Психология проклятий (СИ) - Либрем Альма

Вот от свадьбы, может быть, она б и не отказалась. Так, через пару лет. И, наверное, не с Сагроном.

Хотя, если быть предельно честной…

Девушка мотнула головой. Если быть предельно честной, то думать об этом нынче не стоит. Не стоит тратить собственное время на то, чтобы вот так вот спокойно вспоминать события минувшей ночи — ночи на широкой, удобной кровати, на которой она магией сменила постельное бельё, потому что мало ли когда и кого Сагрон водил в эту комнату, ночи, когда никакие Жодоры Ольи не залазили в окна, в двери и вообще куда получится, не мешались под ногами, не протягивали лапу на девичью честь, да и вообще, всё было прилично, пристойно и лучше некуда.

В общем-то говоря, Котэсса была довольна всем, за исключением заглянувшего спозаранку Сагрона — потому что комната закрывалась на ключи от всех, кроме него самого, от хозяина, повторила дверь десять раз извиняющимся тоном, прятаться нельзя.

Сейчас же он так деловито осматривал эти бумаги, бесконечные списки, перечни дел, которых хватило бы не только на это лето, а ещё и до конца следующего, и довольно улыбался.

Ойтко только-только ушла, закончив прочтение своей недоморали, которая, вероятно, сводилась к одному стабильному выводу — мир жесток, мужчины в нём — палачи чести и невинных дев, держи ухо востро, не позволяй никому к себе приближаться и… милочка, ты правда можешь заставить Сагрона работать?

В сером кабинете было уже бело — бело от папок, от бесконечного перечня бумаг, что наслаивались одни на другие, перемешивались, собирались в кучу. Им светили ещё все магистры с личными делами и индивидуальными планами, потом целая увесистая стопка с преподавательским составом, после каталог журналов…

А магистров-то уйма!

— Могу открыть секрет, — загадочно сообщил Сагрон, — что помогает вскрыть эту блокировку. Ты, я думаю, уже размышляла над тем, как это сделать, верно?

Котэсса кивнула. Спорить смысла не было, притворяться правильной дурочкой, не сознающей всех тех проблем, что могли принести безмерные перечни бумаг и излишне тщательная работа, тоже.

— Да, — согласилась она. — Я пыталась придумать, как обойти блокировку, но, увы, каждый раз вылезает одна и та же проблема. Вечно что-то не складывается. Мне буквально маленького ключика не хватает…

— Могу подсказать?

— Вы…

— Ты!

— Вы уже это делали? — упрямо повторила Котэсса. — Пробовали вскрыть? Неужели студентом подрабатывали себе личное дело?!

— Нет, — покачал головой Сагрон. — Но в аспирантуре мне однажды пришлось заниматься подобного рода деятельностью, когда срочно надо было забрать статью, а переписывать я просто не имел ну никакого желания — а там была блокировка на копирование.

— Тут ещё и на вписывание, — отметила Котэсса. — Я могла бы и подиктовать, да только вот, во-первых, слышно, во-вторых, невозможно, в-третьих, не так уж и быстро, как бы мне хотелось.

— Это всё ерунда, — махнул рукой мужчина. — На вписывание она элементарная, уверен, ты уже давно догадалась, как её снять. А вот в множественном заполнении — считывание, то бишь, — проблема. Верно?

— Верно, — согласилась Котэсса. — Но нехорошо преподавателям помогать студентам в совершении шалостей.

— Мы трудимся на благо факультета, — отмахнулся от неё Сагрон. — Какие там шалости. Ведь ты порядочная, великолепная девица, которая никогда не позволит себе ничего большего, чем просто заняться делом. Разве нет?

— Возможно, — согласилась она. — Но к чему вы клоните? Почему просто сразу не сказать способ, а потом уже разводить эти пространственные разговоры? Литория может вот-вот прийти.

Сагрон улыбнулся. Он провёл рукой по ближайшей к нему папке, как-то ласково, почти нежно, и вновь заулыбался, только на сей раз уже повернувшись к самой девушке.

