Дневник юной леди - Ирина Молчанова

Меня догнал брат.

– Куда ты ломанулась? Постой!

– Ой, Рома, оставь ты меня! – У меня даже сил говорить не осталось, после той, последней моей речи, про самые толстые линзы.

– Ты чего? Плачешь, что ли?

– Вовсе нет, что за глупость. – Я и правда не плачу, но если он станет меня жалеть – могу!

Рома пошел рядом.

– Ну чего ты к нему прицепилась?

– Отстань, – говорю я.

Роме можно говорить, как хочу, он ведь брат.

– Нет, так не пойдет, – он меня приостановил. – Таня, я ведь сказал ему, когда мы в лагерь собирались, чтоб он тебя не трогал. И он ведь не трогал!

– Ага, а мяч!

– Это случайность!

Я-то знаю, что случайность, просто сказать больше нечего.

– Рома, ну а что ты предлагаешь? Я должна была с ним целоваться, после того... после того, что он сделал! Да с какой стати?

– С такой стати, что сама притащилась, сама села с нами играть, могла бы сообразить, как может получиться!

– Захотела и притащилась – мое дело! Что ж мне теперь из-за Донских из палаты не выходить?!

– Но не ночью же!

– А ты?

– Не нужно равняться на меня!

Как же меня бесит, когда он начинает защищать своего дружка!

Я ускорила шаг.

Не хочу больше с ним говорить, все равно бесполезно.

– Да и вообще, – Рома дернул меня за руку и остановил, – может, пора забыть тот случай? Он ведь извинился тогда! Нельзя четыре года винить человека в поступке, совершенном по глупости!

– Да ты что! Может, я и могла бы ему когда-нибудь простить, что он избил моего парня, но тот плевок в лицо – никогда!

– Таня, но ведь ты первая плюнула ему в лицо! Или забыла?

– Было за что, вот и плюнула!

– Да блин, сколько можно, тебе было десять, а ему одиннадцать, забудь, ведешь себя как ребенок!

– А я и есть ребенок! Мне четырнадцать.

Рома издал смешок.

– Да уж, ты не позволишь никому об этом забыть!

– Не стану я его прощать! И не проси!

Мы вышли на тропу и медленно побрели к корпусам. Рома больше не просил. Обиделся. Как же все надоело! А мне еще лезть в окно по канату. Но ведь вылазка стоила того? Да! Стоила! Ради поцелуя Вадика можно было и без каната выпрыгнуть из окна. Скорей бы в теплую постельку, так хочется помечтать.

Брат довел меня до окон моей палаты.

– Ну пока, – попрощалась я.

– Пока, – сказал он, но не ушел.

– Так и будешь стоять над душой?!

– Нет.

– Тогда что?

– Да то! Тот самый Костя, из-за которого ты ненавидишь моего лучшего друга, полный придурок! Был им и остался! Вор, двоечник и посмешище! Видела бы ты его! Ни одна девчонка нормальная не хочет с ним встречаться!

– А я хотела!

– Да если бы Сашка его тогда не отметелил, я бы сам это сделал! Меня бы тоже ненавидела, да?

– А ты бы плюнул мне в лицо?

– У-у-у-у, – взвыл Рома, – ты невыносима!

И очень хорошо. Я себе такой нравлюсь. Остальное – бредни недалеких, даже если в их числе мой родной брат.

Я решительно взялась за канат и начала взбираться.

– У тебя есть одна проблема! – бросил мне вслед Рома. – Ты никогда никого не слушаешь!

– Мне все равно, – отзываюсь я и сосредоточенно продолжаю карабкаться.

– Нет, тебе не все равно! Только ты никогда в этом не признаешься! А в книжках твоих нет ответов на все вопросы! Книжка тебе не расскажет, как расчудесный Костя сбрасывал бездомных кошек с крыши, и не расскажет, как Сашка месяц лежал в больнице, после того как отвадил от тебя этого психа, а он дружков позвал с ним разобраться! Ты живешь в сопливо-розовом мирке графов и графинь и дальше своих фантазий не видишь ни фига.

Сейчас, кажется, я сорвусь. И не от злости, а с каната! Руки вспотели и скользят, а Рома... У него пунктик, как и у его друга, оставить последнее слова за собой. Он высказался и ушел, а я тут вишу, как сарделька. Сил нету, не могу больше! До окна осталось совсем немножко. Меня трясет и от страха и от холода – от всего. И от кошек – тоже. Как это сбрасывал кошек? Может, с первого этажа? Так это тогда называется выпускал погулять. Ах, нет, не подходит, Ромка сказал «сбрасывал с крыши». Ну а что, кошек много развелось, одной кошкой больше, одной меньше... нет-нет-НЕТ, я так не думаю! Честное слово, не думаю. Кошки хорошие, пусть у них все будет замечательно. Да и с какой стати я оправдываю этого Костю? Не люблю я его давным-давно! А что, Ромка тоже хорош со своим дружком, они голодных бездомных собак в санки запрягали и дразнили привязанными к палке сосисками. Те еще живодеры! Да, они, конечно, кормили потом этих собак, будки строили... Эх, все-таки это не то же самое, что кошек с крыши сбрасывать, вообще не похоже. Ну и чего теперь? Памятник им, героям, поставить, а Костю линчевать? А что, можно и линчевать, ведь он бросил меня... трус несчастный, как отволтузил его Донских, он точно в воду канул. А говорил: люблю, жить не могу – трепач!

Я со злости подтянулась и сразу же достала до подоконника. Еще минута сопения, и я сижу на нем, еще полминуты на раздевание и – здравствуй кровать, вожделенный второй ярус! Как же тут здорово! И луну видно!

Я замоталась в одеяло, трясун не оставлял, знобило как в лихорадке.

Костя-Костя... грозой нашего двора был. Рыжий дьяволенок в малиновом джемпере с изображением ягуара. Я лежала дома под диваном и умирала от любви, а он не звонил. Я залила пол слезами, все под тем же стареньким диваном, а он бегал во дворе с белобрысой Риткой и обнимался с ней за беседкой. Я исписала три тетрадки по девяноста шесть листов своими страданиями, а он сказал на мое возмущенное «ПОЧЕМУ»: прошла любовь, завяли помидоры, лучше спроси у своего дружбана Донских.

Саша гордился собой, а Рома гордился им, на мою любовь им было начихать! Тогда я еще не была умной, только плакала от обиды и сказать не умела как следует, поэтому взяла и плюнула Донских в лицо, прямо перед всеми его друзьями и подружками. А он плюнул в лицо мне и сказал:

– Не стоит благодарности! – Думал, я буду в ножки ему кланяться, после того, как он лишил меня любви всей моей жизни. Не тут-то было, я набрала побольше слюны и снова плюнула ему в лицо. А он мне! А я снова ему, а он мне... мы стояли посреди двора и плевались друг в друга. Я расплакалась и убежала, а он как победитель смотрел мне вслед и не плакал ничуть.

Глава 7

Миллиард маленьких сердечек

Вадик с Алей поссорились. Моя судьба отрывался по полной программе, кадрил девчонок, громко смеялся, гонял в футбол, а королева Спелой пшеницы ходила хмурой, постоянно о чем-то с Женей-мочалкой перешептывалась. Жанна с Люсей играли в пионербол с шестым отрядом, Оксана вертелась в компании моего брата, Юли, Нины-челюсти и, конечно же, Донских. Она даже ела за их столиком. А я дочитала про строптивую леди Дженнифер, ее разоренного отца и жениха маркиза. Все у них хорошо разрешилось, все счастливы, любят и любимы.