Последний кровник - Иван Черных

Дружно взялись за работу и быстро натянули палатку, которую привезли с собой, так называемую утепленную – внутри была обшита армейскими одеялами. На лед положили в три слоя оленьи шкуры, в центре установили двухконфорочную плиту с большим газовым баллоном, которого хватит для обогрева палатки на месяц.

Подошел генерал Скородумов и с ходу обрушился на Крутогорова с матом: почему плохо ВПП подготовили для посадки?

– Это не ко мне, – отрезал Владимир Васильевич. – Полосу готовила комендантская рота. И никто, кроме вас, к ней претензий не предъявляет.

– Ничего, я с вами разберусь в Москве, когда вернемся, – пригрозил генерал…

Через неделю над их палаткой закружил «Ил-76», доставлявший экспедиции грузы на парашютах: питание, горючее, газ.

Рядом с ними располагалась экспедиция Ленинградского арктического института. Точнее, экипаж расположился недалеко от них – экспедиция обосновалась здесь намного ранее, обустроилась в комфортабельных палатках. Члены экспедиции бурили лед, измеряли глубину океана и брали пробы нефти. Глубина была неодинаковая – от 2,5 до 5 километров. Арктическое дно неровное, кругом сплошные подводные рифы.

Задачи экипажей состояли в том, чтобы каждый день уточнять свое местонахождение с помощью астронавигационной аппаратуры; координаты передавались на базу в бухту Темп: арктический лед – не сплошная масса льда, а громадные спаянные льдины, перемещающиеся время от времени с морским течением.

Ученые изучали не только рельеф дна, глубину океана, главное – искали нефть и газ.

Ежедневно экипажу приходилось заниматься расчисткой взлетной полосы с помощью «современной» техники – лопат и полога, на который насыпали собранный снег и увозили своими силами за бордюр полосы, выросший с первого дня прилета. Работа, как говорится, не пыльная, но требующая силы, выдержки, глубокого понимания поставленной задачи. Очисткой снега занимались все, невзирая на ранги. Кроме экипажа Скородумова, который улетел в Москву через неделю.

Не просто было и с приготовлением пищи. Это дело единодушно доверили бортовому инженеру, который, по его же рассказам, и дома кашеварил. Евгений Семенов и в самом деле оказался неплохим кулинаром: из самых обычных консервированных продуктов в самолете на лампе АПЛ готовил замечательные супы, пюре, каши; из сухофруктов – кисели, компоты. Члены экипажа с аппетитом поедали его «арктические» блюда и благодарили новоявленного повара.

Разлом

В марте в экспедицию пообещал прилететь генерал Казанцев. Как назло, задули метели, и экипажу приходилось убирать с ВПП тонны снега. Длина полосы – 1200 метров, ширина – 30 метров, и все это надо очистить, как говорится, до пылинки, чтобы лучше тормозилось. Уставали неимоверно и к концу так называемого рабочего дня валились с ног. Ужинали в самолете и шли в палатку. Залезали в спальные мешки, состоявшие из наших, российских, со вставными пуховыми американскими. Но прежде натягивали на себя сшитые пододеяльники. Нижнее белье – шелковое, чтобы не заводились паразиты.

В самый канун прилета генерала Владимиру приснился странный сон: будто трещит льдина, на которой они находятся. Он щупает под собой шкуру и чувствует трещину, углубляющуюся под ним и увлекающую его вниз, в пропасть.

И Владимиру вспомнился другой сон. Весной 87-го, когда война в Афганистане еще не закончилась, ему шел семнадцатый год. Будто бредет он ночью по улице. На небе яркая луна. Он оглядывается и вдруг видит, что за ним бегут два бандита с ножами в руках. Владимир пытается от них убежать, а ноги будто ватные, не слушаются. Как он ни напрягал силы, бандиты догнали его, и один вонзил ему нож в спину. От боли и страха он проснулся.

В окно пробивался зыбкий утренний свет. Мать уже хлопотала у печки, готовя пятерым огольцам нехитрый завтрак: кроме картошки и свеклы, в доме ничего не было.

Зашла бабушка, она жила рядом и каждое утро наведывалась к ним, беспокоясь, все ли живы и здоровы. На этот раз, к счастью, все было в порядке. Как водится, завели разговор о деревенских новостях, о погоде (март подходил к концу, а зима никак не отступала), о том, что кому снилось.

Рассказал и Владимир о своем сновидении. Бабушка внимательно выслушала, покачала головой и произнесла с грустью:

– Плохой, внучек, сон. Луна – к покойнику.

Владимир тогда не верил ни снам, ни гадалкам, которых объявилось множество, и, наверное, вскоре забыл бы ночной кошмар, если бы в это же утро не вернулась младшая сестренка Лиля из соседнего села, где она ночевала у дедушки, материного отца.

– Как там они? – спросила мать.

