Миры Роберта Хайнлайна. Книга 10 - Роберт Хайнлайн

А, ладно, все равно это было не так плохо, как возня с буйными больными из бесплатных палат. Ее блузка промокла насквозь, когда она вытаскивала Смита со дна ванны. Джилл сняла блузку и повесила ее на крючок. Она была одета для улицы и носила коротенькую юбочку, далеко не доходившую до колен. Джилл бросила взгляд на ноги. Хотя складки на юбке были «вечны», мочить ее казалось глупо. Джилл пожала плечами и расстегнула молнию. Она осталась в бюстгальтере и трусиках.

Смит рассматривал ее с любопытством ребенка. Джилл внезапно обнаружила, что краснеет, — обстоятельство, очень удивившее ее. Она считала себя свободной от ложной скромности, помня, что еще в пятнадцать лет ей довелось пойти на свое первое смешанное купание голышом. Но этот детский взгляд беспокоил ее. Она решила, что лучше вымочить нижнее белье, чем сделать само собой разумеющийся шаг.

Джилл постаралась скрыть чувство неловкости под маской деловитости.

— Пора заняться делом и как следует потереть тебе шкуру.

Она встала на колени у ванны, опрыскала его шампунем и принялась взбивать пену.

Смит протянул руку и дотронулся до ее правой груди. Джилл отшатнулась.

— Эй! Без рук!

Он посмотрел так, будто его ударили по лицу.

— Нет? — спросил он в тоске.

— Нет, — жестко подтвердила она, но, взглянув на несчастное выражение его лица, добавила мягче: — Все хорошо. Только меня нельзя отвлекать, я очень спешу.

Джилл постаралась как можно скорее закончить водные процедуры, спустила воду из ванны, заставила Смита встать и душем смыла с него пену. Потом, пока горячий воздух сушил кожу Смита, она оделась. Теплый поток воздуха так удивил Смита, что он задрожал. Джилл попросила его не пугаться и показала, за что ему ухватиться, чтобы не упасть.

Потом помогла ему выйти из ванны.

— Ну вот, теперь от тебя хорошо пахнет, и, ручаюсь, что ты почувствуешь себя куда лучше.

— Чувствую себя прекрасно.

— Отлично. Давай я одену тебя.

Она отвела его в спальню Бена. Но, прежде чем она успела объяснить, предупредить и помочь натянуть ему шорты, ее до смерти напугал громкий мужской голос:

— Откройте немедленно!!!

Джилл выронила шорты. Известно ли им, что в квартире кто-то есть? Да, они должны это знать, иначе не явились бы сюда. Должно быть, ее выдало проклятое роботакси.

Ответить? Или замереть, как замирает при виде опасности опоссум?

Окрик через переговорное устройство двери повторился. Она шепнула Смиту:

— Стой тут. — И вышла в гостиную.

— Кто там? — спросила она, стараясь заставить свой голос звучать нормально.

— Именем закона, отворите.

— Именем какого закона? Не валяйте дурака! Скажите, кто вы такие, или я вызову полицию.

— Это и есть полиция. Вы Джиллиан Бордмен?

— Я? Я Филлис О'Тул, и я жду мистера Какстона. Сейчас я вызову полицию и обвиню вас во вторжении в частную жизнь.

— Мисс Бордмен, у нас есть приказ о вашем аресте. Откройте, иначе вам будет хуже!

— Я не мисс Бордмен, и я вызываю полицию.

Голос не ответил. Джилл ждала, глотая слюну. Неожиданно она почувствовала на лице сильный жар. Дверной замок раскалился докрасна, потом добела. Что-то треснуло, и дверь широко распахнулась. На пороге стояли двое мужчин. Один вошел в прихожую, ухмыльнулся и сказал:

— Она самая! Джонсон, пошарь в квартире и отыщи его.

— О'кей, мистер Берквист.

Джилл попыталась сыграть роль дорожного заграждения, но человек по имени Джонсон небрежно отодвинул ее в сторону и пошел в спальню. Джилл взвизгнула:

— Это насилие! Где ваш ордер?!

Берквист сказал успокаивающе:

— Не валяй дурака, сестренка. Веди себя спокойненько, глядишь, и тебе облегчение выйдет.

Она стукнула его ногой по коленной чашечке. Он отступил, хромая.

— Ах, ты дрянь! — прошипел он. — Джонсон, ты нашел его?

— Тут он, мистер Берквист. Голый как лягушка!.. А ну-ка с трех раз догадайтесь, чем они тут занимались?

— Не имеет значения. Веди его сюда.

Появился Джонсон, толкая перед собой Смита и выкручивая ему руку.

— Не хотел идти добром!

— Он у нас пойдет как миленький!

Джилл, обогнув Берквиста, кинулась на Джонсона. Тот ударом отшвырнул ее.

— Ты это брось, шлюшка!

Джонсон ударил Джилл куда слабее, чем он бил свою жену, пока она не ушла от него, и уж совсем не так, как он лупил арестованных, не желавших раскалываться. До этого Смит ничем не выдал своего отношения к происходившему и не произнес ни слова. Он просто подчинялся силе. Что происходит, он не понимал и старался ни во что не вмешиваться. Когда же он увидел, что его собрата по воде кто-то ударил, он рванулся, высвободился и протянул руку к Джонсону… и Джонсон тут же исчез.

Лишь стебельки травы, расправившиеся на том месте, где только что возвышались ножищи Джонсона, говорили о том, что он когда-то существовал. Джилл в изумлении смотрела на это место, чувствуя, что сейчас потеряет сознание.

Берквист захлопнул рот, потом снова открыл его и прохрипел:

— Ты что с ним сделала? — Он смотрел на Джилл.

— Я? Да ничего я с ним не делала!

— Брось врать! Там у вас люк или что?

— Нет там люка.

— Так куда ж он делся? — Берквист облизал губы.

— Не знаю.

Берквист выхватил из-под пиджака пистолет.

— И не вздумай пробовать на мне свои фокусы. Ты останешься здесь. Его я заберу с собой.

Смит снова погрузился в молчаливое пассивное ожидание. Не понимая происходящего, он сделал лишь минимум того, что должен был сделать. Но оружие он видел в руках людей на Марсе, и выражение лица Джилл, на которую был этот пистолет направлен, ему не понравилось. Он грокк, что это одна из самых критических переломных точек кривой развития личности и что необходимо предпринять верно направленное усилие, дабы развитие шло без перерыва. Он вмешался.

Старейшие обучили его хорошо. Он сделал шаг к Берквисту. Пистолет тут же нацелился на него. Он протянул руку… и Берквиста не стало в этой точке пространства.

Джилл вскрикнула.

Раньше лицо Смита ничего не выражало. Теперь на нем появилось выражение трагического отчаяния, ибо он понял, что выбрал неправильный метод воздействия на критическую точку. Он умоляюще взглянул на Джилл и затрясся. Глаза его закатились, он медленно опустился на пол, свернулся клубочком и замер.

Истерию Джилл обрезало как ножом. Она была нужна своему пациенту, для эмоций не было места, как не было времени для рассуждений о том, куда же подевались те двое. Она бросилась на колени и осмотрела Смита.