Кризис человечества. Выживет ли Россия в нерусской смуте ? - Михаил Делягин

Перечисленные проблемы Евросоюза качественно усугубляются глобальным экономическим кризисом.

Неожиданно обнажилась недостаточная жизнеспособность даже относительно старых его членов: чего стоит одно только появление у фондовых аналитиков аббревиатуры «PIGS» — Португалия, Италия (иногда называют Ирландию), Греция и Испания! Даже в этих странах, получивших колоссальную поддержку и породивших огромные надежды, проблемы удается лишь несколько смягчать, — что же говорить о Восточной Европе?

В 2009 году только в Польше продолжился экономический рост, и то вызванный значительной девальвацией национальной валюты (поэтому усиления отставания по ВВП на душу населения от Франции, отмеченной в приведенной выше таблице, избежать не удалось). Во всех остальных странах Восточной Европы спад отчетливо сильнее, чем во Франции (_2,3 %), однако они ниже германского (_5,3 %, что, возможно, вызвано «бременем» Восточной Германии) в трех наиболее успешных странах — Чехии (_4,3 %), Словакии и Словении (по 4,7 %). В Болгарии и Венгрии спад составляет 6,5 и 6,7 % (а в 2010 году ожидается дальнейшее снижение ВВП на 4,5 % и 0,9 %), в Румынии — 8,5 %. Хуже всего положение в Прибалтике: эстонская экономика рухнула на 14,0 % (после его уменьшения в 2008 году на 3,6 %; в 2010 году ожидается снижение ВВП еще на 2,6 %), латвийская — на 18,0 % (после его уменьшения в 2008 году на 4,6 % и ожидаемом в 2010 году спаде еще на 4,0 %), а литовская — и вовсе на 18,5 % (и в 2010 году ожидается спад также на 4,0 %).

Принципиален отказ развитых стран Евросоюза от существенной кризисной помощи новым членам. С чисто экономической точки зрения он правилен: благополучие зависимых стран определяется состоянием развитых. Поэтому для выживания возможно большего числа слабых участников относительно замкнутой системы при нехватке средств даже у сильных участников помогать следует в первую очередь именно сильным.

Однако этот отказ зафиксировал разделение «единой Европы» на страны даже не двух, а четырех сортов:

крупных доноров;

развитых стран, обеспечивающих свои нужды (как правило, небольших);

крупных получателей помощи;

неразвитых стран, не имеющих политического влияния для получения значимой помощи.

Это — крах основополагающей идеи Евросоюза об однородной, равно развитой и, соответственно, равно демократичной Европе.

Не столько российским аналитикам, сколько в первую очередь самим европейцам исключительно важно понимать, что придет на смену этой идее.

Возможно, ассоциированные с Евросоюзом страны или новые его члены, принимаемые на принципиально новых условиях, станут «пятым сортом» стран Евросоюза?

Однако в любом случае идеалы европейской интеграции и надежды двадцатилетней давности уже давно утратили всякое отношение к европейской реальности.

5.2. Откат от глобального социального разделения к региональному

Формирование глобального управляющего класса знаменовало собой переход к качественно иному типу социального расслоения, характерного для периода глобализации.

Место прежних классов, четко ограниченных и примерно одинаково представленных в каждом стоящем на одном уровне развития обществе, заняли глобальные социальные группы, по-разному вовлеченные (или по-разному не вовлеченные) в глобальный процесс производства. Прежние классы и социальные слои, таким образом, преодолели государственные границы и стали глобальными, хотя и в разной степени: их глобализация носит, как и все остальные социальные процессы, выраженный классовый характер.

Общее правило является предельно простым: чем выше на современной «социальной лестнице» находится та или иная социальная группа, тем более она глобализована и мобильна.

Высшую ступень «социальной лестницы» занимает глобальный управляющий класс. Как было отмечено выше, он стал главным организатором и выгодоприобретателем глобального процесса производства, своего рода «новым совокупным капиталистом». Это правящий класс эпохи глобализации.

