Кризис человечества. Выживет ли Россия в нерусской смуте ? - Михаил Делягин

Таким образом, в мире в связи с проблемой протекционизма возникнет новая конфигурация сил. Категорически против него по-прежнему будут выступать кровно заинтересованные в сохранении максимальной свободы торговли глобальный управляющий класс и Китай как наступающий по всем фронтам участник глобальной конкуренции. (Правда, в отношении проникновения иностранных корпораций на внутренний рынок самого Китая он будет придерживаться самого жесткого, хотя и неформального протекционизма.)

Неожиданным сторонником протекционизма (на первом этапе также в неформальном его виде) выступят развитые страны, включая США, как обороняющиеся участники глобальной конкуренции. Поскольку национальные элиты этих стран как раз и являются основой современного глобального управляющего класса, возникающее объективное противоречие его интересов интересам развитых стран примет форму болезненного (и крайне интересного для стороннего наблюдателя) внутриэлитного раскола между национально и глобально ориентированными частями элит развитых стран. Практически неизбежно он будет замаскирован их групповой солидарностью и общей непрозрачностью, но его неизбежность представляется очевидной.

Интеллектуальная слабость и индоктринированность национально ориентированных элит развитых стран, являющихся слепыми идеологическими рабами своих будущих (а во многом уже и настоящих) противников из глобального управляющего класса, как представляется, будет уравновешена объективной потребностью их стран в своего рода общей «тяге времени» к протекционизму.

Результатом этого столкновения, как представляется, будет дробление единой после уничтожения Советского Союза глобальной экономики на достаточно жестко разграниченные макрорегионы.

5.3.2. Экономика: поливалютный хаос

При формировании макрорегионов ключевым будет принадлежность той или иной территории к той или иной валютной зоне: валюта играет для экономической ориентации столь же определяющую роль, что язык для ориентации культурной.

На сегодняшний день не вызывает сомнения формирование как минимум трех валютных зон, использующих в качестве резервных валют доллар, евро и юань. Их основные контуры уже вполне очевидны.

Так, не вызывает сомнения, что, при всех потрясениях будущего и вероятного болезненного сжатия спроса в США, доллар сохранит свою определяющую роль в обеих Америках (возможным исключением станут Куба, Венесуэла и связанные с последней боливарианские демократии, «из принципа» предпочитающие евро), в Индии, а также на Ближнем и Среднем Востоке. Доллару удастся сохранить свою принципиально значимую для США позицию как валюты, в которой номинируются цены биржевых (в основном сырьевых) товаров; попытки искусственного создания разного рода «синтетических» валют представляются заранее обреченными на провал. Однако сами цены биржевых товаров будут резко колебаться в зависимости от курса доллара к остальным глобальным валютам; эта зависимость (в отношении евро) уже проявилась в 2000-е годы, однако ей, как представляется, предстоит существенно усилиться уже в обозримом будущем.

Ожидания краха евро из-за экономической слабости стран Южной Европы представляются столь же гротескно преувеличенными, что и ожидания краха доллара из-за экономических проблем США. Евро сохранится, а зона его преобладающего влияния, хотя и расширится, но незначительно, за счет тесно связанных с Евросоюзом в хозяйственном плане стран Северной Африки, Белоруссии и, скорее всего, Украины. Ограниченность расширения «зоны евро» предопределяется консервативной политикой Евробанка, последовательно не желающего превращать евро в глобальный спекулятивный инструмент. Эта политика представляется правильной, так как национальные по своей природе денежные власти, как показывает пример США, в принципе не могут контролировать глобальный финансовый инструмент: их сфера влияния (и даже наблюдения) кардинально уже сферы обращения этого инструмента. Консервативная же политика Евробанка (находящегося, насколько можно судить, под определяющим влиянием Германии, как МВФ находится под определяющим влиянием США) позволяет европейским денежным властям сохранять достаточно надежный контроль за курсом и в целом за обращением евро.

