Вовка-центровой - Александр Санфиров

— Где играл?

— Нигде, то есть не нигде, на пустыре в поселке.

— М-да, есть таланты в земле русской, — выдал Сергей Яковлевич, — эх, годков тебе маловато, я бы тебя в дубль-команду взял. Ладно, буду присматриваться. Как говоришь, тебя зовут?

— Фомин Володя.

— Ну что же, Фомин, назначаю тебя капитаном. Тренировки у вас будут четыре раза в неделю, расписание завтра будет вывешено. Ваш тренер, надеюсь, появится на днях. Послезавтра тренировка в это же время. Значит так, ваш капитан Фомин Владимир, будет руководить тренировкой, — обратился тренер к ребятам. — Всем понятно?!

В ответ раздались вялые выкрики.

— Не понял, так всем понятно? — вновь громко повторил Сергей Яковлевич.

На этот раз ответ прозвучал бодрее, и тренер скомандовал:

— Тренировка окончена. Фомин, ко мне, остальные разойдись!

— Ну что, Вова, справишься? — с улыбкой спросил он.

Вовка, глядя в глаза тренеру, серьезно сказал:

— Постараюсь.

Тот в ответ успокаивающе сказал:

— Не переживай, я видел, как ты проводил разминку, есть у тебя хватка, а уж про игру и не говорю, не у всякого взрослого так получится. Тебе, собственно, три раза надо будет провести занятия. Если Саныч не найдет тренера, я вам из своих игроков кого-нибудь подыщу. Так что не мандражируй. Ну ладно, давай иди, переодевайся, вон твои товарищи уже разбегаются. А у меня сейчас тренировка с дублерами предстоит. Так что извини, нет времени с тобой больше говорить.

Вовка оживился.

— Сергей Яковлевич, а можно я тренировку посмотрю? Интересно ведь, никогда не видел, как у вас она проходит.

Тот улыбнулся.

— Отчего же нет. Смотри, учись, если есть желание.

Когда Вовка зашел в раздевалку, его сверстников там уже не было. Она была полна молодых парней лет двадцати, которые негромко разговаривали, ругали какого-то Борьку. Один сидел, бинтовал голеностоп широким марлевым бинтом, рядом лежали самодельные щитки для защиты голеней, парень матерился, обещая подковать своего соседа в отместку за позавчерашнюю травму. Увидев Вовку, футболисты не обошлись без подколок.

— О, мужики, смотри, наша смена растет, пионеры не спят. Ты что, пацан, с нами сегодня играть собираешься, не забздишь?

— Да нет, — ответил Фомин, — с вами мне рановато, вот через годик весу наберу, тогда посмотрим.

— Ха-ха, — засмеялись футболисты, — да ты, парень, от скромности не умрешь.

Вовка переоделся, вышел, уселся на сиденье в первом ряду и приготовился смотреть. Когда на поле выбежали игроки, его опять посетило странное чувство, что ничего в его жизни не менялось, а все, что было в прошлом — просто приснилось.

Он без особого интереса просмотрел разминку, испытав чувство неудовлетворения от небольших нагрузок, которые давал тренер.

«Да с такой подготовкой на скоростях два тайма не отыграешь», — подумал он. Ну а когда футболисты начали играть, чувство дежавю окончательно исчезло. Его раздражала медлительность игроков, их увлеченность индивидуальной игрой.

«Странно, — думал он, — всегда вспоминал былое с ностальгией, ставил своим ученикам в пример футболистов прошлого, а оказывается, все было совсем не так хорошо, как казалось».

В небольшой перерыв к нему подошел Сергей Яковлевич.

— Ну, как тебе, Фомин, тренировка, нравится? Я тут пару раз глянул на тебя, так ты рожи недовольные корчил, что-то не так? — улыбаясь, спросил он.

Вовка задумался, совсем не хотелось выкладывать свои соображения и мысли по поводу тренировочного процесса, тренера, пожалуй, от его высказываний еще кондрашка хватит.

— Ну, мне, Сергей Яковлевич, показалось, что нагрузки у ребят слабоватые и скорости не хватает, — наконец высказался он.

— Хе-х, — усмехнулся тренер, — может, зря тебя назначил капитаном, похоже, ты своих друзей до смерти успеешь загонять. Смотри, не переусердствуй. А нагрузки у нас все по науке делаются, понял. Целый институт физкультуры в Советском Союзе имеется, к твоему сведению.

«Ага, институт имеется, потом их будет еще больше, а чемпионов мира мы так и не увидим», — подумал Вовка.

На вторую половину тренировки Фомин не остался, все же с непривычки рабочий день и тренировка были приличным испытанием для него. И когда он дошел до дома, то чувствовал усталость. Все уже были дома и ждали только его.

— Ну, как дела, труженик! — приветствовал его отец. — Не хочешь до кучи еще дровец поколоть?

