С чем вы смешиваете свои краски? - Дмитрий Соловей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Контингент, проживающий на местных дачах, был несколько другой, в отличие от того, к которому мы привыкли. Поблизости проживали солидные люди, кажется, даже артисты. Если они и привозили детей, то ненадолго, или вообще не было у ближайших соседей детворы. Меня не донимали вниманием, а сам я далеко не уходил.
В этом году меня потянуло на натюрморты. Рисовал я всё, что попадалось на глаза, но в изображениях больше всего оказалось цветов. Бабушка проявляла потрясающую фантазию, собирая мне из того, что росло у заборов, в удивительные букеты. Были у меня и простые одуванчики в стеклянной банке, и сирень, и благородные розы (дед где-то приобрёл). Один и тот же букет я изображал несколько раз акварелью и гуашью, к тому же менял освещение — то вечернее, то ясный полдень, то букет на фоне окна, за которым идёт дождь.
Наш дачный домик был запечатлен в обязательном порядке с разных ракурсов. За неимением достаточного количества натурщиков донимал деда. Он этим летом получил рекордное количество своих портретов. Чтобы ни ему, ни мне не было скучно, я заводил разговоры про войну, разводя деда на воспоминания.
— Война, Санёк, это грязь и смерть. Дрянь полная эта война, — рассуждал дед, позируя мне в очередной раз. — От постоянной грязи, сырости и холода у многих язвы на ногах открылись, загноились. Зимой завшивеешь, а помыться толком негде. Мы, когда в Германию вошли, первым делом в домах подушки и постельное бельё таскали. Устали спать с вещмешком под головой. Хотелось немного уюта и комфорта.
— Местные не мешали отбирать у них добро? — выспрашивал я.
— Там, куда мы заходили, уже никого не было. Связисты же не в первых рядах шли. Наше дело связь наладить, а не на амбразуру кидаться.
Про героические подвиги дед не любил рассказывать, больше ругался на фильмы, что шли в кинотеатрах, где чистенькие герои в отглаженной форме распевают бравые песни и бьют фашистов.
— А ещё помню весну сорок третьего, мы только вошли в Харьков, все измученные. Оно, конечно, наступление, но стольких сил требовало. Нам-то, связистам, попроще было. А в один из вечеров я вдруг понял, что ослеп.
— Как ослеп? — не удержался от восклицания.
— Ну, так показалось, потому что не видел ничего. Днём вроде как нормально стало, а под вечер у нас половина личного состава ослепла.
— Симулянты? — не поверил я.
— Не… внучек, это болезнь такая весенняя, на войне особенно часто проявлялась — куриная слепота.
Про куриную слепоту я раньше читал. Основной причиной проблемного сумеречного видения являлся недостаток витамина А. На войне и с другими витаминами было проблематично. Так что ничего удивительного в том, что дед познал все прелести куриной слепоты.
Отпуск у деда закончился, и мне пришлось перейти на автопортреты. Как-то я забыл совсем, что могу и себя нарисовать. Чего я обижался, что фотографий имею мало? Зато могу себя во всех ракурсах изобразить.
И если я был полным затворником, то бабушка с кем-то из соседей своего возраста свела знакомство. Потом рассказывала мне, что посёлок этот получил название в начале двадцатого века от имени основательницы — Валентины Дашковой, супруги какого-то присяжного. Соседи были несколько удивлены сменой владельца дачи. Выспрашивали бабушку, кто в нашей семье артист. Оказывается, по решению самого Сталина дачи в этом посёлке строили в основном артисты Большого, Малого и Художественного театров.
Мы в эту творческую братию вписывались весьма условно. Бабушка, как старая подпольщица, так и не назвала место службы зятя, порекомендовав особо любопытным самим спросить.
Один раз за всё лето мы прогулялись до Клязьмы. Виды там, возможно, и интересные, но ходить со всем моим художественным барахлом и далеко, и тяжело. Изобразив акварельный этюд Клязьмы с обилием лодок у берега, я решил, что оно того не стоит. Да и купаться в реке мне бабушка не позволила. Сама плавать она не умела, а облагороженных для купания мест поблизости не было.
Отец приехал забирать нас в Москву в середине августа. Как выяснилось, весь июль месяц они с маман провели в пансионате Гурзуфа. Летали самолётом и машину не брали, отдохнули в Крыму хорошо, загорели и в целом остались довольны. Мы с бабушкой переглянулись и никак не прокомментировали действия родителей. Похоже, они и вправду отвыкли от того, что имеют ребёнка, и забывают, что их семья состоит не из двух человек.
Привёз нас отец уже на проспект Мира. В квартиру они вселились всего неделю назад, но основное уже было сделано и куплено.
— Пятый этаж, четыре комнаты, газ, центральное отопление, — рассказывал родитель. Школа пока далековато, пешком минут пятнадцать-двадцать вглубь кварталов. Но у нас практически позади дома строится новая школа. Обещают через два года сдать.
Здание на проспекте Мира произвело на меня неизгладимое впечатление. Конечно, я помнил из своего времени эти восьмиэтажные дома с башенками, с рустованными первыми этажами в стиле итальянского палаццо, с обилием на фасаде карнизов, художественных загогулин и арок. Все эти дома объединяло наличие на первом этаже магазинов и заведений для оказания бытовых услуг населению.
И никак я не ожидал, что доведётся самому жить в подобном доме. Шика-а-арно! Родители, конечно, неидеальные, зато с такими возможностями, что я сам себе завидую. Бабушка порадовалась вместе со мной, прошлась по всем комнатам и послушал чириканье дочери.
— Ты видела, здесь всё рядом: и магазины, и парикмахерская, и автобусы. А этот проспект! Выглядываешь из окна, и вот она — столица! До станции метро Рижской пешком дойти всего ничего.
С её заявлением я был полностью согласен. Никакой эстакады в той стороне, где Рижская, ещё нет. Автомобили на проспекте Мира, с точки зрения человека двадцать первого века, считай, отсутствуют. По всем показателям расположение дома идеальное.
Мои восторги немного стихли, когда я внимательно осмотрел свою комнату. Планировка
