Морской узелок. Рассказы - Сергей Григорьев

По числу убитых Наполеон убедился, что против его 40 тысяч сражалось едва 10 тысяч русских. Они погибли все, защищая редут. Особенно удивило Наполеона, что в бою не было взято пленных. А наутро Наполеон увидел, что Шевардинский редут никак не связан с передовой линией русских войск. Если сравнивать сражение с шахматной партией, то оказывалось, что Шевардинский редут был пешкой, выдвинутой вперед на два хода. Итак, Кутузов сделал первый ход, захватив инициативу в свой руки, — он играл белыми, а Наполеону предоставил играть черными. Наполеон избрал неправильный ответ и только наутро понял, что со стороны Кутузова шевардинский бой являлся сознательной «жертвой пешки». Наполеону пришлось играть сомнительную партию. Изменять план сражения в виду неприятеля, передвигая на новые поля крупные силы, стянутые к Шевардину, было поздно. Кутузов играл «гамбит»; то есть заставив Наполеона взять пешку, тем самым дал ему подножку. «Надо продолжать партию осторожно, избегая сложных комбинаций, отвоевывая у противника важные поля шахматной доски», — думал Наполеон. Кутузов связал его волю: эта связанность, сознание несвободы усиливали дурное настроение Наполеона, вызванное значительными потерями в шевардинском бою. Недаром Кутузов слыл хитрым обманщиком. Сам Наполеон звал его «хитрой старой лисой».

Нездоровье не позволяло Наполеону остаться в седле. Он пробовал ходить взад и вперед перед Шевардинским редутом, водя за собой толпу по-петушиному нарядных маршалов и адъютантов. В левой ноге у Бонапарта поднялись подагрические боли. И Наполеон был вынужден сесть, как дряхлый старик, на раздвинутый табурет и вытянуть больную ногу на услужливо подставленный барабан.

IV

Толь вернулся к Кутузову в пыли и пороховой копоти, но довольный, возбужденный — можно сказать, веселый. Его сопровождал принц Гессенский — от атамана Платова из-за речки Колочи. В казачьем отряде Платова принц находился добровольцем.

— Все идет по написанному, — доложил полковник Кутузову. Он хотел сказать словами поговорки: «Все идет как по-писаному».

И точно: судя по его докладу, все шло, как они с Кутузовым вчера предполагали, составляя диспозицию боя и расставляя войска. Свита Кутузова придвинулась ближе к нему. Толь стоял перед Кутузовым и указывал рукой на места, которые он называл.

По докладу Толя бой протекал так. Главный удар Наполеон устремил в направлении прямо на восток: от Шевардинского редута к селу Семеновскому. Он, конечно, по карте знает, что за Горками столбовая Смоленская дорога делает крутой излом вправо к Можайску. Поэтому дорога от Шевардина, через село Семеновское и деревню Псарево, прямо выводит в тыл расположения нашей армии. Прорвав наш фронт у Семеновского, французы могут выйти на столбовую дорогу, иначе называемую «новой Смоленской дорогой», и отрезать нам путь отступления. Но в наш тыл ведет правее Шевардина и прямо на Можайск «старая Смоленская дорога» — это узкая дорога, не позволяющая двигаться колоннами, справа от нее лес, — но и она дает Наполеону возможность обойти нас…

Толь стоял перед Кутузовым лицом на восток и взмахами то правой, то левой руки указывал направление дорог позади русской армии.

На лицах генералов кутузовской свиты Толь мог прочитать нетерпение. Они и без Толя знали по карте, по разведке и по диспозиции все, что докладывал главнокомандующему его генерал-квартирмейстер, и могло показаться, что теперь, когда сражение началось, объяснения Толя — просто потеря времени.

Кутузов не перебивал Толя. Не хуже прочих зная местность, он понимал, что сражение находится в первой стадии, и знал, что русская армия в сто с лишком тысяч человек сражается храбро и будет стоять до конца. От Наполеона нельзя было ждать ничего внезапного, поражающего новизной. У Наполеона могло быть до 200 тысяч человек. Едва ли он введет сразу все силы в бой. Пусть даже Наполеон бросит в атаку 150 тысяч — русская армия не дрогнет, и при такой массе войск сражение продлится до вечера. Поэтому Кутузов не перебивал и не торопил полковника Толя, как на выпускном экзамене он не путал и не перебивал кадета Толя, когда тот ему объяснял ход воображаемого боя. Теперь шло решающее сражение. Главнокомандующий хотел свое спокойствие, хладнокровную уверенность сообщить всем приближенным.

