Повелительница Мордора - Эльфарран

– Это тебе. — Эльф быстро сунул мне оставшиеся цветы. — Пошли, погуляем. Только оставь меч на крыльце.

Приметив огромный двуручник Чаки, что я не выпускала из рук, он твердо настаивал на своем. Вспомнив про ятаган под платьем и арбалет за плечами, я нехотя согласилась. Меч придавал мне солидности и давал некое чувство защищенности. Хоть и говорят, что эльфы высоконравственны, но здесь нельзя быть ни в чем уверенным. Оставив меч на крылечке, мы направились куда глаза глядят. Немного побродили по краю пропасти, полюбовались развалинами, постреляли в тире, выиграв главный приз — чучело росомахи, правда, уже изрядно тронутое молью и жутко воняющее. И если бы нас не выставили на улицу, то возможно, мы опустошили бы весь призовой фонд. Толстый плешивый демон испугавшись разорения, авторитетно заявил, что эльфам больше одного выстрела не предоставляется, и вообще, нельзя пускать нас в подобные заведения. За что и получил чучелом, которое тут же лопнуло, осыпав хозяина опилками. Тот, громко взвыв, неуклюже опрокинулся на спину, и мы не стали ждать вызванного караула, ударившись в бега. Затерявшись в дебрях сонного леса, легко пробежали по темным дорожкам и нашли свободную лавочку, немного влажную от предутреннего тумана. Схватив за руку, эльф почти силой усадил меня на скамейку и, обняв, внаглую полез целоваться. Откинув голову, я прикинула: время сейчас военное, выбирать не приходится — надо брать, что есть.

И отстранив, его жадные губы я уверенно сказала:

– Миллион фариков на личные расходы. Мордорский гарнизон — две тысячи урук-хаев. Семь дворцов по последней моде. Личный ящер.

– Ты о чем? — Он уже перешел к шее.

– Как о чем? Я что сюда прохлаждаться приехала? Мне муж позарез нужен.

– Зачем? — На мгновение оторвавшись, он продолжил осыпать поцелуями мое лицо, шею, плечи. Все, что мог достать

"Вот тупой! — Подумала я. — Нет. Ну так всегда, как что-то мне дать, так судьба посылает самые неподходящие вещи — издевается старая карга. Я ему предложение делаю, а он, да чем он вообще занимается?" — и я продолжила свои излияния.

– Я хочу чтобы утром, мне кто-то говорил: "Доброе утро", — а не орал дурным голосом под окном: "Элфани, подъем, хватит дрыхнуть! Ателес восстал, через пять минут вылетаем, и прекрати кормить конфетами ящера, он опять все стойло обрыгал." Я хочу, чтобы когда я вернусь из боевого похода, меня дома ждал горячий обед. А вечером кто-то почитал мне сказки со счастливым концом. Вот и все. Я не прошу большего. На войну хожу сама, угнетаю тоже. К назгулам не суйся, с оборотнями на заигрывай, с людьми не общайся — и смягчившись, я смущенно закончила, — вдруг тебя обидят, мне будет очень неприятно. Знаешь, что я делаю с теми… Нет, пожалуй, это не в тему… — я замолчала и с надеждой поглядела на него.

Он, похоже, совсем ничего не слышал, и найдя в темноте мои губы, только прошептал:

– Не отвлекайся. У нас мало времени.

Холодный туман, клубясь, тек молочной рекой по аллее, огибая наши ноги. И вдруг я поймала себя на мысли, что это не так уж и неприятно — целоваться. И все же, долг важнее! Кое-как оторвавшись, я твердо закончила:

– Минута на раздумье давно истекла. Так ты будешь моим мужем?

Прямота и стремительность предложения, видно здорово его озадачили. Но именно такую тактику я применяла в своих ночных налетах. Никто и опомниться не успевал как уже был убит, ограблен или обложен данью, а иногда и все одновременно, смотря по обстановке, — все, в полном соответствии с кодексом темных властелинов. Но похоже, у моего кавалера дальше поцелуев мысль не работала. Поэтому я продолжила:

– Говори, согласен? Значит, так: после бала, ко мне в Мордор, и без возражений. Теперь никто не скажет — бедняжка, она такая одинокая. Я им всем покажу, что у меня тоже есть семья, хочешь, я и детей наловлю в ближайшей деревне, пару или тройку.

Уже представив себе милую картину всеобщего счастья и благополучия, я опять получила сокрушительный удар.

– Вообще-то, я уже женат…

Жаль, не было под рукой того прекрасного чучела росомахи…

– О нет!

Разбитый цветочный горшок на пороге общежития. Рассыпанная земля в холле. Кактусиха рыдает над сломанным цветком. Меч пропал. Я еле дотащилась до своей комнаты. Опять разрубленная раскладушка. Только то, что все девчонки успели выскочить на свидания, спасло им жизнь.

