«Клуб Шести» - Максим Веселов

Эта возня идёт наверху. Тут всё остаётся по-прежнему. Рыба не только гниёт, но, в случае со страной, и выздоравливает с головы. Долго ещё, ох как долго, если вообще – получится, ведь ежели Путин не успеет, то всё зависит от преемника, коий придёт после него. В России всегда всё зависит от одного человека, который там, на самом верху.

Однако, авторы этих строк увлеклись. Здесь мы описываем дело частное.

14.

Внеочередное собрание Клуба Шести объявил Антон Владимирович.

Теодор не любил ничего «внеочередного», а так же «экстренного», «чрезвычайного» и ещё Бог весть – какого неожиданного. Когда жизнь течёт по накатанной, вроде бы – скучно. Но когда звенит полночный звонок-набат, сразу хочется тишины и покоя.

Или напиться.»… мы всегда оправдаем себя, что бы не рваться в бой». Абы так.

Теперь же ситуация у Теодора складывалась несколько иначе, чем обычно. Чем, по «накатанной».

Скучать не приходилось – уж слишком своим последним приключением он сам себя развлёк.

Прошли три недели с момента звонка к Ирэн по поводу Фонда. Регистрация прошла быстро и с помпой в прессе. Это потребовалось для того, что бы Фонд смог свободней выпрашивать у Администрации города всевозможные разности. Буквально через день, после официальной презентации Фонда и помпы в газетах (хорошо поили и кормили голодных журналистов на пресс-конференции), классически совершенная дама в летах появилась в Управлении культуры города и заявила, что – спасёт искусство. И ей никто не поверил. Вначале. Потом, приглядевшись к её упорству, поняли, что верить даме – надо. Поверили.

Так был осуществлён Пункт № 3:

Некоммерческий Культурный Фонд «Арт-Наследие» получил заранее присмотренное помещение под галерею изобразительного искусства без аренды (с условием проведения в нём ремонта). Плюс, прилегаемая к зданию территория – под размещение наружной рекламы выставок. Плюс – льготы на иные виды наружной рекламы, тут ведь – культура, не коммерческое заведение, уважать и уважить – святое дело. И понеслось.

Пункт № 4: имея на руках официальные документы на льготы и территории, Фонд разместил на этих территориях свои рекламные щиты о скором открытии, две трети места на которых продал оптом на полгода Спонсору, на деньги которого и построил-установил щиты, а затем починил помещение и нанял работников. Вот и всё – три недели хорошей работы. Китайцы – работники так же не плохи в плане строительства и ремонта, а уж какие дешёвые и говорить нечего. (У БГ: «Турки строят муляжи Святой Руси за полчаса», это у них там – турки, в этом морском городке – китайцы под боком.) Ремонт был в полном разгаре и у Теодора amp; Сompany была такая запарка, что о Клубе Шести они просто напрочь забыли, и нипочём бы не вспомнили, если б Клуб Шести сам не сообщил им, что он, Клуб Шести, о них помнит.

Впрочем, надо уточниться.

Только Теодор был оповещён об экстренном собрании. Спросил у Изольды Максимилиановны, у Ирэн – их не оповестили, что и должно было, таковы, кто помнит, правила Клуба. Значит, Клуб, в лице его руководства – Антона Владимировича, считает, что на Теодора имеет-таки какие-то права. Ах, да. Как всё банально! Деньги.

Предоплата за портреты.

Ладно, эмоциям место в постели, когда двоё заняты делом. Точнее – телом.

Пункт № 4: Теодор вызвонил Сашка и уговорился с ним о разработке нового сайта.

Через неделю в Интернет-паутине повис «Виртуальный Арт Аукцион», на котором были представлены 10-ть лучших работ Теодора Сергеевича Неелова. Сайт рекламировал Галерею «Арт-Наследие», галерея на своих щитах рекламировала сайт. Довольный родственник за $100 в месяц обязался обновлять сайт ежедневно: условия Аукциона просты, дабы заявить о серьёзности своего участия в торгах, потенциальный покупатель делает в офисе Галереи взнос в размере пресловутых $100 и делает ставку на выбранную картину. Каждый участник повышает цену картины минимум на $50.

В конце Аукциона (через два месяца), проходит банкет для участников и победителей, на котором проигравшим возвращается их первоначальный взнос, а победители рассчитываются и получают выигранные произведения. По ходу же Аукциона, Саша ежедневно ведёт учёт (и подтасовки) ставок, приходящих на сайт (и придумывающихся тут же), тем самым обновляя его.

Откуда у художника взялась столь хитроумная коммерческая жилка, вразумительно Теодор бы объяснить не смог. Наверное, талантливый человек талантлив во всех «жилах».

Свет был приглушён, негромко звучала классика.

