Сквозь дебри и пустоши - Анастасия Орлова

Осталась последняя комната.

Шаг. Ещё шаг. Последняя дверь не заперта. Она отворяется с тихим, тянущим за нервы скрипом, и Берен сразу понимает: тварь здесь. Сам удивляется – откуда он это знает? В комнате слишком темно, чтобы различить крылатую тень, но он уверен, что она там, и, едва успевает сделать шаг, она нападает. Бритвенно-острые когти обрушиваются на него сверху, пропахивая половину лица и предплечье. Боль, – густая и горячая, как кровь, льющаяся на грудь и руки, заливающая стрекочущий, бьющий отдачей в плечо автомат…

«Ей было всего девять, – с ненавистью цедит командир, обдавая Берена корвалольным запахом, – она была всего лишь маленькой девочкой!»

«Она напала на меня», – тихо отвечает Берен, чувствуя, как из-за лопнувших швов пропитывается кровью повязка на лице.

«Да похрен мне на тебя! – рявкает командир. – Если бы послушался моего приказа и не полез бы туда – не напала бы, – едва слышно добавляет он, и голос настолько ядовит, что можно использовать вместо цианида. – Ты убил маленькую девочку. Убил просто так, по собственной дури. Живи теперь с этим, – лицо майора перекашивается в улыбке, больше похожей на судорогу мышц. – Как жаль, что она не оба глаза тебе выдрала! Тогда бы ты до конца своей паршивой жизни мог видеть только её и ничего больше!»

Берен просыпается в холодном поту, под ним заунывно скрипит пружинами старенькая раскладушка, занявшая всё свободное место в кухне. Как он здесь оказался? Ах, да: взрыв в госпитале, струна, натянутая меж деревьев…

«Я буду преследовать тебя, пока не убью. Или пока ты не убьёшь меня, Берен».

«Я не собираюсь убивать тебя. Уймись уже, Азим».

Неприятная, злая ухмылка кривит тонкие мальчишеские губы: «Что так, Берен? Думаешь, я не сумею придумать, как сделать тебе так же больно, как сделал нам ты? Думаешь, я отступлюсь? Или рассчитываешь на быстрый и безболезненный конец? – из горла вырывается резкий смешок. – Тебе придётся убить меня, чтобы я оставил тебя в покое. Хотя нет, постой-ка! Ведь даже тогда, о великий и ужасный Берен, я буду приходить по ночам и терзать тебя, пока не загоню в петлю, Берен, убийца маленьких девочек!»

Берен сел на раскладушке, уперев локти в колени, запустил пальцы в волосы, впившись в них так, словно хотел содрать с себя скальп голыми руками. Что он наделал? Как, – как он мог жить все эти годы после того, как сам, по своей же глупости, из-за тупого следования правилам, расстрелял ребёнка? Почему не послушал приказа майора: ведь это было логично – подождать, пока её адреналин придёт в норму! Ей было девять, всего девять…

– Верни всё как было, старый дурак! – заглянув за кухонную занавеску, велела бабка стоящему за её плечом старьёвщику. – Говорила же, что так и будет! – не сдержавшись, добавила она.

Глава 14

Эльса проснулась, когда Тари вышла из вагончика. Снаружи было ещё темно, но близкий рассвет чувствовался в уже не по-ночному прозрачных запахах и в какой-то особенной предутренней тишине.

– Ты здесь? – спросила девочка.

– Я всегда здесь. Ты же знаешь, – ответил ей низкий голос.

Эльса кивнула, грустно вздохнула.

– Не бойся, – утешил её голос.

– Сначала ты говоришь, что Тари грозит беда, а я должна вести себя, как счастливая и послушная дурочка, и куда-то ехать с этими людьми, а потом просишь не бояться? – с обидой в голосе спросила девочка. – Почему я не могу рассказать ей обо всём? Почему я должна со всем соглашаться, плести браслетики и никому ничего не говорить? Почему ты так поздно предупредил меня, ведь можно было просто не дать уехать Берену, тогда мы не остались бы здесь одни? Почему, Гудвин?! Разве друзья так поступают?

– Тари тебе всё равно не поверит, Эли. А если упомянешь меня – то и тем более. Ты должна быть послушной, чтобы они не видели в тебе угрозу. Так безопасней. И проще будет помочь Тари. Что же касается Берена… Он должен был кое с кем встретиться. И кое-что понять. Кое-что очень важное.

– Но он вернётся? – с надеждой прошептала Эльса. – Ты сможешь сделать так, чтобы он нашёл нас, Гудвин?

