Пружина для мышеловки - Александра Маринина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы Андрей Константинович? – вежливо осведомилась она. – Проходите, папа вас ждет.
Квартира показалась Мусатову огромной, во всяком случае его долго куда-то вели мимо множества дверей. «Коммуналка, что ли?» – удивленно подумал он. Девушка словно прочла его мысли, потому что обернулась на ходу и с улыбкой проговорила:
– Это бывшая коммуналка, расселенная. Мы ее отремонтировали, но перепланировку делать не стали, комнаты оставили, как было. Папа сказал, что так удобнее.
– Почему? – спросил Андрей.
На самом деле резоны Пинчука в деле перепланировки квартиры ему не были интересны, но девушка ему понравилась, и он хотел был вежливым.
– Большие пространства ограничивают свободу, – весело пояснила она, – кажется, что места много, а все у всех на виду. Когда много закрытых пространств, то свободы больше.
Она толкнула самую дальнюю дверь и сделала приглашающий жест.
– Сюда, пожалуйста. Что вам подать, чай, кофе, сок?
В США в это время раннее утро, голова все еще была немного чумная, и Андрей попросил крепкого кофе. Девушка кивнула и убежала, не входя в комнату, на пороге которой стоял Мусатов.
Бывший адвокат Пинчук и в самом деле являл собой зрелище по меньше мере уморительное. Три толстых шерстяных платка – вокруг шеи, на груди и на пояснице – делали его и без того не стройную фигуру абсолютно шарообразной. Над большим шаром-туловищем возвышался шарик поменьше, с распухшим красным носом и слезящимися глазами. Это двухшаровое сооружение размещалось на кожаном кабинетном диване, обложенное подушками, и источало запах камфары, спирта и каких-то лекарств.
– Простите, что не встаю, – Пинчук протянул Андрею руку и шмыгнул носом, – но помимо бронхита и ринита меня скрутила поясница. Я с трудом нашел позу, в которой могу находиться, и стараюсь ее не менять. Вы присаживайтесь, Андрей Константинович.
Он указал на большое кресло с высокой спинкой.
– У меня, видите ли, аллергия практически на все лекарства, которыми лечат простуду, – продолжал хрипеть Пинчук, – поэтому мои дамы лечат меня народными средствами, в первую очередь – компрессами. Так что приношу извинения и за мой вид, и за запах.
– Наверное, я напрасно пришел, – покачал головой Андрей. – Вы так больны, вам тяжело разговаривать…
– Вот уж нет, – Виктор Альбертович оглушительно чихнул и закашлялся. – Я рад, что вы пришли. Мне есть что вам рассказать. И потом, открою вам маленький секрет: у жены сегодня день рождения. Из-за моей болезни гостей звать не стали, но все-таки хочется какой-то торжественности, правда же? Вы останетесь у нас на обед, и уже получится маленький праздник. Гость в доме – это всегда хорошо, если к этому правильно отнестись. Согласны?
Андрей кивнул, хотя согласен не был. И не потому, что у него были принципиальные возражения, а потому, что просто не задумывался над этим. Он принадлежал к тому поколению, которое не имеет привычки ходить в гости или принимать гостей у себя. Если нужно что-то отметить – идут в кафе или ресторан, едут за город на шашлыки, собираются в клубах. Ходить друг к другу домой, чтобы пообщаться, в его окружении как-то не принято. Домой приводят девушек, но и только.
– Но у меня нет подарка, – неуверенно произнес он. – Я даже цветов не купил.
– Не проблема, – беззаботно махнул рукой Виктор Альбертович. – Подарок вовсе не обязателен, вы же не знакомы с моей супругой, а если непременно хотите цветы, я пошлю Юлю, она купит.
– Ну что вы, это неудобно, – запротестовал Мусатов, машинально отметив про себя, что симпатичную девушку зовут Юлей.
– Удобно, очень даже удобно. У нас цветочный магазин прямо рядом с подъездом. Заметили?
– Нет.
– Экий вы невнимательный, – Пинчук снова закашлялся, при этом в груди у него что-то булькало и хлюпало. – Простите.
Юля внесла в комнату, которая, по всей видимости, выполняла функции кабинета Виктора Альбертовича, поднос с кофе и большой фарфоровой кружкой, из которой исходил запах каких-то трав.
– Папа, твой отвар, – строго сказала она. – Андрей Константинович, проследите, пожалуйста, чтобы папа все выпил, пока не остыло. Это нужно пить обязательно горячим, иначе толку не будет.
– Хорошо, я прослежу, – улыбнулся Андрей, которому вдруг стало удивительно уютно и спокойно.
– Юля, сделай нашему гостю одолжение, купи букет для мамы. Андрей Константинович остается с нами обедать.
– Правда? – обрадовалась Юля. – Вы правда останетесь?
