Коварная принцесса - Л. Л. Кэмпбелл

Хотя именно Асмодей был причиной, по которой она здесь находилась. Эллия прогнала эту мысль.

– Я больше не могу тебя прятать, стервятники кружат вокруг. Сегодня вечером тебе нужно выяснить, каким зверем ты будешь.

Девушка вгляделась в его лицо, выражение которого стало на редкость холодным.

Каким зверем она была?

Возможно, черным дроздом, несущим смерть и окутанным тайной. А может, гончей? Бдительная, сильная, с когтями и клыками. Или же она была хитрой змеей, добивающейся ответов любой ценой?

– Что, если я не смогу определиться? – прошептала Эллия.

Асмодей вздохнул и одарил ее хитрой улыбкой.

– Тогда стань всем, дорогая.

Когда Эллия оказалась в большом обеденном зале, ее захлестнула чрезмерная благодарность Асмодею за уроки последних нескольких дней. У нее возникло чувство, будто зал срисовали из любовного романа. Казалось невозможным найти художника, который смог бы изобразить столь тонкие завитки и линии. Эллия предположила, что кто-то использовал магию, дабы создать все это. Время от времени девушка изумленно осматривала помещение, хотя бы для того, чтобы спастись от Белиаса и Вельзевула, глядевших на нее с другого конца комнаты. Аззи предупредил ее, что они будут здесь, и Эллия была рада заранее разделенным столам.

Четыре длинных стола стояли в форме квадрата, между ними расположился небольшой проход, ведший на танцевальную площадку или использовавшийся для слуг, которые приносили блюда и напитки. Асмодей сидел в центре самого длинного стола, Эллия – справа от него, а лорд Дейл – слева. К счастью, Флоренс сидела рядом с Эллией, потому как Дюну пришлось устроиться за одним столом с его отцом, Левиафаном.

Вечер проходил крайне интересно. Столы Белиаса и Соннелион полнились прихорашивающимися гостями. Соннелион была женщиной, но в то же время и правительницей Хэла, матерью Кары и Карвера. Близнецы продолжали обмениваться дьявольскими взглядами друг с другом и с Эллией. Девушка радовалась, что ей удавалось избегать их так долго. Стол Соннелион и стол Дюна были практически пусты. Слева от Левиафана сидел демон, а справа от Дюна расположился другой демон-мужчина, которого Эллия еще не встречала.

– Вам с сыном есть что сказать? – прокричал Аззи Вельзевулу.

Легкое рычание в его голосе вызвало воспоминания о Росе, от которых у Эллии заболело сердце. Было почти невозможно представить его в этой обстановке, но вполне возможно вообразить, как он откинулся бы на спинку стула и зарычал на любого, кто вздумал бы посмотреть в его сторону.

– Ты всю неделю держал эту ведьму взаперти, в своем личном распоряжении и вне чужого поля зрения, – усмехнулся Вельзевул.

То, как он произнес слово «ведьма», заставило Эллию покраснеть и подумать о том, чтобы заставить мужчину бояться одного ее имени. После этого заговорил его мерзкий отпрыск, и Эллии можно было вручать медаль за проявленное хладнокровие.

– На самом деле она не была взаперти и бродила по залам без присмотра.

– Совсем не жутко, Бел, – сказала Эллия. – Это твой демон напал на меня на днях? Его яйца отросли? Я буду не прочь потренироваться в магии регенерации на твоих тварях, которые ползают по замку.

Флоренс скрыла сдавленный смешок глотком вина и пнула Эллию коленом под столом.

– Бродит в одиночестве, ошивается с солдатами и кухонными бесами, – добавил Вельзевул. – Теперь ты выставляешь ее напоказ в короне своей покойной жены? Что дальше? Украдешь ее у собственного сына, чтобы рядом с тобой сидел могущественный трикстер?

– Что, если я не против? – вмешалась Эллия, откинувшись на спинку стула и наслаждаясь выражением ужаса на лице Вельзевула.

Конечно же, это была шутка – Асмодей был воплощением отца, которого у Эллии никогда не было, но выражение лица придурка Вельзевула того стоило.

– Я никогда не устану от твоих шуток, Эллия, – вмешался Аззи, похлопав ее по руке, которая искрилась силой. – А что касается ее короны, то она перейдет к ней независимо от обстоятельств.

Эллия заставила себя не смотреть на Асмодея, силясь скрыть шок и потрясение.

– Если ты закончил с оскорблениями, – произнес король, – то думаю, что нам пора потанцевать.

Аззи хлопнул в ладоши и встал. Все последовали за ним, даже Эллия. Начиналось шоу, и ей предстояло сыграть свою роль. Насмешки Бела и его отца было трудно не заметить, когда Эллия потянулась к протянутой руке короля и позволила ему провести ее на площадку для танцев.

– Тебе понравилась еда? – спросил Ас, закружив ее в танце, который они оттачивали много раз.

– Тебя обвинили в попытке меня соблазнить, и ты еще спрашиваешь, понравился ли мне стейк?

– Меня обвиняли и в худшем, – ответил он, а затем медленно развернул Эллию. – Они завидуют и беспокоятся о передаче власти. Они видят тебя при дворе моего сына и знают, что, когда вы двое воссоединитесь, наша часть Хэла станет еще более неприкасаемой.

– Асмодей… – начала было Эллия, но он прервал ее:

– Ты можешь миллион раз повторить, что тебе не суждено быть здесь. Что, как только тебе разрешат, ты уйдешь, – ласково произнес он. – Но я знаю правду, и ты тоже скоро ее увидишь.

Эллия не дала ответа, всматриваясь в золотисто-зеленые глаза Асмодея, которые так сильно напоминали ей о Росе.

– Я хочу, чтобы завтра ты исследовала земли, – сказал он, прервав ее мысли.

– Нужно ли Флоренс или Дюну меня сопроводить?

– Я хочу, чтобы ты справилась самостоятельно, – ответил Аззи со злой ухмылкой. – Похулигань и захвати с собой что-то острое.

– Серьезно?

Эллия уставилась на Асмодея. Неужели он действительно собирался позволить ей исследовать земли в одиночку? Не успевала она шагнуть за пределы садов, как ее останавливали Дюн, Флоренс или Ривер.

– Если ты не вернешься к тому времени, когда в крепости зажгутся факелы, я пошлю за тобой Дюна.

14

Эллия

Восемь дней в Хэле

Эллия не садилась на лошадь с подросткового возраста. У ее бабушки было два коня, и они катались верхом по поместью после школы или других занятий. Иногда по выходным они даже совершали длительные конные прогулки вдоль побережья. После того как обеим лошадям исполнилось тридцать, им пришло время насладиться солнцем на зеленых пастбищах, и Эллия приносила им угощения всякий раз, когда проходила мимо. Лошадь, на которой она сидела, была полной противоположностью старому толстому мерину бабули. Эта кобыла, Махари, была больше похожа на маленького дракона: фыркала на любого, кто приближался к ее