Освещенные аквариумы - Софи Бассиньяк

В это утро собрание проходило с легким налетом сюра, потому что из открытого окна сюда доносились звуки музыки. Играл врач-меломан, живший в этом же доме, и поэтичность фортепианной пьесы вдруг заставила Клер почувствовать себя артисткой оперетты на репетиции «сцены в конторе».

— Клер, я на вас рассчитываю, — сказал Легран.

— Разумеется, — согласилась Клер, на сей раз не имея ни малейшего понятия, что именно она только что пообещала.

Издатель выказывал знаки предлетнего беспокойства, каждый год отравлявшие Аньес Леклерк удовольствие от каникул на итальянском курорте. Бедная пиарщица потела крупными каплями под суровым взглядом Леграна и с несчастным видом выслушивала его бредовые идеи насчет проведения абсолютно нереальных мероприятий. Доминик Ретр с подозрительно влажными глазами старательно сдерживал зевоту, а Жан-Люк крутился на стуле, словно школьник, изнывающий в ожидании звонка на большую перемену.

Легран поблагодарил собравшихся, и Клер вернулась в белый кабинет за своей питомицей. На ковре сидела Шарлотта — верная секретарша Леграна, в духе старинных времен посвятившая патрону всю жизнь и не получившая за это ни капли благодарности, — и болтала с восхищенной Люси о нарядах.

— Это ваша? — с иронией в голосе спросил Легран.

— Я же вам уже говорила, — сердито ответила Клер.

Она заметила, что требуемый кофе так и не был доставлен. Похоже, тут имела место ссора — по всей видимости, из-за желания секретарши уйти в отпуск в сроки, не устраивающие начальство.

— Я просто сижу с ней сегодня.

— Кажется, мы с вами договаривались пообедать вместе? — напомнил Легран, небрежно листая записную книжку.

Клер еще надеялась, что присутствие Люси избавит ее от этой каторги!

— Да-да, — смиренно кивнула она.

Клер помогла Шарлотте собрать кукольные одежки и сложить их обратно в коробку. Последние пятнадцать лет их обеих объединяла жизнь без детей и обручального кольца на пальце.

— Хочешь пойти обедать в ресторан? — спросила Клер у Люси.

— Хорошо, — согласилась девочка, внимательно оглядывая ковер, — не оставила ли эта симпатичная, но все-таки чужая тетя на ковре что-нибудь из ее имущества.

— Позвоните к «Малларме» и закажите столик на троих, вернее, хм, на двоих с половиной, — игриво произнес Легран и, как давеча Луиза, положил руку на головку Люси.

На улице, шагая за руку с Люси рядом с огромным, важным Леграном, Клер старалась не думать о том, какое впечатление они производят на прохожих. На террасе ресторана, под большим зонтом, их ждал круглый столик с букетом цветов посередине. Им принесли меню. Заказ они сделали быстро. Клер разрешила девочке вытащить куклу, только попросила не вынимать все одежки, ограничившись обувью, — все кукольное богатство на столе просто не поместилось бы.

— А здесь приятно, — благодарно произнесла она.

Легран окинул взором ресторан, который слыл излюбленным местом встреч издательской публики.

— Мне звонил ваш приятель, Кристиан Дитрих. Мы договорились встретиться на будущей неделе.

— Да-а? — протянула Клер, заметившая в глубине зала силуэт, напомнивший ей слишком многое. «Быть того не может», — сказала себе она.

— Я не очень понимаю, зачем мне брать ассистентку. Аньес много суетится, но, если разобраться, не так уж она и занята.

Клер вдруг почувствовала себя без сил. Она не испытывала ни малейшего желания слушать, как этот клон Брайана Ферри[22] критикует своих сотрудников. Еще меньше ей хотелось столкнуться с очередным фальшивым Жан-Батистом.

— Клер, с вами все в порядке? — спросил Легран.

— У меня сейчас кое-какие неприятности, — выдавила она.

— Какого рода неприятности?

— За мной таскается какой-то непонятный тип, который верит, что я выведу его на след одного японского дипломата.

Люси, вспомнив историю про героя в клетчатой рубашке, засмеялась хрустальным смехом. Это было так неожиданно, что они оба на миг утратили дар речи.

Им принесли летние салаты. Девочка внимательно рассмотрела содержимое своей тарелки и аккуратно сдвинула в сторону анчоусы, кружочки апельсина и зеленые стебли спаржи.

— Я серьезно…

— И я серьезно. Но вам, вижу, это неинтересно. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. О вашей жене, например.

Клер принялась за еду и потому не смотрела на Леграна. Если бы она подняла на него глаза, то увидела бы, как он застыл, пытаясь вдохнуть поглубже, словно перед сердечным приступом. Каждый из них знал, что они пришли сюда именно для того, чтобы обсудить эту тему, Клер лишь отбросила формальности. Легран, впрочем, если и удивился, то не слишком.

— Мы решили сделать летом последнюю попытку. Если ничего не получится, расстанемся.