Его представители перемещаются по планете практически свободно, имея неограниченный доступ к привычному для них уровню высочайшего комфорта даже в странах, сброшенных их классом (пусть и ненароком, по классической формуле «ничего личного, просто бизнес») в кромешную нищету или в разрушительную в себя бонусы и разнообразные «системы участия». Менеджеры «на зарплате» являются обычными наемными работниками, и здесь нет принципиальной социальной разницы между начальником участка строительства или пресловутым «менеджером по чистоте» в офисном центре.

Представители менеджмента [27] и высококвалифицированные специалисты перемещаются по планете довольно интенсивно, регулярно отдыхая, а часто и работая за рубежом. Однако большинство из них всецело зависит от условий существования в своей стране: уже для этой категории смена общества проживания представляется крайне сложным и, как правило, непосильным делом.

Наемные работники, продающие свою способность к труду (раньше под ними понимался пролетариат, то есть фабричные и сельскохозяйственные рабочие, теперь не менее многочисленными элементами этой группы стали офисные клерки и наемные работники сферы услуг), в плане глобализации и мобильности довольствуются, как правило, выездом за рубеж в зоны бюджетного отдыха. Эмиграция для них почти невозможна, что делает их жестко привязанными к местам своего проживания. По сути, они в полной мере (в отличие от менеджеров и специалистов, имеющих хотя бы небольшую, но все же самостоятельность) являются заложниками своих правительств, составленных, как правило, из представителей глобального управляющего класса или (в слабых, небольших или незначимых по другим причинам обществах) обслуживающего персонала этих представителей.

Наконец, люмпенизированные социальные группы, не имеющие регулярных источников достойного существования, могут рассчитывать на смену места жительства только в рамках миграции, все в большей степени нелегальной и сопровождающейся все большими трудностями. Основная часть представителей этих групп не имеет ни материальной, ни психологической возможности покинуть даже зоны затяжных природных катастроф (например, опустынивания) или военных конфликтов. Эти люди не мобильны, не глобализованы и практически беззащитны перед любой случайностью судьбы.

Они лишены возможности осознавать свое положение и, по сути дела, уже перемолоты жерновами глобальной конкуренции (в то время, как наемные работники и даже основная часть менеджеров и специалистов еще только перемалывается этими жерновами).

Описанные социальные группы (его предельная схематичность, служащая простоте понимания, понятна: в реальности социальное деление является значительно более сложным и разнообразным) распределены по различным обществам и даже по различным регионам одной и той же страны крайне неравномерно. Социальное «лицо» общества и региона и его место в глобальной конкуренции непосредственно определяется соотношением живущих в нем представителей основных социальных групп. В частности, доминирование США и исключительная роль Великобритании определяются исключительно высокой долей членов глобального управляющего класса, являющимися их гражданами, а неуязвимость Швейцарии — в высоком уровне комфорта (далеко не в последнюю очередь финансового), также привлекающего представителей этого класса.

Приведенная выше распространенная теория, по которой субъектами современного социального деления являются уже не классы и социальные группы внутри каждой страны, а целые страны, представляет собой всего лишь упрощенное выражение данного правила: страна, в которой наблюдается концентрация управленцев, является «страной-менеджером», банкиров — «страной-банкиром», рабочих — «страной-рабочим», нищих — «страной-нищим» и так далее.

Открытым является в настоящее время вопрос о том, что будет происходить с этим социальным делением по мере разрушения глобального монополизма и, соответственно, подрыва доминирующего положения глобального управляющего класса.

Скорее всего, с временным откатом от глобализации произойдет и хотя и не полное разрушение глобальной социальной структуры, но ее существенное дополнение частичным возвратом к традиционной, внутринациональной. Наиболее близкой аналогией представляется резкий рост значения государств при прошлом откате от чрезмерно забежавшей вперед глобальной интеграции, ознаменованном двумя мировыми войнами.

Таким образом, подрыв глобальной элиты заменит глобальное социальное разделение региональным, опустив социальную пирамиду с общепланетарного уровня на национальный и размножив ее в соответствии с числом значимых национальных государств. При этом в положении обитателей нижней части «социальной лестницы» (наемных работ — ников и люмпенов) не изменится практически ничего — не считая, конечно, существенного улучшения, вызванного ослаблением остроты глобальной конкуренции (и появления новых рабочих мест) в силу снижения уровня интеграции.