Но мама, увидев усталое лицо сына, срочно пришла на помощь.

— Ты что несешь, Паша, ну точно с возрастом в детство начал впадать. Парень еле ноги домой приволок, а ты еще смеешься. Вовик, ты как, не сильно устал? — тут же спросила она.

— Да нет, мама, все нормально, надо втягиваться в работу и тренировки, — ответил ей сын и набросился на еду.

После ужина он прилег на кровать и, взяв гитару, начал напевать себе под нос любимые мелодии.

— Вова! — из кухни крикнула мама. — Пой громче, мне нравится, и откуда ты эти мелодии берешь, ведь не слыхала ни одной.

— Не знаю, мама, сами в голове всплывают, — спокойно сообщил сын.

«Все-таки хорошая штука молодость», — подумал он, когда понял, что усталость куда-то исчезла, оставив после себя немного побаливающие мышцы ног. Но сидеть дома уже не хотелось.

— Мама, я пойду, прогуляюсь часик-другой, — сказал он, когда собрался уходить.

— Иди, иди, — сказала мать, — небось, опять на свидание побежишь?

— Не побегу я никуда, — ответил Вовка, — схожу на Волгу, хочется искупаться после тренировки.

Он сходил, искупался в теплой, парной водичке, потом уселся на бревно, лежащее на берегу, и бездумно смотрел на проходящие буксиры с баржами и редкие колесные пароходы. Волны после них накатывали на берег, оставляя за собой на песке трепещущую рыбную молодь, солнце склонялось к закату и светило ему прямо в лицо. Редкие высокие облака обещали назавтра опять хорошую погоду. Было тихо, и только иногда громкие гудки буксиров нарушали эту тишину.

Пожалуй, в первый раз за эти дни он был предоставлен сам себе, и никто не нарушал его размышлений.

«Плохо, — думал он, — хотя я и в теле пацана, но, похоже, мне его радостей не испытать, хотя, может, со временем и смогу перебороть свою сформировавшуюся личность. Интересно, а дряхлеть раньше времени не начну, с таким серьезным отношением к окружающему. Вот же черт! Но все равно по-любому не получится быть проще. Не заслужить бы еще кликуху Старикан или что-нибудь типа этого».

Он еще сидел с час, пока солнце не скрылось за горизонтом, и затем потихоньку пошел домой.

Подойдя, он увидел брата. Тот сидел на крыльце и намывал ноги после футбола. Мишка сразу, с восторгом, начал рассказывать, какой фурор произвел мяч на парней, и что теперь благодаря этому он может играть, а не ждать, когда его согласятся взять в игру. Тут в дверях показалась мама и сообщила, что время позднее, а некоторым надо рано утром на работу. Вовка зашел домой, разделся, рухнул в кровать и мгновенно заснул.

Когда утром Фомин пришел на работу, Семенов его встретил с какой-то книжкой в руках.

— На вот, нашел я тебе старый учебник для фабзайцев, у приятеля выпросил. Он немного потрепанный, но читать можно. Держи, будешь изучать по вечерам вместо гульбы.

Вовка поблагодарил и взял учебник. Тот представлял собой весьма печальное зрелище. Он был весь в чернильных рисунках, которые должны были по задумке авторов означать обнаженных женщин с огромными грудями, потом эти рисунки зачеркивались, но понять, что хотел изобразить автор, все же было возможно. Фомин, пролистав несколько страниц, обнаружил еще рисунки лошадей, которые уже не зачеркивались. Он засмеялся. Семенов, который стоял рядом, заржал еще сильнее.

— Я тебе покажу потом этого художника, никогда не догадаешься, кто это был, — таинственно сказал он. — А сейчас послушай, у меня сегодня новая работа, она простая, нудная, а главное дешевая. Но есть оснасточка одна, с ней мы сегодня этих гаек накрутим до хрена. Вот смотри.

Он подвел Вовку к своему станку.

— Видишь шестигранник прокатанный, сейчас я отрезным резцом проточу несколько гаек до необходимого диаметра, а потом сверлом их высверлю, всё понятно?

— Вроде всё, — сказал ученик.

Семенов быстро поставил отрезной резец и приступил к работе, вскоре десяток будущих гаек был уже намечен. Остановив станок, Семенов поставил нужное сверло в заднюю бабку вместо конуса и начал высверливать гайки, и вскоре все они оказались на сверле.

Наставник быстро снял гайки с него и пустился в объяснения.

— Видишь, по технологической карте мы должны резцом снять внутреннюю фаску, а потом еще и резцом нарезать резьбу. Представляешь, сколько времени на это уйдет, если каждую гайку будем в кулачки зажимать. Короче, ты становись к станку, твоя забота крутить гайки, а я займусь фасками и резьбой, только аккуратней с резцом, чтобы гранями не ломало, потихоньку начинай протачивать, видел, как я работал?