Антон Владимирович расположился в креслах, попивая коньяк о чём-то спорил с Михаилом Романовичем. Наверное, о литературе. Так и есть, до Теодора донеслось несвязное о звуковых книгах на CD, о, наверняка, у писателя нашего новая паранойя, это и есть – правильно, наш местячковый талант движется в нужном русле.

Любой шарик – круглый и только ждёт пинка, шарик создан катиться.

Шамир пришёл в Клуб с гитарой, сидя у колонки и попыхивая сладкой папиросой, он наигрывал, продолжая и завершая партии струнных. В принципе, изливающаяся классика от этого не страдала. Приобретала? Шамир глубоко затягивался папиросой и молча об этом знал. Теодора он не заметил. Зато разговаривающие о писательской самореализации поднялись со своих мест, окружили Теодора, здороваясь с почтением и вполне любезно. Дамы задерживались. Создавалось впечатление, что – всё как всегда.

Если бы у дверей не мигал красный фонарь.

Раньше, фонарь в нужные моменты просто горел. Теперь, показалось, кричал.

Теодор приготовился к худшему.

У каждого понимание «худшего» своё собственное, именно понятийно выработано годами возни с жизненными неурядицами. Этакая борьба сумо, где противником являются неприятности, кто кого вытолкнет за круг жизни. Правила придумывают для себя сами противники, не оповещая друг друга о изменениях. Игра жёсткая, ибо это и не игра вовсе.

Для Теодора худшим было оправдываться, объяснять (это более лёгкая форма самооправдывания). А приготовился он тем, что решил как всегда в таких случаях – молчать, хоть вы тут лопните все. Не то, что бы «синдром страуса». Нет, скорее – кота Васьки из пословицы «А Васька слушает, да ест». Действительно, ну, разбил крынку со сметаной, так что ж теперь? Есть ведь её, сметану, теперь, кроме кота никто и не будет. Васька должен и съесть, что он и делает, а кому надо выговориться, пусть говорит. Человеку вообще свойственно желание выговориться в разных формах. Не лопаться же!

– Теодор Сергеевич,- великосветски обратился Антон Владимирович.- Что Вы думаете о «говорящих книгах», это когда актёры или автор начитали книгу на CD?

На словах «или актёры» Михал Романыч поморщился. Он отметал эту идею, ему не хотелось «или». Только автор! Пусть – гнусаво, с дурацкими паузами и неправильными ударениями, но то, что написано Творцом, более донесётся до души читателя (тут слушателя), если пройдёт так же чрез уста написавшего. Ой ли.

Вертинского Теодор слушал только в исполнении Гребенщикова, впрочем, как и, иной раз, Окуджаву.

– Я как раз в CD-маркете стоял столбом у стенда с говорящими книгами. Странно было, но, наверное, удобно. В век информативности, лучше, когда есть ещё и аудио книги, можно совмещать пару дел – и книжку слушать и… ну, не знаю что… есть, например.

Такого поворота Михаил Романович не ожидал. Да, зряшный поворот-пример пришёл на язык Теодору. Но, если шарик покатился, он не скоро остановится, новые пинки должны его только подогнать. Хотя, видно было, что на миг, писатель представил себе, как кто-то слушает его книгу и… ест, например. Или, ещё что делает, так сказать, совмещает.

– Сам я люблю именно читать,- поспешил ретироваться художник.- Или слушать в одиночестве, без света и тени, курить, чай пить при этом. Это не отвлекает.

– Да, да, я тоже,- поспешил на помощь Антон Владимирович,- только тут есть персонализированный нюанс: если голос мне не понравится, то я выберу всёже старинный способ получения информации – читать.

Такой расклад успокоил писателя и, может, даже вдохновил – предстояла перспектива, что тому, кому не придётся по душе его голос, ещё и книжку купят, двойная выгода. Вообще, светская болтовня, это – игра в карты на интерес в три копейки, и расслаблены все, и приятным делом заняты.

Однако, пришли дамы. Вместе. Разом. В помещении словно вздрогнул весь воздух, будто бы даже запахло серой. Резкие движения, скупые приветственные кивки и сухие одиночные выстрелы взглядов. Словом, вид у дам был настроенный на войну.

Когда уже все мужчины раскланялись в приветствии и расположились, расселись за столом рулетки, заметили, что Шамир продолжает музицировать, не обращая ровным счётом никакого внимания на происходящее. Дамы выказывали нетерпение. Наташа теребила русскую косу, отчего коса становилась всё пушистее и стала напоминать метлу. Изольда Максимилиановна перекручивала на безымянном пальце перстень с огромным красным камнем и производила впечатление самой воинственной дочери Зевса – Афины. Писатель Михал Романович так же заразился от дам нервностью, только теперь Теодор заметил, что на писателе небыло обычных очков. Глаза писателя бегали, видно его не устраивало, что присутствующие могут не заметить приготовленный им блеск и решительность в собственных глазах. К действию перешёл Антон Владимирович: