Лёд моих диких снов - Ника Каирами

- Рядовой Сороконог. Антон. - Представился плотный малый, на вид немногим младше нас.

- Сергей. Белозубов. - Вторил ему худой, как жердь, приятель.

Позднее в казарме их окрестили "Толстый и тонкий".

- Макс Антипов.

- Архипов... Андрей, - с непривычки вытолкнуть сквозь зубы имя брата получилось с небольшой заминкой. Я пожал им руки, ещё не зная, какая плотная дружба этим рукопожатием окрестилась.

Белозубов и Сороконог бойцами были так себе. К распорядку дня и ФИЗО были не расположены. Ориентирование на местности, стрельба, марш-броски – все это в первый месяц было им непосильно.

Серега больше был по части балагурства, тогда как Антон исполнял немыслимые вещи на гитаре. Пацаны из детского дома. Им и гражданская жизнь-то была в новизну, что уже говорить об армии.

Мы учились. Волчьим законам жизни дет.дома и игре на гитаре - у них. Развитию выносливости и стоянию горой друг за друга они учились у нас.

Союз был странным и нелепым, но он приносил свои плоды.

К третьему месяцу службы, "Толстый и тонкий" уже были в равных весовых и качественных категориях с нами. Они втянулись в эту "мужскую школу жизни" и все чаще начинали грезить послеармейской свободой.

И мы вместе с ними.

Белозубов хотел поступать в театральный. Сороконог определил себя в музыканты. Макс мечтал о куче девчонок и беззаботной жизни. Я же думал о Вере, планируя по дембелю сделать ей предложение.

Но всё перечеркнулось в один из промозглых декабрьских дней.

Точнее, я сам всё это перечеркнул...

_____________________________________

- Алло.

- Привет.

- Привет.

- Ну, как ты там?

- Нормально.

- Не скучаешь?

- Времени нет.

- Значит, не передумала?

- Нет.

- Ясно.

- Слушай, ты не вовремя. У меня времени нет.

- Торопишься куда-то?

- Да. Пока...

______________________________________

- Почта, Архипов.

- О, Андрюха, баба твоя активизировалась, - с ухмылкой проговорил Самохин. Тот самый урод, которому в поезде я начистил репу.

Пропустив его замечание мимо ушей, я с каким-то странным предвкушением ринулся к почтальону.

Получив письмо, отставил швабру в сторону и уселся на койку Макса.

- Счастливые, - Белозубов с завистью проследил за тем, как мы с Максом вскрываем письма.

Почему именно письмо - я понял не сразу. У неё ведь был номер Макса, могла просто позвонить.

В конверте друга было три листа, исписанных почерком старомодной матери, предпочитающей старый способ общения новому.

В моем только одна фотография. Сумеречная комната и двое на кровати. Вера и Андрей.

Не веря своим глазам, перевернул снимок и увидел ровный почерк брата.

"Она всё-таки сделала выбор."

И издевательская рожа, наспех намалеванная ручкой.

- Убью суку.

В мыслях зародился хаос, в то время как голос остался спокойным и беспристрастным. Простая глянцевая бумага стала ударом ниже пояса.

Такого я точно не ожидал.

Почуяв неладное, Макс кинул на меня взгляд. Белозубов и Сороконог переглянулись. Самохин, не веря своему счастью, тут же материализовался за моей спиной.

- А сучка-то не промах! Наставила рога.

С резкого разворота вцепился рукой в его шею и сжал, на сколько хватило сил. Он забрыкался. Захрипел. Кадык судорожно задёргался под моей ладонью.

Парни ринулись к нам и оттащили по разным углам аккурат к приходу старшины Сколобова. Бегло оценив ситуацию, он кивнул мне на выход.

- Ко мне. Живо.

Я вырвался из захвата и побрел к коморке старшины. Он ввалился туда буквально через минуту и встал напротив, сверля меня взглядом.

- Архипов, ты...

- Я хочу перевестись на