Авантюрист - Сергей Шведов

— А каким образом ты собираешься использовать Красильникова?

— Для начала я хочу свести его с Наташей. Мне кажется, что за этой женщиной следят. Я имею в виду Веневитинова и его людей. Они должны среагировать на московского коллекционера, у которого есть связи со скупщиками — и нашими, и западными.

— А если Красильников выйдет из-под нашего контроля?

— У меня есть знакомый, которому коллекционера заказали, и этот молодой человек готов заказ выполнить. Его беспокоит только материальное стимулирование. Но ведь Язон может заплатить исполнителю и из тюрьмы.

Чуев наконец заметил, что трубка погасла, и потянулся за спичками. Зажигалок, насколько я знаю, он не признавал. Да и выкуривал Чуев не более двух трубок за день, видимо, берег здоровье. Сосредоточенное лицо Романа Владимировича вновь окуталось дымом, так что мне трудно сейчас было определить по глазам, как он отнесся к моему предложению. А мне очень важно было знать, насколько далеко готов зайти Чуев-старший в погоне за миллиардами.

— Есть еще Коняев, — сухо напомнил он.

— Коняев показался мне очень упрямым и очень неглупым человеком. А возможности у него немалые. И в средствах он стесняться не будет. К сожалению, мне в одиночку с ним не справиться. В этой связи мне хотелось бы знать, Роман Владимирович, какой реальной силой обладаете вы и ваш коллега из Москвы господин Зеленчук.

— На Коняева наших сил хватит.

— Значит, решено — я вхожу в контакт с Красильниковым и от его имени веду переговоры с Наташей?

— Действуйте, Феликс, — кивнул головой Чуев. — А Коняева мы попытаемся нейтрализовать.

Не скажу, что разговор с Романом Владимировичем дал мне обильную пищу для размышлений, но кое-что я все-таки выяснить сумел. Чуева не испугать смертью и кровью. И чужая жизнь вовсе не является для него непреодолимым препятствием на пути к цели. То, что он откровенно мне это продемонстрировал, впервые, пожалуй, за время нашего знакомства и делового сотрудничества, объяснялось одним примечательным обстоятельством: Чуев не поверил моему рассказу о смерти Лузгина, он был, похоже, абсолютно уверен, что актера устранил именно я, и отнюдь не был огорчен этим открытием.

Что же касается Виктора Чуева, то он продолжал пылать благородным негодованием, хотя градус его эмоций значительно понизился. Я не собирался вступать с ним в дискуссию по поводу собственного морального облика, а всего лишь перебросился с Верочкой парой слов. Верочка задание схватила на лету, так же как и тысячу долларов, которые я выделил ей на мелкие расходы.

— Встреча предполагается в районе ГУМа. Но близко к бубновой даме не подходи, не исключено, что она тебя запомнила и может опознать. Мне важно одно: придет она на встречу в гордом одиночестве или у нее будет прикрытие.

Верочка спрятала доллары в сумочку. Люблю деловых людей, которые не нуждаются в долгих и нудных пояснениях и не задают вечных и глупых вопросов вроде «кто виноват?» и «что делать?».

— Не надейся, что смерть Лузгина сойдет тебе с рук! — крикнул мне в спину Витька, но я его заявление проигнорировал. Эмоции Чуева-младшего волновали меня гораздо меньше, чем темные дела Чуева-старшего. Весьма заботило и то, что я играю вслепую, не всегда понимая намерения партнеров и оппонентов. К тому же партнеры были того сорта, которые в любую минуту готовы вывести меня из игры.

Красильников моему звонку не удивился. Мне даже показалось, что он его ждал. И на встречу он согласился сразу же. Дабы не затруднять приезжего человека, я назвал уже знакомое ему место в центре города, напротив все того же киоска, где мы познакомились два дня назад. На этот раз Красильников приехал в сопровождении всего лишь одного молодого человека, который выполнял при нем обязанности не только охранника, но и шофера. Если судить по внешнему виду этого человека, то он вполне мог быть тем самым Гогой, коему я пообещал надрать задницу в ответ на проявленное откровенное хамство. Очень может быть, что я тогда погорячился и взял на себя повышенные обязательства. Гога был здоровенным детиной под метр девяносто ростом и соответствующего телосложения. Я со своими метр восемьдесят три смотрелся пожиже.

Прибыл Красильников все на том же белом «мерседесе», который он, скорее всего, взял у Коняева. На этот раз я подсел к нему в машину, а Гогу хозяин отправил в газетный киоск повышать интеллектуальный уровень.

— Зачем вы устранили Лузгина? — в лоб спросил меня Красильников.

— А почему вы решили, что Лузгина устранили именно мы?