Пушки грохотали. Гром русских орудий превратился в непрерывный рев — это показывало, что Голицын уже успел привезти к Багратиону добавочные орудия и они вступили в дело. Густое облако порохового дыма скрывало всю левую половину поля, где шла артиллерийская дуэль. Трескотня ружейной перестрелки в правой половине боевого поля, слабые крики «ура» оттуда, дым пожара на переправе у села Бородина говорили, что французы ведут пехотную атаку в направлении к стыку двух русских армий: первой армии Барклая и второй армии Багратиона, где генерал Раевский защищает наспех построенное укрепление — Курганную батарею.

— Наш фронт, — продолжал Толь, повернувшись кругом через левое плечо, — расположился…

— Мы знаем, как он расположился, — не вытерпев, буркнул генерал Беннигсен. Он выходил из себя. И понятно: он начальник штаба верховного главнокомандующего, доверенное лицо императора Александра, им и приставлен к Кутузову, а главнокомандующий не желает ни говорить с ним, ни выслушать его советов в момент, когда, по мнению Беннигсена, именно его совет необходим и его мнение особенно ценно.

Кутузов легким движением руки остановил Беннигсена. И полковник Толь продолжал:

— Да, его превосходительство генерал Беннигсен прав — мы хорошо знаем расположение наших сил. Однако настает момент, когда мы должны радикально изменить это расположение. Все обстоит превосходно. Багратион отбил все атаки. Наполеон раскрыл свои карты.

Кутузов кивнул головой.

— Он прибегает к своему излюбленному маневру обхода противника с левого фланга по направлению, обратному движению часовой стрелки. Все главные его силы теперь находятся между новой и старой Смоленскими дорогами. Сошлюсь на принца, прибывшего от Платова. Если вашей светлости будет угодно, он доложит, что за Колочей неприятеля нет, и обозы противника стоят без прикрытия. Все это показывает, что Наполеон избрал самое простое решение, как самое верное, лишенное риска. Он не хочет рисковать — значит, не уверен в победе. Шевардинский редут сделал свое дело. Мы выманили французов сюда. Теперь останется сделать то, что ваша светлость изволили предположить, то есть сдвинуть наши силы с правого фланга к левому. Против нашего правого фланга нельзя ждать никаких покушений. Однако ж нам нужно выиграть время, чтобы перевести войска с правого фланга на левый, а для сего полезно было бы показное движение наше против левого фланга противника. Внезапный удар по левому флангу заставит Наполеона задуматься и ослабит его натиск на наш левый фланг. Позволю себе заметить: если сам Наполеон думает, что играет шахматную партию, то он, играя черными, увяз на своем ферзевом фланге, собрал на нем все силы. Играя конями, мы заставим его задуматься над судьбой своего королевского фланга, и тем самым мы выиграем время.

Пристрастие Наполеона к шахматным сражениям было хорошо известно в среде русских генералов. Все поняли, что полковник Толь предлагает диверсионный рейд конницы в обход левого фланга французов, чтобы заставить их ослабить натиск на армию Багратиона.

Толь смолк и ждал, что скажет Кутузов. Подумав с минуту, Кутузов нажал кнопку брегета. Часы прозвонили девять.

— Хорошо. Очень хорошо. Отлично! — говорил Кутузов, поднимаясь на ноги.

Он повернулся к генералам и, ответив поклоном на их приветствия, обратился к Уварову, командующему первым кавалерийским корпусом:

— Федор Петрович, обсудите с полковником Толем, господином Клаузевицем и принцем и с богом предпринимайте. Сейчас в начале десятый. К полудню, надеюсь, ваше предприятие скажется…

Уваров откозырял, и вчетвером — с Толем, принцем Гессенским, своим корпусным обер-квартирмейстером Клаузевицем — они отошли в сторону, чтобы сговориться. Беннигсен нахмурился: даже эти мальчишки не подумали о том, чтобы выслушать его мнение! Он не преминул высказать его довольно громко:

— Пустая затея!

В эту минуту на холм галопом прискакал на взмыленном коне Голицын и, осадив коня перед Кутузовым, прокричал:

— Ваша светлость! На батарее Раевского взят в плен король Неаполитанский. Он ранен. Его несут сюда! Мы прогнали французов с кургана.

Известие о пленении лучшего из маршалов Наполеона вызвало радостные восклицания всех окружающих Кутузова. Сам он, не показывая радости, выразил сомнение:

— Неужели Наполеон уже бросил в атаку гвардейскую кавалерию? Рано… Однако надо оповестить войска о таком приятном событии… Генерал, — обратился светлейший к Беннигсену, — распорядитесь послать курьеров ко всем командирам частей с известием о плене Мюрата. Пусть скажут солдатам.