Запретный рай - Лора Бекитт

Воздух пах водорослями и морской водой, а океан срастался с небесной синью. По воде скользила солнечная дорожка, на берегу трепетали пальмы. Великое и необъятное, вечное и неизменное властвовали над природой и человеком.

Эмили запрещала себе думать о прошлом. Ее увлекла сюда сила, которой она не могла противиться. И неважно, была ли то сила любви или какая-то другая. Она должна была выстоять ради своего будущего.

На берег высыпали люди. Десятки темных глаз удивленно разглядывали Эмили. Многие узнали белую девушку, которая некоторое время жила на острове вместе со своим отцом, но сейчас никто не понимал, что она делает рядом с арики.

Вперед выступили два немолодых жреца в колышущихся над головами уборах из пышных перьев, накинутых на плечи плащах из луба и с длинными жезлами в руках.

— Вождь Атеа! Ты жив! Уцелевшие воины сказали, что ты попал в плен!

— Как видите, я на свободе.

— А твоя мана?

— Ничто не может пошатнуть ее или разрушить. Кто правил в мое отсутствие?

— Совет племени.

Атеа кивнул. Как ни была растеряна Эмили, она не могла отвести глаз от его гордого профиля с прямым носом, твердым подбородком и надменно сжатыми губами, от его мускулистого и вместе с тем изящного тела.

Кивнув на нее, Атеа произнес несколько слов, и Эмили увидела, как лица жрецов вытянулись. Один из них стиснул свой жезл, а другой что-то хрипло выкрикнул.

— Что ты им сказал? — в тревоге спросила Эмили.

— Что ты будешь моей женой.

— Они не примут меня!

— Это не им решать, — ответил Атеа и, взяв Эмили за руку, повел ее в глубь острова.

По пути к ним без конца присоединялись люди. Мужчины и женщины в набедренных повязках и юбках из тапы, украшениях из кораллов и ракушек с благоговением смотрели на вернувшегося вождя и с любопытством — на его странную спутницу.

Атеа ни на кого не обращал внимания. Он привел Эмили во «дворец», представлявший собой большую хижину с обширным двором, окруженным высокой изгородью, сооруженной из обломков кораллов.

Внутри все было таким же простым, как и в других полинезийских домах, если не считать большего количества циновок, примитивной бамбуковой мебели и посуды. Две стороны дома имели крышу и «жалюзи» из листьев кокосовой пальмы, две другие — из листьев пандануса.

Атеа с гордостью показал ей свое жилище, и Эмили сказала себе: «Пусть у него нет дорогих одежд, великолепного дворца, груды золота, зато он готов подарить мне нечто большее — красоту своей страны и силу своей любви».

Открыв сундучок, Эмили принялась доставать из него вещи. Ей хотелось показать Атеа, что она хочет и сможет здесь жить.

— К сожалению, я должен тебя оставить, — сказал он. — Мне необходимо собрать совет племени. Я должен поговорить со старейшинами и жрецами.

— Обо мне? — взволнованно произнесла Эмили.

Взгляд Атеа потеплел.

— Не только. Не думай об этом, все будет хорошо. Я пришлю к тебе двух девушек; они дочери жрецов и немного знают твой язык. Они побудут с тобой до вечера, помогут тебе нарядиться и выбрать украшения.

— Зачем?

— Потому что вечером состоится наша свадьба.

Вскоре к дому подошли две девушки, такие же красивые, как Моана, немного настороженные и все же довольно приветливые. Одну из них звали Тефана, а вторую Киа. У обеих были широко расставленные глаза, полные губы, золотистая кожа и крепкие груди.

Девушки принялись восхищаться светлыми волосами француженки и ахать над ее нарядом, говоря, что он совсем не подходит для свадьбы.

Эмили была готова уступить. Она подумала о том, что одетой, как полинезийка, ей будет проще сблизиться с подданными Атеа.

В результате девушки распустили ей волосы, увенчав их венком из ярко-красных цветов гибискуса, натерли тело кокосовым маслом и шафрановой куркумой, надели на шею ожерелье из ракушек и длинных красивых перьев птицы босун, а бедра обернули желтой, как солнце, тапой.

Единственное, на чем настояла Эмили, так это на том, чтобы прикрыть грудь шелковой шалью. Глядя на себя в зеркало, она вспомнила свадьбу Моаны, и ей стало не по себе. Даруют ли чужие боги счастье той, которая отняла его у другой?

В это время Атеа вошел в круг своих соратников, составлявших совет племени, с украшенным резьбой жезлом в руках и в великолепном головном уборе в виде повязки красно-бело-черного цвета, увенчанной листьями пандануса и длинными переливчатыми перьями.

Подробно расспросив жрецов и старейшин о делах племени, Атеа объявил о предстоящей свадьбе и получил ответ:

— Рядом с тобой должна быть другая женщина.

— Это решаю только я.

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Ты волен владеть любыми женщинами, но женитьба вождя должна служить интересам народа. Зачем тебе эта белая? Она чужая для нас!

— Она мне нужна, — твердо произнес Атеа.

— Ты готов поставить свою прихоть выше благополучия своего племени?

Глаза Атеа сверкнули, а губы дернулись. Подняв правую руку, он торжественно проговорил:

— Призывая богов в свидетели, я даю священную клятву в том, что никогда не променяю тех, среди кого родился и кем повелеваю, ни на какую женщину. Мои действия принесут пользу народу — со временем вы это поймете.

— Твои действия разбудили бога войны, теперь вождь Лоа — наш враг, а это очень плохо. Белым будет легче перебить нас по отдельности.

— Они не смогут нас победить, и мы не пропустим их к Тахуата. Мы заманим их к рифам, которые станут вратами смерти.

Пока вождь заседал с советом племени, десятки его подданных готовили свадебный пир. Крыли навес, а землю под ним застилали яркими циновками. Вынимали из земляных печей только что приготовленную пищу и несли туда, где должны были сидеть жених с невестой и их высокопоставленные гости, большие деревянные чаши, полные печеных плодов хлебного дерева. Клали на банановые листья зажаренные целиком свиные туши и жареную рыбу. Ставили в ряд сосуды с кокосовым молоком, соком манго и кавой.

Слыша вдали грохот барабанов, Эмили ощущала нервную дрожь. Вдобавок, желая порадовать будущую жену арики, Тефана наивно сообщила девушке о том, как сильно ей повезло:

— Многие женщины, испытавшие ласку нашего вождя, говорили, что он способен доставить своей избраннице немыслимое наслаждение.

Услыхав такое, Эмили прикусила губу.

— Значит, их было много?

— Ни одна женщина не откажется разделить ложе с вождем. К тому же по традиции многие отцы сами приводят дочерей к арики, чтобы он лишил их девственности. Это большая честь.

— Значит, и вы… тоже? — промолвила Эмили, глядя на Тефану и Киа.