— Оно-то так, — согласился мужчина, — но работа-то это в основном твоя. А значит, я могу просто смотреть со стороны, как ты мучаешься. В противном случае за любые услуги, даже за благотворительность, всегда надо платить. Вот, к примеру, те дураки, что принимают от наших политиков, мечтающих забраться в Управление, подаяния, платят рекламой. Они о ней даже не догадываются, но ведь каждый умный человек осознаёт, что проголосуют скорее за того доброго, что озаботился о бездомных, чем за того злого — надо же, в образование он вкладывает, будто бы у НУМа своего запаса золотого нет!

— Возможно. Что вы хотите? Даже не смотрите на меня вот так! — Котэсса скрестила руки на груди и сердито фыркнула. — Если вы думаете, что обход блокировки стоит снятия проклятия — можете даже и не надеяться.

— Точно?

— Более чем!

Мужчина вздохнул. Хотелось верить, что однажды лёд тронется, но что-то ему подсказывало, что случится это ещё ох как нескоро.

— Пусть, — наконец-то согласился он. — Пусть — не сомневаюсь в том, что ты не отступишься от своего. Но мы можем хотя бы, к примеру, сходить на свидание? А я за это раскрою секрет. Подойдёт такой обмен? Он тебе кажется равноценным?

— Кажется, — согласилась Котэсса. — Только вы не забывайте о том, что в общежитие я сегодня схожу. Договорюсь относительно комнаты.

— Тебе её не дадут.

— А вдруг?

— Не дадут!

— Постараетесь, чтобы этого не произошло? — фыркнула она. — А обещали помочь. Ваше слово что, не стоит даже ломанного гроша?

— Почему ты не надела вчерашнее платье?

Девушка усмехнулась.

— Потому что в этих брюках мне лучше, — пожала плечами она. — А что? Вам они не нравятся? Нравятся. Я по глазам вижу. Вот потому, может быть, и надела. Чтобы поддразнить, — она весело ему подмигнула, и Сагрон в ответ только закатил глаза. Он понимал, что просто так разобраться с проклятием не получится, но Котэсса, казалось, даже получала некоторое удовольствие от издевательств. — Но, положим, я согласна на прогулку по столице. Вы ведь это хотели предложить?

— И никакого "вы" во время этой прогулки, — кивнул Сагрон. — Тогда, так уж и быть, я приму это, подобно достойной плате за обход блокировки.

— Согласна, — кивнула Котэсса, сделав шаг ему навстречу. — Если вам подходит подобный расчёт, — она прищурилась, показывайте ключ.

Мужчина потянулся к ближайшей папке — к личным делам первой группы магистров, как раз с их кафедры, — открыл список и пробежался по уже написанному примеру предметов. Все остальные следовало переписывать по нему — но Ойтко озаботилась, чтобы, в случай чего, пример всегда был перед глазами.

— Будь внимательна, — он протянул девушке папку. — Ты полагаешь, что заклинание нужно снять противодействующим. Подковырнуть им — и просто растерзать на кусочки. А ты попытайся представить, как чернила проникают под защитный слой! Он сделан по принципу физического — вот представь, как ты подсовываешь туда копировальный листик, потом отпечатываешь на нём всё, что тебе надо, и это скопированное переносится на следующий лист, под защиту. Только лист — магический, оставляет отпечатки. В итоге — точная копия готова, и тебе не придётся делать ничего такого особенного, ничего опасного. Просто — подковырнуть и впихнуть копировальный лист.

Котэсса прищурилась. Она взяла в руки ту папку, которую доселе держал Сагрон, напрочь проигнорировав его попытку поймать её за запястье, и представила себе, как копировальный лист — не один, а девятнадцать, ровно по количеству студентов группы за вычетом этого, с образком, вырываются на свободу, словно снимая копии.

Да, того заклинания противодействия, что она подобрала, действительно было слишком мало, чтобы полностью расколоть защитный панцирь. Но Сагрон оказался прав — эти листы спокойно забрались в ту тонкую щель, которую она смогла для них проделать, прорезав формулой, будто бы ножом, грань пространства.

Листы — невидимые, просто буквы в воздухе, полыхающие чернилами, вырвались оттуда, один за другим, и застыли в воздухе.

Дело оставалось за малым — успеть разобраться с этими копиями до той поры, пока не придёт Ойтко.

— Помогите, — она передала Сагрону половину папок группы, девять штук, сама взялась за оставшиеся — на одну больше, но как же было приятно, пользуясь простой формулой, разрывать пространство и вливать в него копию, будто бы это была воистину ювелирная работа.