Сестренка помялась и с запинкой стала рассказывать:

– Тетя Шура плачет. Получила непонятное письмо с фотокарточками дяди Тиши. В письме написано: «Высылаем вещи вашего мужа, умершего от ран 28 февраля 1987 года». И все…

И в этот раз Владимир проснулся в холодном поту. Подумал: «К неприятностям». И не ошибся.

Идя к самолетам, вдруг обнаружил трещину как раз в том месте, где стоял «Ан-24». Трещина шла от самолета прямо под палатку.

Владимир поспешил доложить Палехновичу. Командир осмотрел начавшийся разлом, задумчиво покачал головой и дал команду откатить самолет подальше от трещины. Палатку трогать не стали, понадеявшись на авось.

Под утро Палехнович, натянув меховой костюм, пошел встречать самолет генерала Казанцева. Члены экипажа Крутогорова еще блаженствовали в своих спальных мешках – так не хотелось вылезать на холод, – как раздался треск и палатка закачалась.

Вернулся командир и крикнул:

– Быстро покинуть палатку! Захватить самое необходимое.

Быстро! Из такого спального мешка быстро не выскочишь. Но, к удивлению всех, из мешков вылетали, как пробки из бутылки шампанского.

Треск усиливался. Летчики хватали необходимое имущество и выскакивали наружу. Вскоре палатка разорвалась надвое.

Через пятнадцать минут льдина разошлась на 15 метров. Из пятикилометровой глубины дохнуло могильным холодом. Так жутко, пожалуй, и в Чечне не бывало.

От ВПП длиной 1200 метров осталось метров шестьсот. Надо было срочно эвакуироваться. Владимир был ответственным за погрузку и понял, что все забрать экипажи не сумеют. Вместе с командиром приняли решение половину запасов продуктов оставить на льдине.

Белые медведи будто почуяли поживу и приблизились к самолетам метров на пятьдесят, наблюдая, как люди носят коробки и мешки. Владимир взял большой кусок мяса и бросил им:

– Вот вам, дорогие, закуска от нас. Ешьте на здоровье.

Экипажи быстро собрались, запустили моторы, прогрели и, сообщив на КП в бухту Темп о случившемся, пошли на взлет. Первым взлетел Палехнович. Как всегда, самолет безукоризненно оторвался ото льда у самого бруствера снега.

Владимир до отказа дал сектора газа вперед, второй пилот помогал удерживать самолет до нужной для отрыва скорости – 600 метров очень малое расстояние для разгона. Ко всему, лед не бетонка, не такое сцепление колес. Слава богу, «Ан-24» оторвался прямо над трещиной. Экипаж благополучно долетел до острова Котельный и приземлился в поселке Кресты. Летчики помылись в бане, их вкусно накормили и уложили спать на пуховых перинах. Испытали настоящее блаженство!

На другой день перелетели в бухту Темп, экипировались заново, взлетели и нашли новую льдину севернее прежней точки. Снова заступили на дежурство…

За три месяца, проведенных на льдинах, экспедиция совершила 51 полет с посадкой на разных льдинах. Во время отдыха шутили: американцы наверняка узнали о рискованных поисках русских на краю Земли – космические шпионы просматривают всюду. Какие меры предпримут в ответ? Может, и свои самолеты направят сюда? Как бы там ни было, но экипажи транспортного полка дело свое сделали, открыли и освоили несколько взлетно-посадочных ледовых полос не только для транспортных самолетов, но и для более тяжелых. Можно будет не только увозить отсюда нефть, сжиженный газ, но и выполнять другие полеты для безопасности страны…

Полковник Палехнович

Владимир не ошибся в своих предположениях: полковник Палехнович получил задание найти взлетно-посадочную полосу для тяжелых бомбардировщиков. Он, разумеется, был польщен и обрадован: представилась возможность реабилитировать себя за прежние упущения…

Два года назад его назначили командиром Отдельного дальнеразведывательного авиационного полка, ОДРАП, базирующегося на аэродроме Шайковка, с перспективой переучивания на самолет «Ту-16М». Задача по тому времени очень ответственная и, понятно, почетная. Палехнович горячо взялся за дело.

Дважды полк проверяла московская комиссия и после шикарного застолья выносила похвальные вердикты: дисциплина, учебно-боевая подготовка личного состава на высоком уровне. Хотя дела в полку далеко не соответствовали заключениям комиссии.

Похвалы высоких начальников, премии, поздравления с праздниками, перспективы карьеры распаляли самомнение Палехновича, убеждали его в собственном таланте и непогрешимости, и он в полку стал поступать так, как считал нужным, не советуясь со своими помощниками и зачастую не спрашивая разрешения вышестоящих начальников. Так, освободилась должность командира эскадрильи. В полку было немало достойных командиров отрядов, прошедших войну в Афганистане, в Чечне, имевших хороший опыт обучения и воспитания. Но Палехнович взял да и назначил на эту должность своего родственника, мужа сестры жены, летавшего на связном самолете. У летчиков полка это вызвало не только недоумение, но и возмущение.