– Нет, Эли, я не смогу. Но ты – сможешь. Делай то, что я тебе скажу, но не подавай виду, что слышишь меня или не доверяешь братьям и сёстрам общины. И не пей больше эту дрянь из фляги, пожалуйста!

– Ты ругаешься!

– Прости. Не глотай эту гадость. Просто притворяйся, хорошо?

***

Тари помахала рукой и ещё несколько шагов прошла по дороге за жёлтым фургончиком, провожая Эльсу. Несмотря на раннее утро и близость реки, огибающей лагерь с одной стороны, было невыносимо жарко. Очень хотелось пить, и Тари постоянно потягивала травяное снадобье из фляги, которую дала ей старшая мать. От жары немного кружилась голова, и во всём теле ощущалась благостная слабость, как после бани. Тари постояла пару минут у поворота, за которым скрылся фургон, и побрела обратно в общину.

– У меня будут какие-то обязанности? – поинтересовалась она у дожидавшейся её Нилы. – Не хочу сидеть без дела.

– О, они у тебя обязательно будут, – старушка приобняла её за плечи и повела к своему домику, – но для начала мне нужно с тобой поработать. Я буду помогать тебе держать обращения под контролем, но для этого мне нужно понять, с каким материалом я имею дело, поэтому позволь мне немного изучить тебя. Возможно, будет не слишком приятно, но это необходимо. Иначе я не смогу помочь тебе. Садись.

Тари опустилась на мягкий вязаный пуф.

– Как вы будете это делать? Помогать и… изучать?

– Почти как Берен, – успокаивающе улыбнулась старшая мать. – У нас с ним одинаковые мутации, только я умею своей пользоваться. Мне для этого не нужна ни эмоциональная связь, ни даже разрешение. Хотя без последнего – чуть посложней.

– Но тогда я смогу навредить и вам, как навредила ему, – встревожилась Тари.

– Не беспокойся, дитя, я же сказала: я умею ей пользоваться. Я вытягиваю то, что нужно, не вбирая в себя, как он, а сразу отпуская. Твоя тьма заденет меня лишь по касательной и не причинит вреда. Не бойся, я с ней справлюсь. Но чтобы облегчить мне задачу, ты должна довериться мне. Готова?

Тари неуверенно кивнула.

– Просто закрой глаза и расслабься, – Нила взяла ладони девушки в свои, положив большой палец на её правое запястье, чтобы чувствовать пульс. – Дыши ровно, милая, и ни о чём не думай. Я сама найду всё, что мне нужно.

Тамари провалилась в недра пуфа, словно в стог сена. Вокруг витали травяные ароматы, за дверью умиротворяюще стрекотали кузнечики. Бояться было нечего.

«Если бы ты знала, деточка, к какому великому делу сможешь приобщиться! – подумала Нила, настраиваясь на Тари, словно радиоприёмник на нужную волну. – Если бы знала, какой научный прорыв ждёт нас с вами, то участвовала бы в этом добровольно, дорогая! Но вы все слишком слабы, слишком необразованны и эгоистичны, чтобы понять это, чтобы посвятить себя величайшему эксперименту, результаты которого перевернут привычный нам мир… Поэтому будь умницей и дай мне то, что поможет управлять тобой. Будет немножечко больно, но потом ты станешь спокойной, довольной и послушной. Как Марта».

***

Берен мчал так быстро, что, если бы не страховочные ремни, Макса уже давно бы сдуло из его штурманского кресла встречным ветром. Берен не чувствовал Тари, хоть он не пил своих таблеток, и эта эмоциональная анестезия не могла быть следствием ночных экспериментов с его памятью, как заверил старьёвщик. Просто что-то было не так. Он не чувствовал Тари, и случись это днём раньше – обрадовался бы, но сейчас интуиция вопила о надвигающейся беде.

«Почему ты меня не спас?»

«Я спас тебя. Всё будет хорошо, слышишь?..»

Какого чёрта он оставил их? Какого чёрта не довёз до госпиталя, как собирался?! Испугался, что лишняя пара дней рядом с ней сделают ему больнее после, когда придётся расстаться в Благограде. Что тогда расстаться в Благограде будет уже слишком сложной, непосильной задачей. К чёрту всё, он согласен на любую боль! Даже если никогда не сможет забыть Тари, даже если придётся до конца дней видеть её во сне, лишь бы сейчас не было поздно! Лишь бы не было слишком поздно…

***

Они дышали в такт,