Последний кровник - Иван Черных

Ваган знал об Ашоте понаслышке, восхищался его набегами на военные посты русских, убийством высокопоставленных начальников, прислужников оккупантов. Пригласил его в свой дом. Оказалось, Ашоту тоже известны кое-какие дела Вагана – не только те, которые тот совершил в отряде Исрапилова; он знает и о казни сестры летчика, разбомбившего дом Шамиля Басаева.

Поговорили, выпили, отдохнули вместе, а рано утром Ашот, собираясь в дорогу, предложил Вагану:

– Идем с нами на одно дельце.

– Что за дельце? – поинтересовался Ваган.

– Обычное. Нам стало известно из радиопереговоров ментов, что к Хасавюрту из Орска движется колонна «КамАЗов» с продовольствием российским военнослужащим. Мои братки сутки следили за продвижением колонны. Надо встретить ее как положено.

– Хорошее дело, – похвалил Ваган. – А что, могу прогуляться с вами, засиделся тут без дела.

Ашота сопровождала группа из пяти человек. Но Шерипов знал: у главаря в горах прячется не один десяток братков, готовых по первому зову выполнить его приказ. Хорошо организованные, дисциплинированные, они действовали по заранее разработанному плану предводителя. Ашот был не только паханом, но и вдумчивым командиром. Авторитет его у братков был непререкаем. Он отличался хитростью и жестокостью. Его боялись не только братки, но и главари конкурирующих группировок. В этом убедился Ваган, пока двое суток добирались до Месхеты, куда, по подслушанным радиопереговорам, под прикрытием бронетранспортера вошли машины. Селение Месхеты до недавнего времени было базой отдыха боевиков, и Ашот Аслангиреев знал здесь каждый уголок, потому не раз пытался выбить оттуда орских милиционеров. Но менты оказались крепким орешком, пришлось ограничиться обстрелами блокпостов…

«КамАЗы» прибыли в Месхеты, на окраину селения, и остановились у складских помещений. Солдаты стали разгружать машины. Вот в это время братки Ашота и ударили по машинам из гранатомета и автоматов. Обстрел вели не более пяти минут, и, пока милиционеры готовились к обороне, группа Ашота покинула засаду.

Ваган хотел проститься с Ашотом, но тот дружески похлопал его по плечу:

– Не спеши в столицу неверных. Знаю, на кого охотишься. У меня есть более свежая информация: твой кровник снова в Чечне, большой начальник. Летает на самолетах и вертолетах. Вот и подкарауль его со «Стингером». Кстати, Исрапилов создает группу снайперов по воздушным целям. Недавно такого «баклана» завалили – «Ми-8» с московским начальством. Если бы не мой должок перед ментовским «Барсом», я с удовольствием пошел бы в снайперы.

– Спасибо, – поблагодарил Ваган. – Дельное предложение.

Суровый ледовитый океан

Еще в детстве Владимир с упоением прочитал роман Каверина «Два капитана». Завидовал Сане Григорьеву, которому довелось побывать на краю Северного Ледовитого океана и заняться поисками пропавшей экспедиции во главе с отцом его любимой девушки. Он был летчик, смелый, настойчивый, бескомпромиссный человек, в любых ситуациях не терявший присутствия духа и порядочности. Хотелось быть таким же и испытать те же приключения, какие испытал Александр Григорьев, оставшись настоящим человеком.

Владимиру повезло: попал в авиацию, стал летчиком. И приключений столько выпало на его долю, не дай бог никому. Как уцелел в жестокой, губительной войне с чеченцами, до сих пор удивлялся.

И вот прекрасная мирная жизнь с любимой женщиной, в достатке, уважении – живи и радуйся. Он блаженствовал. Но, говорят, постоянного счастья не бывает. Жизнь изменчива и порой коварна.

В конце декабря Владимира пригласили в штаб командования бригадой. Там он встретился со своим недавним командиром полковником Палехновичем, переведенным в Шайковку командиром отдельного дальнеразведывательного полка. Комбриг поставил им довольно непростую задачу: подготовить 12 экипажей к полету чуть ли не на Северный полюс, в Арктический Ледовитый океан, за остров Виктория. Незадолго до этого Владимир слышал по радио о находке в том районе нефти и газа, и теперь следовало направить туда целую научную экспедицию, чтобы уточнить, где конкретно и сколько там этого ценного жидкого и газообразного минерала.

У него двое малолетних детей, жена стала частенько прибаливать, у матери, которая помогала ей, возникли свои домашние проблемы – муж не справляется с хозяйством, из письма родственницы – частенько стал выпивать. Но отказаться… Он с первого дня службы не позволял себе такого. Объяснил ситуацию Лене. Спросил: выдержит ли без него пять месяцев?

