Рассказы - Юлия Пахоменко

В чужой стране, среди чужих порядков, очевидно логичных, но с трудом понятных пришельцам, Лялька долго не могла найти себе места. Ей все время казалось, что она встает на дороге у потоков, мирно текущих до этого по налаженным руслам и завихряющимся от ее вторжения. Только когда Игореша нашел работу, хорошую работу, обеспечивающую самостоятельную жизнь и квартиру в тихом зеленом пригороде, мир расступился и позволил Ляльке окружить себя и свое хозяйство тонкой скорлупой семейного уюта.

Со всеми этими рассуждениями Лялька обнаружила себя сидящей в кресле с неразобранными рекламными журналами в руках. Такое бездеятельное сидение со смотрением сквозь, о каком и подумать-то раньше было невозможно, случалось теперь довольно часто. Ну и что? Она могла себе это позволить; бежать было, прямо скажем, некуда. С улыбкой вспомнила Лялька жаркое увлечение тайнами Востока, объединяющее компанию разношерстных десятиклассников. Как было сложно нет, практически невозможно - посидеть спокойно, отвлекшись от суетной, но такой сладкой и бурлящей вокруг жизни... не думать, не чувствовать, как тает все внутри от того, что рядом сидит самый умный и замечательный мальчик, которого только во сне и под страшным секретом можно было назвать не Игорем, а Игорешей...

Да... А теперь в тихие часы безделья не слышно даже грубого окрика совести, которая гнала Ляльку целое десятилетие - бежать, идти, или на худой конец, тащиться расхлебывать кипящую, убегающую и подгорающую кашу будничной суеты. Перестала являться и паника последнего, уже чужестраного года, зловещим шопотом вещавшая о потерянной жизни. Теперь Лялька знала, что в один прекрасный момент она очнется от оцепенения, встанет и пойдет на кухню мыть посуду.

Так оно вскоре и случилось.

Во время возни на кухне и ворчания о том, что пора наконец обзавестись нормальным сервизом вместо разнокалиберных, купленных по случаю за их внушительную величину, чашек, Ляльке пришла в голову забавная мысль. Вполне возможно, что всю несложную домашнюю работу мог бы выполнить вместо Ляльки кто-нибудь другой. Но вряд ли этот кто-то посадил бы на балконе горох и фасоль. Этот довод удачно завершил на сегодня лялькины размышления о свободном замещении ее некоей гипотетической, среднестатистической женщиной, которые временами сильно донимали Ляльку.

Идея посадки на балконе не только цветов, но и сельскохозяйственных культур, тянулась из лялькиного детства. Ей так хотелось поделиться с Сережей всем, что у нее было когда-то: раскладыванием ловких круглых горошин на мокрой вате, томительным любопытством вокруг блюдечка и, наконец, чудом первых зеленых ростков из влажнодышушей земли. И это удалось: они сидели вместе на корточках у длинных коричневых горшков точно также, как Лялька сидела с мамой на синявинских каменистых шести сотках.

Маленькая кухня не занимала много времени, и вскоре Лялька смогла устроиться на балконе с завтраком на коленях. Воспоминания все также кружили вокруг свой хоровод. "Раньше я должна была все время бежать, чтобы выдержать натиск жизни, - подумала Лялька, глядя на еловые лапы, переливающиеся, словно волны. - А теперь предстоит испытание тишиной. Не так-то просто полдня находиться в собственном обществе."

Несколько веток вдруг заплясали вразнобой. Потом пляска перешла на соседнее дерево. Лялька улыбнулась - из-за близорукости ей было сложно разглядеть белку, гуляющую в глубине зеленых зарослей; но ей было достаточно знать, что она там.

За чаем

- И пора уже завязывать сидеть в четырех стенах вроде наложниц и становиться самостоятельными!

Лялька не спорит. Когда она вообще спорит? Со временем в окружающем ее пространстве становится все меньше и меньше настоящих поводов для спора. Но она знает - Наталье недостаточно молчаливого согласия, ей нужно активное содействие. И Лялька спрашивает:

- А что ты предлагаешь?

Наталья откидывается в кресле, запускает пальцы в свою курчавую шевелюру и еще больше лохматит ее.

- Боже мой, какой потребительский подход! Мы ждем предложений! Я же тебе не работодатель или сотрудник какого-нибудь чертового "амта". Я не могу предложить тебе работу или курсы. Я и себе-то пока ничего не нашла, ты же знаешь. Но под лежачий камень вода не течет!

Лялька больше, чем когда-либо, чувствует себя лежачим камнем. Но тут шумит, закипая, чайник, и надо идти заваривать чай. Как неудобно иметь такую маленькую кухню! Там негде поставить стол, и всю еду и посуду приходится таскать в гостинную и обратно. Лялькина мечта - это большая кухня, а может быть, гостинная, совмещенная с кухней, как у Натальи.

