Заблудиться в страшной сказке - Марина Серова

Я опустила боковое стекло, и в машину тут же хлынул жар летнего полдня.

– Я же могла вас задавить! – попеняла я капитану. – Разве можно так бросаться под колеса?!

– Я не бросался, – мрачно ответил мне Алехин. – Можно?

И он тронул ручку дверцы. Я снова вздохнула. Утешает одно – я ничего не обещала капитану. В смысле, не обещала, что не буду интересоваться делом Гонзалеса. Ведь это и мое дело тоже!

– Само собой! – ответила я, и капитан забрался в машину.

– Когда сегодня утром вам принесли повестку, вас не оказалось дома! – строго произнес он.

– Ну, это логично. Потому что я уехала по делам! – легкомысленно ответила я.

– Я видел, какими делами вы заняты! – укорил меня Алехин. – Это ведь Комаров только что выбрался из вашего автомобиля?

– Он дружит с моей тетей! – пояснила я. – А зачем мне хотели вручить повестку?

– Я должен вас допросить. Вы еще не забыли, что являетесь свидетелем по делу Гонзалеса?

– К сожалению, не забыла! – вздохнула я. – Хотя и пыталась. А вы не можете допросить меня прямо здесь, а то у меня много важных дел?

Алехин, прищурившись, посмотрел на меня. И я поняла, что допустила перебор. Вообще-то я копировала поведение одной дамы – частного детектива, с которой мне как-то довелось столкнуться. Все это было очень забавно и даже мило, пока по ее вине я не получила пулю в мягкие ткани левой руки. Непрофессионал в нашем деле бывает опасен для окружающих, не говоря уже о клиенте…

– Может, хватит Петрушку изображать? – спросил Алехин. – Я тут навел о вас кое-какие справки, и то, что я узнал, как-то не вяжется с вашим поведением, гражданка Охотникова.

– Каюсь, виновата! – по-военному отрапортовала я. – Люблю, знаете, повалять Петрушку на досуге. Извините, больше не повторится.

– Надеюсь! – с легкой угрозой в голосе сказал Алехин. – Ох, гражданка Охотникова, вы даже не представляете, как бы я хотел никогда с вами не пересекаться! До чего же я не люблю лиц женского пола в нашем деле!

– Это вы из соображение политкорректности меня так витиевато именуете? – ехидно поинтересовалась я. – Кстати, я вовсе не в вашем деле. Я телохранитель с лицензией, вот и все. В детективы не лезу, ничем противозаконным не занимаюсь. Спросите своих коллег, если не верите!

– Репутация у вас вполне приличная, – с сомнением глядя на меня, произнес Алехин. Я закатила глаза. Надо же! Какая честь! Рады стараться, ваше благородие!

Потом я вздохнула и порулила в сторону хорошо знакомого мне здания на улице Белоклинской. Мы поднялись в кабинет Алехина – он находился на втором этаже, и окна его выходили на глухую кирпичную стену дома напротив.

Там Алехин начал с того, что уточнил мои фамилию, имя и отчество, после чего провел допрос по всем правилам. Капитан бегло печатал на компьютере, а потом вывел листы на принтере, стоящем здесь же, в кабинете. Я прочла показания и подписала их.

– Евгения Максимовна, – проникновенно произнес Алехин, глядя мне в лицо, и я почувствовала, как таю, растворяясь в глубине его серых глаз. Нет, какой все-таки красивый мужик этот капитан! Интересно, он женат? А то симпатия к этому человеку уже начинает мешать моим делам – отвлекаюсь, всякие посторонние мысли лезут в голову… Нужно как-то покончить с этим, и есть только два способа… Ну, то есть, может быть, есть и еще какие-то, но лично я знаю и использую только два. Первый – самый приятный – уступить взаимному влечению и «узнать друг друга поближе», как говорит одна моя знакомая. Но этот способ возможен только при некотором стечении обстоятельств. Так, например, я не могу затевать амуры с человеком, который возглавляет следственную группу по делу, по которому я прохожу свидетелем. Так что придется все-таки подождать, когда расследование будет завершено. Есть и второй способ – просто выкинуть из головы симпатичного капитана и направить свою энергию, скажем, на скорейшее раскрытие дела Гонзалеса. Или на усиленные тренировки. Или еще на что-нибудь полезное…

– Евгения Максимовна, – строго повторил капитан, и чары развеялись. Я встряхнулась и приготовилась слушать.

– Да-да?

– Пообещайте, что прислушаетесь к моим словам. Я знаю о вашей репутации. Вы хороший профессионал, о вас отзываются только в превосходной степени.