Она понимала, что служба у мужа на первом месте (он как-то пошутил – первая жена), и она одобрила решение. И мать решила пока не уезжать.

Главная цель экспедиции: поиск нефти и газа, изучение ледовой обстановки в Ледовитом океане. Экипажам была поставлена задача: забрать большую группу экологов, гидрологов Ленинградского арктического института по 7–8 человек в экипаж (плюс пять членов экипажа) и доставить на полярную станцию семь, что недавно обосновалась на льдине севернее острова Виктория. Общее количество группы составляло около ста человек.

Два месяца экипажи готовили на аэродроме арктического направления «Захарково», что под Москвой, к полетам в сложных метеорологических условиях ночью, приближенных к условиям Ледовитого океана.

Полковник Палехнович возглавлял группу. Ответственным за самую «засекреченную» экспедицию являлся генерал-лейтенант Казанцев из морской северной авиации. Он готовил группу и контролировал действия экипажей.

Первый полет экипажу Крутогорова предстояло совершить по маршруту Мурманск – Диксон – Хатанга – Тикси. Владимир понимал, что полет многочасовой, в северных условиях он сложен и суровым климатом, и редкими запасными аэродромами. Ко всему, здесь, на Севере, день похож на вечерний закат: выглянуло солнышко из-за горизонта и быстренько спряталось. А на самом Севере – там и закатов не бывает – полярная ночь.

Владимиру предстояло лететь разведчиком на самолете «Ан-24», пассажирский вариант последней модификации. Экипаж взлетел из Подмосковья рано утром. И чем дальше уходили на север, тем сложнее было ориентироваться: кругом белое поле; города, населенные пункты встречались все реже. Владимир надеялся на штурмана Мясникова – он не подводил ни разу и в этих условиях держал ориентировку только с помощью радиомаяков.

Первую посадку произвели в Мурманске, дозаправились, отдохнули и полетели далее, на Диксон. Оттуда – на Хатангу, потом – на Тикси, где за ужином услышали веселую частушку: «Тикси, Тикси, чудная планета, двенадцать месяцев – зима, остальное – лето».

Город шахтеров. В суровых условиях добывали уголь, другие минералы. Народ закаленный, трудолюбивый, добрый. Встретили летчиков хорошо и проводили душевно.

Вернулись на свой аэродром, доложили о выполнении задания Казанцеву, об особенностях маршрута полета, условиях посадок на аэродромах. И тут же поступила новая вводная – лететь к Северному полюсу, за островом Виктория найти площадку для посадки самолетов.

– Ищите паковый лед, он отличается серым цветом – старый, заматеревший. Молодой – зеленоватый, садиться нельзя, не выдержит, – напутствовал Казанцев.

Как определить паковый лед полярной ночью, ломал голову Владимир. Ракеты, фары освещают, конечно, определенную площадь, но океанский лед не только разнообразен по толщине, местами он загроможден торосами, трещинами. Сесть на такую площадку – не избежать аварии.

Пришлось снова и снова штудировать навигацию, читать записи полярных летчиков, побывавших на полюсе.

И вот его экипаж снова над аэродромом Котельный, в сотне километров от острова Виктория. Владимир не спешил с посадкой, еще раз облетел намеченные площадки для других экипажей, произвел посадку и стал вызывать их по радио, настроив передатчик на волну привода. Предупредил, что ветерок встречно-боковой, порывистый, 7 – 12 метров в секунду. Все 12 экипажей прибыли на указанные точки. Последним на посадку заходил генерал Скородумов. Владимир не стал повторять условия посадки, зная, что генерал не любит, когда его «поучают». И пожалел: Скородумов то ли пропустил мимо ушей условия посадки, то ли понадеялся на свой опыт (скорее всего), не учел ветер и сел с недолетом в не расчищенную от снега полосу. Пробороздив колесами три колеи, зарылся носом в кучу…

Владимир первым спустился на «старый, заматеревший лед», надвинул плотнее на голову шапку: мороз около 40 градусов, метель, пурга, ветер обжигает лицо, чуть с ног не сбивает. За ним нехотя покинули кабину члены экипажа.

Дружно взялись за работу и быстро натянули палатку, которую привезли с собой, так называемую утепленную – внутри была обшита армейскими одеялами. На лед положили в три слоя оленьи шкуры, в центре установили двухконфорочную плиту с большим газовым баллоном, которого хватит для обогрева палатки на месяц.