Рыцарская честь - Роберта Джеллис

— Роджер!

Херефорд невольно застонал.

— Да, я проснулся, входи.

— Проснулся, но лежишь, как медведь в берлоге. Ты идешь в церковь на заутреню?

— Иду. Вы меня не ждите. Пришли сюда Вильяма помочь одеться, а сами ступайте и скажи капеллану, чтобы меня подождал. Оставь мне место рядом с собой, а девочек посади где-нибудь подальше, мне надо поговорить о Кэтрин.

— Во время мессы?! — леди Херефорд широко открыла глаза.

Это была ошибка Херефорда, которая могла стоить ему длинной нотации. Он прикусил губу. Подвели обычаи в окружении Генриха Анжуйского, который всегда во время богослужения писал письма, обдумывал свои планы или просто болтал.

— Нет-нет, мам, недолго до и после службы. Я должен быть с Линкольном, у меня срочные дела, нам больше некогда будет поговорить.

— Как скажешь, Роджер, но поторапливайся. Мне не хотелось бы просить капеллана задерживать службу.

Церковь не отапливалась, и в ней было еще холоднее, чем в доме. Кольчуга холодила тело сквозь тунику и рубаху, ножны меча больно колотили по икрам ног и лязгали по каменному полу, когда Херефорд преклонил колени на паперти храма Незримого Присутствия. Толпившиеся при входе дворовые переминались, исподтишка потирали зябнущие руки и поспешно расступались, уступая дорогу своему господину. Обычно он был обходительным, но зимой, когда терпение Херефорда испытывалось неудобствами и холодом, да еще вдобавок если был не в духе, он мог швырнуть подвернувшегося под ноги так, что улетишь в самый дальний угол.

Прежде чем сесть, он снова преклонил колено и рассеянно начал говорить, еще не поднявшись.

— Очень бы хотелось помолвку Кэтрин устроить во время нашей свадьбы — это сбережет нам время и силы. Молодых людей не так уж много… Не могу решить: договариваться ли сейчас и получить себе еще одного надежного союзника или подождать?.. Тогда я смогу выбирать и подыщу ей мужа из самых верхов.

— О каких верхах ты говоришь? В чем дело, Роджер? Что ты затеваешь?

— Это не женского ума дело, но если получится, я стану одним из первых лиц в королевстве.

— Ты и так не из последних. А что, если у тебя не получится?

Вошел священник, служба началась, но леди Херефорд даже не заметила этого.

— С другой стороны, если Кэтрин нам определить не удастся, тебе придется взять ее полностью на себя или оставить на Вальтера. — Херефорд сокрушенно вздохнул. — Как жаль, что сын Сторма еще мал. Он бы подошел лучше всех, но ему нет даже двух лет. Если бы Кэтрин была мальчиком…

— Есть старший сын Шрюсбери…

Херефорд изменился в лице, глаза потемнели.

— Может, я согрешил, соединяя одну сестру с сыном жадного борова, но не выдам другую за отпрыска такого змея. Чтобы я больше не слышал этого имени!

Леди Херефорд смешалась. Дело в том, что обстоятельств поспешного отъезда сына во Францию ей никто не объяснил, а предательство Шрюсбери сыграло большую роль в тогдашних трудностях Херефорда. Он же не забывал этого, и союз с их домом исключался.

— Сын Честера тоже не в счет, — продолжал Херефорд, успокоившись, — церковь этого не допустит, да и что это дает, если Честер с дочерью гораздо ближе, чем с сыном. Я думал еще о втором мальчике Бигода… Мне нужен союзник на востоке, но я не видел его сам, и семья довольно тяжелая.

— Это так далеко от нас, Роджер! Норфолк — это через всю Англию. А что сын Глостера? У него мальчик в летах нашей Анны, не так ли?

— Д-да, — послышался протяжный ответ, — хилое, как его мать, создание с папиным выражением на лице. Конечно, хочется выдать сестру за богатого, но не так, чтобы она страдала потом. Ты напомнила мне еще подходящие партии… Двоих мальчиков. Лучший из них — Джон Фитц, старший сын Джильберта…

— Джильберта Фитца? Он же сам незаконнорожденный!

— Неужели? Но сын законный и прямой наследник Джильберта безо всяких помех. Роберт Глостер тоже был внебрачный ребенок. Мать Патрика, кроме того, сестра Солсбери…

— А его бабка была дочерью кожевника!

— И наш покойный король тоже! И мать Вильгельма Незаконнорожденного тоже была дочерью кожевника, а он ее как почитал! — засмеялся Роджер. — Не надо плохо говорить о дочерях кожевников, они рожали хороших мужчин!

— Нет смысла с тобой спорить, Роджер, делай как хочешь!

— Я так и делаю, только не как хочу, а как считаю лучшим. Ты знаешь, я всегда прислушиваюсь к твоим доводам. Иначе бы не обсуждал с тобой это. Просто ты говоришь не дело, отвергая жениха потому, что отец его был незаконнорожденным.

— Рожать внебрачных детей — это грех. Наказание за это падет на тех…

Тут Херефорд громко рассмеялся, и священник строго глянул на него.

— Полностью согласен, мама, только осторожно, ты отдавила мне ногу!

— И для тебя такой же грех, как для других, даже если ты мой сын.

— Конечно, — он продолжал давиться смехом, — так что молись за меня. Второй, о ком я подумал, не столь замаран происхождением, но уступает качеством и количеством… Это третий сын Солсбери. Он уже несколько лет сражается по правую руку отца и на десять лет старше Кэтрин, а это вполне допустимо. Наконец, Вильям… Этот младше Кэтрин, правда, ненамного, но для такой молодой пары, при том, какая Кэтрин своенравная, боюсь…

— У тебя на каждом шагу мудрая пословица и хороший совет, неплохо бы самому следовать им. Элизабет не моложе тебя, а уж упрямством…

«Начинается, — подумал Херефорд. — И зима — не мороз! Жарко станет в замке Херефорд, как приедет Элизабет!»

— Мне, мама, не пятнадцатый год, — примирительно сказал он, — но даже в пятнадцать и будь Элизабет на десять лет старше, при всем ее, как ты выражаешься, упрямстве, можешь быть спокойна, она бы мной не правила. — По его лицу скользнула усмешка, которую он постарался скрыть. — Я тебе отплачу той же монетой. Все, что мне надо, это чтобы ты проследила, если сможешь… и потом мне сказала, как Кэтрин будет себя вести с этими двумя пареньками или с другими, которые покажутся тебе подходящими, и кто из них и как ей понравится. Если Господь будет милостив, я постараюсь щедро ее оделить, а хороший боец, пусть и не крепкий союзник, тоже не пустяк.

— Роджер, ты испытываешь мое терпение. Я растила тебя, прививая любовь к сестрам, но это доброе чувство заводит тебя слишком далеко. Кто и как нравится Кэтрин, не имеет значения. Она обязана любить человека, которого ты ей выберешь. Ты ведь не спрашивал Анну!

— И Кэтрин тоже не спрашиваю. Она будет делать то, что я велю, уверяю тебя, но Кэтрин не Анна. Ты, их мать, разве не видишь этого?

— Я вижу только, как ты ведешь дело к тому, чтобы в доме было две Элизабет.

Теперь кончалось терпение у него, но он вздохнул и сдержался. Давать волю чувствам было невыгодно и неуместно.