— По моим сведениям, актер работал на Романа Чуева.

— И что с того?

— Ровным счетом ничего. Просто жаль человека. А что вам сказал Язон?

— Браво, господин Красильников, вы на редкость осведомленный человек.

— К сожалению, менее разворотливый, чем вы. Видимо, старею. С Язоном вы нас опередили буквально на шаг. Ребята Коняева уже шли по его следу.

— Вы ждете от меня извинений?

— Извинений я от вас не жду, просто выказал досаду на чужую расторопность.

— Знаете, Лев Константинович, я ведь не поверил в вашу байку по поводу моих предков. Вам с Шагиняном моя фамилия была знакома. Хотелось бы знать откуда.

Красильников нахмурился. Мне показалось, что в годы молодые это ныне морщинистое лицо выглядело плутоватым, а возможно, и нагловатым. Как человек, принадлежащий к совершенно другому поколению, о фарцовщиках и спекулянтах советской поры я знал в основном понаслышке. По-моему, надо было обладать завидным природным оптимизмом, чтобы в стране всеобщего и принудительного равенства претендовать на кусок, отличающийся от пайки сограждан.

— Я ведь уроженец этого города. Между прочим, здесь и срок заработал. А на нары меня отправил не кто иной, как лейтенант Зеленчук. Да, да, тот самый Михаил Семенович, который тогда чаще звался просто Мишей. Это было почти тридцать лет тому назад. Отбыв срок, я обосновался в Москве, но друзья-приятели на родине остались. Одного из них вы, возможно, знали, Феликс. Коротич Николай Матвеевич.

— Это, кажется, третий муж Марии Носовой?

— Он был коллекционером, вдова вам об этом не говорила?

— О ее муже я не знаю практически ничего, кроме разве того, что смерть его была неожиданной, но вроде бы вполне естественной. У вас, кажется, на этот счет иное мнение?

— У меня есть основания полагать, что моему старому приятелю помогли умереть. Дело в том, что за несколько недель до кончины к нему пришел человек с одним весьма интересным предложением. Настолько интересным, что Коротич сообщил мне о нем.

— Вы имеете в виду золотую волчицу?

— Откуда вы знаете? — удивленно глянул на меня Красильников.

— Неважно. Продолжайте.

— Коротич не располагал необходимой суммой, да и сам продавец не внушал доверия. Николай Матвеевич даже усомнился в его психическом здоровье. Видимо, эти сомнения имели под собой почву, поскольку буквально за день до моего приезда этот человек угодил в клинику, которой руководил ваш отец. Там он и умер. А буквально через день убили вашего отца. Коротич посчитал это простым совпадением и поплатился за свое легкомыслие.

— Иными словами: вы решили, что именно мой отец перехватил ценности умершего чудака?

— А что бы вы на моем месте подумали, Феликс, услышав, что некий Строганов предлагает на продажу золотую вещицу, подобную той, о которой у меня был разговор с Коротичем?

— Выходит, Веневитинов специально проиграл мне этого тигра?

— Вне всякого сомнения. Он вас проверял. Знай вы хоть что-то от отца, вы бы, конечно, не поехали, как последний дурак, в Москву продавать засвеченную со всех сторон вещицу.

— Вы точно знаете, что Коротич не купил золотую волчицу?

— Абсолютно уверен. Ему незачем было меня обманывать.

И тем не менее эта волчица оказалась в руках у его племянника и наследника Вадика Костенко. Но об этом я Красильникову говорить не стал. Костенко работал в клинике моего отца как раз в то время. Логично было предположить, что волчицу он получил не от дяди, а от пациента. Не исключено, конечно, что в благодарность за труды, но у меня была и более правдоподобная версия.

— А с машиной Машка меня, выходит, обманула?

— Насколько мне известно, машина у нее действительно сломалась, но без всякого моего участия. У нас с Марией прекрасные отношения. Просто через нее мне удобнее всего было организовать встречу с вами. Так зачем вы убили Лузгина?

— Я его не убивал, Лев Константинович. Но история с Лузгиным помогла мне выйти сначала на Язона, а потом на Наташу. Мы договорились о встрече, и я предлагаю вам пойти на рандеву вместе со мной.

— Так вы инсценировали смерть актера? — Красильников смотрел на меня с нескрываемым восхищением. — Ну Феликс, я вас поздравляю! Но как вы нас провели. Коняев ведь на стенку полезет. Харитоша клялся, что Лузгин убит. Еще пять минут, и мы бы взяли Язона за жабры. И тут, как черти из табакерки, выскакивают два мента. Коняев едва не завыл от бешенства. А на рандеву я пойду, хотя это не тот случай, когда говорят — с удовольствием.