Клер посмотрела на него. Чего он от нее ждет? «Чего вообще ждут от нас люди, делясь с нами сокровенным, — подумала она, — когда знают, что должны принять решение, но не рискуют поставить ногу на кочку из страха ухнуть в болото? Чаще всего решение уже принято, и от нас требуется лишь подтверждение правильности выбора». Клер не возражала против того, чтобы выдать ему соответствующую версию. Почему бы не проявить благородство к человеку, который ее кормит, а иногда даже бывает трогательным? Беда в том, что она понятия не имела, что именно он хочет от нее услышать. Придется говорить что думаешь…

— Вы, конечно, знаете это высказывание, — заговорил Легран. — «Любви нет, есть лишь доказательства любви». Ну так вот, на протяжении двадцати лет она предоставила мне массу доказательств. Без любви.

Клер в общем-то не слишком интересовали излияния ее издателя. Ее знакомые и представить себе не могли, до какой степени ей было наплевать на слова, которые она слышала от них, потому что гораздо больше она доверяла бессознательным знакам, исходящим от говорящего наподобие волн. Опыт и окружающая действительность нередко доказывали ей, что она ошибается, вынуждая пересматривать свои оценки. В любом случае она не сомневалась, что люди привыкли сами себе рассказывать сказки — иначе трудно примириться с существующей несправедливостью, но что касается лично ее, то она редко поддавалась на подобные уловки. Из всего того дня она лучше всего запомнила, что Легран сутулился, ел без аппетита и без конца постукивал по столу кукольной туфелькой. Как только речь зашла о его жене, у него на лбу выступила красная полоса.

— Послушайте, — сказала она, наблюдая, как Люси в четвертый раз раздевает куклу, — я буду с вами откровенна. Я не знаю вашей семейной жизни. Не знаю, как она у вас устроена, потому что у каждой супружеской пары собственный стиль отношений, описание которого занимает от трех до пятисот страниц. Но я могу сказать вам две вещи. Во-первых, я не в состоянии давать вам советы, потому что никогда не жила с мужчиной. Во-вторых, мне не нравится ваша жена, и, если вы с ней расстанетесь, меня это нисколько не огорчит.

Легран вернул Люси туфельку, позаимствованную у куклы, и закурил сигарету. Он терпеливо слушал Клер, полный решимости довести игру до конца. Клер, в свою очередь, заметно скисла. Она совсем не привыкла к такому обилию сырых овощей и чувствовала, что у нее в желудке начинает твориться что-то зловещее, и это отнюдь не поднимало настроения.

— И как вы собираетесь жить, если ее бросите? — спросила она.

— Один. Я даже квартиру уже нашел, рядом с издательством. И заодно выяснил, что ставить мне туда практически нечего. Похоже, все наше имущество принадлежит ей. Я иногда хожу туда по вечерам. Сижу на диване с таким чувством, будто я в зале ожидания на вокзале.

— Знаете, жить одному тоже надо учиться. Это целое искусство, — добавила Клер, вдруг став серьезной. — Все-таки один совет я вам дам: вечером, когда приходите домой, никогда не забывайте, что это вы — хозяин, даже если кроме вас в квартире никого нет. Не позволяйте тишине сломить вас. И часам одиночества, и собственному отражению в зеркале. Вы должны помнить, что вы всем этим командуете, вот что самое главное. Это вопрос дисциплины. Думаете, с женой все безнадежно?

— Разумеется, — устало ответил он.

— Значит, встретите кого-нибудь еще. Вы неплохой человек. Немножко зажатый, пожалуй, немножко нервный…

— Сама мысль о том, что все придется начать с нуля, меня угнетает. Назначать свидания, сомневаться, придет или не придет… И потом, молодые женщины хотят иметь детей.

— А у вас есть дети?

— Они уже взрослые.

— Ну и что? — нетерпеливо отмахнулась Клер.

Легран не скрывал разочарования. Он ждал от своей корректорши совсем другого. Куда сегодня подевались ее язвительность и живость ума?

— А у вас-то как дела? С личной жизнью, я имею в виду. Если это не слишком нескромно…

— Я по-прежнему с Дитрихом. Мне с ним хорошо. Еще у меня есть один друг, мой сосед, он мне очень нравится, но это долгая история. Он человек таинственный и мало рассказывает о себе. — Она увидела улыбку Ишиды — одну улыбку, как у Чеширского Кота, широкую и открытую. — Знаете, — продолжила она, — мы часто переоцениваем молчаливых людей. Додумываем за них и заполняем пустоты в разговоре по своему усмотрению. Я уже несколько раз убеждалась, что за молчанием некоторых людей не стоит ничего, что это просто трюк, уловка или поза. Почему-то никому не приходит в голову, что если человек ничего не говорит, то это означает, что ему просто нечего сказать. Не знаю, зачем я вам это говорю. Неужели это… Не может быть… Что-то мне нехорошо…