На полу беспомощно раскрывая рот, трепыхался ротан — злодей не пощадил даже рыбку. Расколотая банка валялась здесь же. Держа в горсти скользкое мокрое тельце, я опрометью метнулась в ванную. Заткнув отверстие раковины первым попавшимся полотенцем, открыла кран. Рыбка завертелась волчком и, подскочив, вдруг громко крикнула:

– Горячо.

– Ой, прости, — я запоздало пустила в раковину и холодную воду.

Движение за спиной скорее почувствовала, чем увидела. Взрыв — и от соседнего умывальника остались только воспоминания. Следующий удар пришелся мне по макушке, но видно враг был не лучшим бойцом — ударил плашмя и лишь слегка оглушил меня. Ятаган не стал ждать и сам прыгнул в мою руку. Я наотмашь ударила им убийцу. Удар пришелся на меч.

– Это меч Чаки, — возмущенно вскрикнула я. — Ты ещё и вор!

Здесь во втором мире, скрепленная клятвой неприменения силы, я была абсолютно безоружна. Поэтому, вцепившись в меч, просто закричала:

– Отдай, это моё!

– Сейчас! Я его первым нашел, — рукоятку крепко держали цепкие лапки. Проследив по ним взглядом, я взглянула на похитителя — дрожащий вампир в инвалидной коляске. Сморщившись, он поднял руки.

– Все сдаюсь.

– Ты что здесь делаешь?

– Ничего. Еду себе тихо-смирно, гляжу, меч валяется, думаю, дурак буду, если не возьму, вдруг пригодится, а тут из окон кричат: "Караул, убивают!"

– И ты решил сыграть в героя. Придти на помощь беззащитным девушкам.

– Не такие уж они и беззащитные. — Вампир, рассчитывавший на явно халявную кровушку, горько вздохнул, — хоть бы одну убили. Я объехал все комнаты, и вот результат — получил десять раз ударным заклинанием по лбу. Решил немного освежиться, а тут ты влетаешь: волосы дыбом, руками машешь. Я принял тебя за маньяка. Извини, — и словно усомнившись, он спросил. — Ты точно знаешь, что ты не маньяк?

– Я эльфийка, — заворачивая краны, я печально покачала головой. — Но приношу только несчастья, мне надо скрыться до завтрашнего вечера, вот только куда, не знаю.

– Я знаю. У меня поводырь вчера сбежал — пошли по нищенствуем до обеда, а потом я отведу тебя к своим родственникам. Идем, то есть, едем?

– Едем, — кажется, я опять лезла в крупные неприятности, ведь как чувствовала, что они будут, но все равно пошла. Правильно говорят — чокнутая!

Найдя на разоренной кухне немного помятую кастрюлю, пересадила туда своего друга. Он, обследовав стенки нового обиталища на предмет течи, довольно кивнул. Я пыталась с ним заговорить, но он, хитрюга, знаками показывал, что нем от рождения. Через запасную дверь мы тихонечко выскользнули наружу. Конечно, я тут загнула, не совсем тихонечко. Сначала я разрубила столетние запоры, и только тогда с громким возмущенным скрипом дверь, проснувшись от многолетнего покоя, выпустила нас. Мы отправились на промысел. Я толкала перед собой инвалидное кресло, а своё оружие отдала на хранение вампиру. Он испуганно покосился на арбалет и озабоченно поинтересовался, из чего сделаны стрелы. Удовлетворенный ответом: "Не знаю", — кивнул:

– Пойдет.

Мы битый час тащились боковыми улочками к главной площади города. Высокие дома с узкими дверями (боком что ли они входят?) и, точно по шаблону выполненными, узкими окнами. Каменная мостовая из абсолютно правильных восьмиугольников была уже изрядно укатана, и стука колес на стыках почти было не слышно. Но вампир, все равно недовольно подпрыгивая, умолял меня везти его понежнее. Одинаковые шторы на окнах, одинаковые дверные ручки, здесь даже домашние мышки все на одну мордочку.

– Интересно, как здесь почтальоны работают, — окончательно запутавшись, я остановилась. — Никаких опознавательных знаков на домах, может по нюху?

Вампир тоже призадумался, его маленькие ножки задергались не находя опоры. За окнами не чувствовалось ни единого движения. Мы попали в мертвый пустой город.

– Бежим, — внезапно решились мы и опять загрохотали по камням.

Такая же безликая площадь, обнесенная чугунными столбами. Пара закрытых лавок. Утро здесь наступало поздно и весьма условно. Глашатай ударом серебряной кувалды по столбу громко возвещал час. В отсутствие конкуренции (у демонов нет нищих), мы заняли лучшие места. Прикрыв голову одной из стянутых юбок, я, лежа на животе, написала табличку пожалостливее. Ротан, не желая отставать, тоже принимал деятельное участие в сборе свободной наличности у доверчивого населения. Скучающая нечисть, та что уже успешно отчиталась в бухгалтерии, лениво гуляла.