Слабость экспансии евро проявится, в частности, в невозможности включения в зону его доминирования России, несмотря на преобладание ее экономических связей именно с Европой. Политическая зависимость российской элиты от США и сырьевая ориентация российской экономики сохранит значительную, хотя и постепенно уменьшающуюся роль доллара во внутренней хозяйственной жизни России. С другой стороны, интенсивное «переваривание» российского хозяйственного тела бурно развивающейся китайской экономикой, предопределенное, насколько можно понять, подписанными осенью 2009 года Путиным и Медведевым соглашениями, приведет к постепенному погружению Зауралья в «зону юаня». Китайская валюта будет все увереннее вытеснять из обращения в качестве средства резервирования и иену, и доллар, и евро (хотя последнее там так и не получило заметного распространения).

Процесс экономического разрыва России между европейской зоной соперничества доллара и евро, с одной стороны, и «зоной юаня» может быть прерван в любой момент оздоровлением российского государства, началом модернизации российской экономики и связанным с ней формированием собственной «зоны рубля» (в пределах советского мира, за исключением Прибалтики). Однако это требует качественного изменения состояния нашего общества, его перехода от стадии распада и деградации к возрождению.

«Зона юаня», как показали события 2009 года, будет формироваться во многом стихийно, в силу коммерческой необходимости, опережая сознательную волю китайского руководства. В начале 2009 года, когда ухудшение внешнеторгового баланса Китая привело к сокращению чистых поступлений валюты в страну, он вынужденно перешел к кредитованию части своих торговых партнеров из ЮгоВосточной Азии в юанях. Эта тенденция, как представляется, будет нарастать, что приведет к естественному переходу в «зону юаня» всей бывшей японской «тихоокеанской зоны сопроцветания», а затем и Австралии — возможно, с Новой Зеландией.

В ходе конкуренции между тремя основными валютными зонами Япония будет лишена глобального валютного влияния так же, как Великобритания и Швейцария: валюты этих стран будут играть роль временных убежищ в глобальных кризисах, но не смогут приобрести значение региональных резервных валют уже ни для кого.

Расширение «зоны юаня», помимо России, Ирана и Пакистана (в двух последних он будет конкурировать соответственно с евро и долларом), будет идти и в Средней Азии и, что исключительно важно, точечно, в отдельных сырьевых регионах, разбросанных по всему миру. Ведь накопив колоссальные валютные резервы и обеспечив собственную модернизацию, Китай весьма рационально направил их существенную часть на скупку значимых для него ресурсов по всему миру. Еще в 1999 году он взял под контроль (разумеется, частного бизнеса, никоим образом не связанного с китайским государством) до 2020 года жизненно важный для мировой торговли и, разумеется, для США Панамский канал, модернизация которого в соответствии с потребностями энергообеспечения китайской экономики закончится не позднее 2014 года. А уже в 2006 году Китай «вычистил» западных конкурентов из ряда стратегически важных для него стран Африки.

Это весьма убедительно подтверждает тезис о том, что контроль за валютной сферой является ключевым вопросом лишь для наиболее развитых и относительно богатых регионов, в то время как для неразвитых и бедных значительно более важным фактором является контроль за ресурсами.

Появление иных валютных зон (кроме рублевой) представляется маловероятным. В частности, боливарианские инициативы не имеют под собой прочной хозяйственной базы, а намерение ввести единую валюту Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов, с одной стороны, не подкрепляется необходимой для столь сложного дела управленческой культурой, а с другой — все равно будет осуществляться (если, конечно, будет) всецело в рамках «долларовой» валютной зоны.

Развитие мировой экономики в условиях ее временной стабилизации после болезненного ограничения глобального монополизма во многом будет представлять собой ожесточенную, разнообразную и всеобъемлющую конкуренцию трех основных макрорегионов — зон доллара, евро и юаня.

Конкуренция эта, во многом носящая цивилизационный характер, будет вестись в основном за ресурсы, в первую очередь за наиболее современные эффективные и обеспечивающие максимальное влияние технологии (метатехнологии и high-hume).

5.3.3. Политика и идеология: пустота биполярной системы