«О, как говорит! Он еще и образованный!» – мелькнуло в моей голове. Капитан Алехин стремительно приближался к пьедесталу с надписью «Мужчина моей мечты». И, кстати, он не позволил себе ни единого нескромного взгляда в мою сторону. Я даже слегка забеспокоилась – что, у меня волосы растрепались или тушь размазалась?

– Вы можете за себя постоять, я знаю. Но все-таки не надо вам соваться в это дело! – в голосе капитана звучала тоскливая безнадежность. Видимо, он по моему лицу понял, что именно я отвечу.

– Во-первых, что значит – «соваться»! – возмутилась я. – А во-вторых, я никакого расследования не веду. Ведь это мое личное, семейное дело! Должна же я разобраться в наших запутанных обстоятельствах?

– Я вас предупреждаю… неофициально, разумеется, – поспешно проговорил Алехин, потому что я вскинулась, как рассерженная кобра, – чтобы вы не занимались этим делом и не подвергали свою жизнь опасности.

Да, а если бы разговор был чуть более официальным, ты, капитан, сказал бы так: «Гражданка Охотникова, прекратите мешать работе правоохранительных органов! За это статья полагается, двести девяносто четвертая УК РФ!»

Но все же исключительно приятно хоть на минуту почувствовать себя принцессой, которую рыцарь в сверкающих доспехах просит не подвергать свою жизнь опасности! Признаюсь, такое со мной впервые…

Но тут рыцарь в сверкающих доспехах протянул мне квадратик белого картона. Ого, у него и визитка есть! Все так строго – ничего лишнего: должность, звание, фамилия.

– Понимаете, – явно думая о другом, проговорил рыцарь, – если в ходе расследования этого дела вас, к примеру, убьют, то получится, что это по моей вине. Вы, кажется, не отдаете себе отчета, Евгения Максимовна, с какими серьезными делами вам довелось столкнуться…

Вот тебе и рыцарь! Если меня ухлопают, он будет виноват! Не дождешься, капитан!

– Обещаю не путаться у вас под ногами и никоим образом не мешать следствию! – быстро проговорила я, схватила сумочку и пропуск и покинула кабинет капитана. Оказавшись на свободе, я достала телефон и взглянула на часы. Ого, мне пора торопиться!

Садясь в машину, я одной рукой крутила руль, а другой уже набирала номер – второй из тех, что дала мне тетушка Мила.

– Але? – ответил мне сонный женский голос. Ничего себе! Сейчас четыре часа пополудни, а эта девушка спит?!

– Лидия Каракозова? – строгим официальным тоном спросила я.

– Слушаю! – девушка просыпалась прямо на глазах.

– Меня зовут Евгения Охотникова. Мне необходимо с вами поговорить.

– Ну, приезжайте прямо сюда, я на работе, – уже растерянно проговорила Лидия. Я уточнила номер корпуса и прибавила скорость.

Биохимики занимали один из старинных, дореволюционной постройки корпусов университета. Сейчас здесь было тихо и пусто – время летней сессии уже прошло, а до приема абитуриентов оставалась еще целая неделя. Да, с безопасностью в университете было, мягко говоря, не очень. Я просто подождала, пока женщина на вахте отвернется, и быстрым шагом миновала стеклянный «стакан». По гулким коридорам, сохранившим старинный темный паркет, я дошла до нужной аудитории. Круглое помещение амфитеатром поднималось к потолку, через высокие окна лился солнечный свет. Я растерянно огляделась – аудитория, которую назвала мне Каракозова, была абсолютно пуста – ни единого студента не сидело на старинных скамьях, отполированных многими поколениями студенческих задов.

Но тут открылась неприметная дверца в стене, и оттуда высунулась девушка, при взгляде на которую сразу приходили на ум слова «мышь лабораторная». Бледное лицо с острым носиком, белые волосы стянуты в унылый «хвостик». Девушка была одета в старенькую водолазку и юбку, которая была модной в момент рождения своей хозяйки. Пластиковая оправа очков слегка треснула и потому была замотана зеленой изолентой. Я удивилась. Неужели наша отечественная наука пребывает в настолько плохом состоянии?!

– Здравствуйте! – настороженно уставилась на меня девица. – Это вы мне звонили?

Я представилась, и Лидия пригласила меня в свою комнатку – очевидно, лаборантскую.

По стенам здесь возвышались гигантские шкафы полированного дерева. Сквозь прозрачные, помутневшие от времени стекла виднелись стоявшие на полках банки с неприятным содержимым – то ли мозги в спирту, то ли что похуже, микроскопы – ровесники университета и что-то совсем уж непонятное.

Зато на столе стоял вполне современный компьютер с приличным монитором, а на сверкающей хромом стойке громоздились ряды папок – очевидно, Лидочка была занята оцифровкой архива.