– Виктор Альбертович меня пригласил.
– Ой, как хорошо! Тогда я переоденусь к обеду. Какие цветы купить?
Андрей полез за бумажником, достал деньги.
– Самые красивые.
Он секунду подумал, потом вытащил еще две купюры.
– Юля, если вас не затруднит, купите, пожалуйста, два букета.
– Зачем? – удивилась она.
– Один для вашей мамы, другой – для вас. Я понимаю, это выглядит совершенно по-дурацки…
– Нет-нет, все в порядке, – торопливо перебила его девушка. – Я принесу цветы, а вы их нам подарите. Так даже лучше.
– Почему? – не понял смущенный Мусатов.
– Я знаю, какие букеты нравятся маме, и знаю, какие люблю я сама. При такой организации дела вы гарантированы от ошибки.
Она весело улыбнулась, взяла деньги и вышла.
– Вот видите, – прокашлял адвокат, – она переоденется к обеду. Вот что значит гость в доме. А вы говорите! Ну так что, Андрей Константинович, приступим?
– Может быть, обойдемся без отчества, Виктор Альбертович? – попросил Андрей, который за пять месяцев, проведенных в англоязычной среде, успел основательно отвыкнуть от длинного обращения. – Просто Андрей. Ладно?
– Нет, не получится. Я понимаю, вы только-только оттуда, – Пинчук махнул рукой куда-то в сторону окна, – но существует определенная этика общения с клиентом, в рамках которой панибратство недопустимо. Будьте любезны, подайте мне вон тут папку, черную.
Помимо дивана и кресла в комнате был письменный стол с компьютером и множество книжных полок, на одну из которых как раз и показывал рукой Виктор Альбертович. Андрей достал папку и подал ему.
– Итак, Андрей Константинович, начну с главного, – он открыл папку и достал несколько распечатанных на компьютере и скрепленных листков. – Дело по обвинению вашего отца я изучил…
Андрей поморщился.
– Я предпочел бы называть его просто по фамилии.
– Хорошо, – закивал шариком-головой Пинчук, – мне понятны ваши побуждения, хотя я их и не разделяю. Но вы мой клиент, и ваше слово – закон. Я изучил материалы уголовного дела по обвинению гражданина Личко Олега Петровича в убийстве и изнасиловании шестерых малолетних детей. Преступления были совершены в течение семьдесят четвертого и семьдесят пятого годов на территории Москвы и…
Андрей почувствовал, что его затошнило.
– Можно без подробностей? – сдавленным голосом попросил он. – Я не могу этого слышать.
– Хорошо, – снова покладисто согласился адвокат. – Подробности я изложил в аналитической справке, которую подготовил для вас.
Он помахал в воздухе листками и сложил их рядом с собой на диван.
– Вы можете их забрать и прочесть, если будет настроение. Оглашаю вывод: дело по обвинению гражданина Личко полностью сфальсифицировано.
– Значит, он невиновен? – вырвалось у Андрея.
– Я этого не сказал.
– Но как же…
– Дорогой Андрей Константинович, достоверность материалов дела имеет отношение к доказанности вины, но не к самой вине. Понимаете?
– Нет. Если можно, скажите то же самое попроще, – попросил Мусатов.
– Ладно, скажу проще. Ваш отец… прошу прощения, ваш гражданин Личко мог быть десять раз виновен, но работникам следствия и уголовного розыска не удалось найти доказательств его вины, таких доказательств, которые прошли бы в суде. Поэтому они эти доказательства сделали сами. В этом у меня нет ни малейших сомнений. Я опытный адвокат и умею читать уголовные дела. Доказательства липовые, это однозначно, но это не означает, что Личко не убивал. Его выследили, задержали, у оперативников и следователя не было ни малейших сомнений в его виновности, а доказать не смогли. Ну что делать? Отпускать на свободу маньяка-детоубийцу? Да ни за что на свете! То, что они сделали, безусловно незаконно, но, согласитесь, их можно понять.
– Значит, вы тоже уверены, что Личко – убийца? – упавшим голосом спросил Андрей.
– Вот уж нет, – замахал руками Виктор Альбертович. – В мои обязанности не входило выяснять вопрос о его виновности, вы мне таких полномочий не давали. Вы хотели найти свидетельницу, на показаниях которой построено все обвинение. Я ее нашел. Почти, – добавил он, глядя в сторону. – И вы хотели узнать мое мнение о качестве материалов дела в целом. Справку я для вас составил, в ней все подробно указано, в том числе и те факторы, которые однозначно свидетельствуют о фальсификации материалов. Вы же, насколько я помню, ссылались на мнение врача-психиатра, который был уверен, что ваш… г-мм… Личко никого не убивал и преступником не являлся. Я ничего не путаю?