дерзкая и непокорная! Может быть, поэтому ее и выбрал для себя Зверь. Для себя и человеческой ипостаси… Кажется, теперь барон уже совсем не против такого союза.

Он вдруг увидел совсем близко ее удивительные глаза – цвета густого выдержанного меда, цвета темного золота из растрескавшихся сундуков прадеда, Веймар почувствовал в своих руках легкое тело, невероятно нежное, гибкое, такое, что немедленно захотелось окунуться в его недра, прижать к себе и никуда больше не отпускать.

– Господин, не пора ли подавать жаркое?

Веймар с глухим рокотом вернул Катарину на стул и кинул яростный взгляд на вошедшую в зал кормилицу. Катя сидела ни жива ни мертва, словно ее шелковой паутиной опутали с ног до головы.

«Что это сейчас было… Глаза-то у него, и правда, красивые, а сам он чудовище… Еще хуже, чем из Аленького цветочка, тот безо всяких условий девушку отпустил с родней повидаться, а этот… дитя ему сперва роди… Ага, уже спешу и падаю на брачное ложе».

Теперь они сидели по разные стороны стола и молча следили за тем, как на белой скатерти появляются все новые блюда с угощением.

– Вы ожидаете гостей? – уныло поинтересовалась Катя, чувствуя, что все ее только что пережитые волнения ничуть не уменьшили аппетит.

– Хотел порадовать вас, моя дорогая!

Катя сидела настороженная и сосредоточенная, обдумывая, как ей действовать дальше в свете открывшихся новых фактов.

– Позвольте мне кое-что уточнить… – самым учтивым тоном обратилась она к барону.

– Надеюсь, вы больше не станете мне возражать, хотя бы сегодня, – поморщился Веймар.

– А что тогда? Посадите меня в подземелье, закуете в цепи, замуруете в башне? «Голодовку ему, что ли, объявить… ох, может быть потом, как-нибудь позже».

Катя протянула руку за аппетитного вида рыбкой и тут же вспомнила отрывок из поэмы «Руслан и Людмила» Пушкина, – то самое место, где бедненькая Людмила горюет в плену у карлика Черномора:

«Не буду есть, не буду слушать.

Умру среди твоих садов!

Подумала и стала кушать…»

«Да-а… все мы женщины – одинаковы, и что ему мой протест, силой будет кормить, с него станется, он же вылитый Тиран!»

– Я хотела только поинтересоваться, допустим… допустим я соглашусь на ваши дикие и совершенно неприемлемые условия…

Катя отложила в сторону странное подобие вилки с двумя зубчиками, деликатно вытерла губы платочком:

– Веймар, я вас умоляю, пошлите весточку моим родителям, что я жива и здорова, они же с ума сходят. Если у вас есть сердце и вы, правда, мечтает о крепкой семье, то войдите уже в мое положение. У вас же тоже была мама, вы, несомненно ее любили, вы бы не захотели, чтобы она мучилась неведением.

– Я вас понял, мы обсудим это завтра, – голос барона звучал холодно и отстраненно.

– Поймите, я должна быть уверена, что вы говорите правду и не блефуете, обещая мне позже личную встречу. А вдруг вы не сможете меня вернуть, даже на короткое время, и все это лишь уловки для того, чтобы вынудить к этому странному браку? Откуда мне знать? Я же, вообще, о вас ничего не знаю, Веймар! Мне нужны доказательства и гарантии.

– И вы все получите! Только из моего к вам расположения, только чтобы не видеть больше ваших слез и истерик! Даю вам слово, что завтра вы сможете написать письмо родным, а я обязуюсь его доставить. Также можем приложить к документу какие-нибудь подарки, в вашем мире ценится золото, Катарина?

Она немедленно представила, как на пороге родительского дома в Березовке рассыпается мешок золотых монет, как об этом узнают соседи и потом приезжает полиция. И даже если никто не узнает о таком щедром даре из Иномирья, что ее отец будет делать с золотом? Поедет в город и сдаст в ломбард? А на обратной дороге его выследят и ограбят какие-нибудь бандиты…

– Нет, нет… золото на нужно, лучше что-то такое, чтобы родители сразу поняли – со мной все хорошо, это подарок точно от меня. Да…

И тут ей пришла в голову отличная мысль.

– У меня папа коллекционирует ножи – у него их, кажется, уже штук пятнадцать. Один для рыбалки, другой – для похода в лес за грибами, третий – для разделки мяса, еще несколько для работы по дереву. Папа любит вырезать на досках всякие картинки, а потом контур лобзиком выпиливает, выжигает – «рисует» мелкие детали и получается отличная поделка.

Его даже награждали на конкурсе народного творчества. И сам он любит делать ножи, один раз острое лезвие на дороге нашел и приспособил к нему рукоятку, выточил из деревянного бруска, украсил резьбой в виде листвы дуба.

Катя даже в ладоши захлопала, до того ей понравилась идея с подарком.

– Да, да! Отцу можно передать красивый нож в чехле, если у вас таковой найдется и будет не жаль…

Веймар усмехнулся про себя: «Видела бы она оружейный склад в подвале, чего там только нет – и мечи и доспехи, а уж сколько различных клинков, любых форм и размеров, и все в отличном состоянии, беречь древнее оружие было в крови у Лостанов, мало ли когда придется использовать его и кому из потомков. А вдруг да воитель родится не хуже прадеда?»

– А вот мамочке…

Катя задумчиво крутила перед собой ложку.

«Может, серебряный столовый сервиз, она красивую посуду всегда любила, да и подобного барахла в старых замках должно быть навалом… нет, как-то нескромно такие серьезные подарки просить, и сервиз еще к нам доставить надо… а потом и чистить его маме придется… нет, нет, надо что-то поменьше… может, пару золотых ложек – для них двоих… золото, говорят, уничтожает вредные бактерии».

– Ваша матушка носит драгоценные камни? Ей нравятся изумруды? Или лучше бриллианты, как вы полагаете?

«Конечно, лучше бриллианты! Наша Зорька будет в полном восторге, когда мамуль придет утром ее подоить, сверкая перстнями».

– Разве я сказал что-то смешное?

Веймар снова был раздосадован, кажется, впервые за свою уже долгую жизнь ему вдруг захотелось знать, какие мысли бродят в симпатичной женской головке, отчего Катарина улыбается сейчас, чуть опустив ресницы и поглаживая скатерть на столе. Веймар представил, как эти розовые маленькие пальчики скользят по его руке, по груди… по спине. Волк издал низкий горловой звук и сжался, словно пружина, побуждая к немедленному броску.

«Что же она со мной делает? Я не выдержу