Ну, это не всегда хорошо - Наталья рассказывает про квартиру, в которой живут ее знакомые в Бремене, а Лялька думает, от чего же на самом деле явилось вдруг это чувство неудобства? Наверное, оттого, что она не хочет разговаривать с Натальей ни о чем таком. Потрепаться про магазины - завсегда пожалуйста, а про работу, то есть ее отсутствие... О таких вещах Лялька предпочитает молчать. Она, пожалуй, предпочла бы об этом и не думать (по крайней мере, так часто), но не выходит. Странно: кажется, обо всем с собой договоришься, все поймешь и успокоишься, а назавтра - здрасти-мордасти, то ли новые вопросы, то ли устаревшие ответы. И все крутится по новой. Но говорить об этом вслух...

- ...Конечно, в суд они не пошли, и теперь должны жить там еще два года, представляешь, какой идиотизм?

- Да, и не говори. Давай, бери сахар, варенье. Мы когда первую квартиру снимали, тоже в договоре кучу всего просмотрели. Но все же то был кооператив, а не приват. В привате можно вообще так угодить.

- С другой стороны, они уже попривыкли, и у Светки как раз работа в этом районе. Ты не представляешь, как она крутится: во-первых, дает уроки музыки, учеников десять, наверное, уже; во-вторых, гуляет с чьими-то собаками; и в-третьих, путцает*. Вечером я ей звоню, она еле языком шевелит.

Лялька вспоминает Катюшу, ее заплаканное лицо: пока она искала хорошую работу, тоже подрабатывала уборкой в богатых домах, чтобы хоть как-то помочь маме, которая осталась на Украине; а когда ее пригласили аккомпанировать, оказалось, что пальцы потеряли скорость. И куда ей теперь деваться со своим консерваторским образованием?

- Ну, у Светки, по-моему, нет таких проблем. Много ли надо, чтобы учить детишек. К тому же она больше гладит, чем убирает. Слушай, но мы-то сможем найти себе что-нибудь получше, правда?

Получше... Поприличнее, значит, чтобы не стыдно было написать знакомым...

- Господи, да что ты переживаешь? У тебя же Санька, тебе года два вообще ни о чем не надо думать.

Санька - чудный, он спит в сережиной комнате, раскидав в стороны пухленькие ножки и ручки. Когда он не спит, то неторопясь ходит по квартире, тщательно разглядывая каждую попавшуюся под руки вещицу. Санька - натальина гордость и козырная карта в ее разборках с мужем. Санька - предмет белой лялькиной зависти и постоянная загадка: как это мог у такой стремительной и суматошной мамаши вырасти такой тихий спокойный сынок. Еще Санька - отличный повод для разговоров; больше всего на свете Лялька любит поговорить о детях.

Но Наталья не сдается:

- Да что ты! В наши годы! Тебе ведь тридцатник? Мне тоже. У нас нет ни дня лишнего, ведь надо заново начинать учиться чему-нибудь. Мы сейчас абсолютно ничего не стоим, что ты со своим дурацким филологическим образованием, что я со своим распроклятым журфаком. Рознеры - помнишь Рознеров из хайма? - говорят, в Кельне есть платный институт для переводчиков, их Сима туда собирается. Да что ты так смотришь? Нельзя же совсем ничего не делать. Мало ли что?

Мало ли что - вот уж об этом Лялька точно старается не думать. Случиться может все, что угодно - понимание этого всерьез пришло после того, как грянуло решение об отъезде. И вместе со многим другим осталась в прошлом счастливая вера в то, что все будет более или менее хорошо, если только стараться все делать правильно, думать и работать. Случиться может все, что угодно - а ко всему невозможно приготовиться. Нельзя ведь жить в постоянном ожидании атомной войны? Так же, как не хотелось Ляльке готовиться к тому, чтобы прятаться в подвалах, есть консервы и экономить спички, ее с души воротило представлять себя в одинокой и независимой жизни. Но она понимает, что Наталья имеет ввиду:

- Слава Богу, здесь, в Германии, можно не бояться развода. Легче стать космонавтом, чем пройти все ступени этой процедуры, и уж во всяком случае ты никогда не останешься без средств. Налить еще горячего? И смотри, вот еще печенье.

Последнее время Вовка снова стал подозрительно задерживаться на работе и даже чуть было не был пойман с поличным, однако сомнения в его виновности все же существуют. Слушая эту детективную историю, Лялька вздыхает про себя: на всех бабских посиделках принято костерить в хвост и в гриву дружков, мужей и любовников. Лялька не смела нарушать это правило; она тоже несла что-то в духе "все мужчины - свиньи" и выслушивала бесконечные жалобы. При этом она никак не могла понять, действительно ли все так ужасно плохо или о бедах говорить гораздо легче - приятнее обеим сторонам? Или заявление типа "мой Петя очень хороший, он меня любит и не изменяет" звучали бы пощечиной всему остальному женскому миру? Или просто-напросто страшно сглазить?