Монах и кошка (Кайдан) - Далия Трускиновская

– Постой, Норико! – воскликнул монах, когда девушка резко повернулась и мелкими шажками, как прилично служанке из хорошего дома, заспешила прочь. – Постой!

И, забежав вперед девушки, остановил ее силой.

– Как тебе не стыдно! – укорила его Норико. – Ты же должен соблюдать свои десять запретов! А раз ты ко мне прикоснулся – выходит, ты вовсе не монах?

– Монах, – глядя в землю и опустив руки, сказал Бэнкей. – Но я должен знать, что случилось тогда утром, перед тем, как меня нашли в пустом водоеме с головой гадальщика на груди. Если это ты нашла меня то, возможно, ты видела, кто сбросил меня туда, и тебе угрожает огромная опасность. А я не хочу тебе зла.

– Выходит, ты пробрался сюда и слоняешься между государевыми дворцами, чтобы спасти меня от какого-то зла? – в голосе Норико было явственное недоверие.

– Я не знаю, как объяснить тебе это…

Бэнкей, с одной стороны, знал, что незачем рассказывать женщинам про такие вещи, как поиск Пути. А с другой стороны – чем-то он должен был сейчас завоевать доверие Норико.

И тут он встретил взгляд кошки-оборотня.

Зверек глядел прямо ему в глаза, и Бэнкей мог бы поклясться – на миниатюрной мордочке играла неуловимая улыбка.

– Ты-то хоть на моей стороне? – взглядом спросил Бэнкей.

– Ты говори, говори, я тебя слушаю, – отвечал взгляд оборотня. Мне нравится тебя слушать. А если ты скажешь то, чему я поверю, то я, возможно, помогу тебе…

– Чему же ты поверишь, любезная барышня? – едва заметно усмехнулся монах. – Что же это такое должно быть, чтобы поверила кошка, да еще кошка-оборотень? Хотя странный ты оборотень – я же пальцами чувствую нечисть, а ты не вызываешь во мне той дрожи и того холода… И ты привела меня тогда к Рокуро-Куби, чтобы я защитил от них молодых господ…

– Ты говори, говори, – молча попросила кошка, – а я буду слушать и, надеюсь, услышу то, что мне надо…

– Слушай, Норико, я попробую рассказать тебе, почему я желаю тебе только добра и готов защищать тебя от всей нечисти, сколько ее ни летает по ночам, – сказал Бэнкей вслух. – Я, видишь ли, не всегда был монахом. Когда-то я был в свите знатного человека, и мы вместе побывали в Китае. А потом он стал наместником в одной из северных провинций, и я поехал с ним вместе…

– Ты тоже жил на севере? – заинтересовалась Норико.

– Прожил несколько лет. Я водил отряд, мы воевали с варварами. Ты же сама с севера и знаешь, что это такое. Я расставлял в горах караулы и набрел на крошечное селение. Там жила община, которой правили старые ямабуси – раз уж ты северянка, то нет нужды объяснять тебе, кто такие Спящие-в-горах. Господин знал про эту общину и не преследовал ее, хотя ближе к югу им не дают спокойной жизни. Господин был очень мудр и много в жизни повидал… Кроме сюгэндзя, которые обучались тайным искусствам и охраняли селение, там жило несколько крестьянских семей. Уж не знаю, как получилось, что все они жили вместе и прекрасно ладили… И в одном дворе я увидел девушку. Ей было четырнадцать лет. Я часто смотрел сверху на этот двор и видел, как она готовит еду, как нянчит младших братишек, видел даже как-то ее за утренним умыванием…

– И не стыдно тебе было подглядывать? – возмутилась Норико, но не повернулась, не ушла, а присела на помост галереи.

– Я хотел на ней жениться, – объяснил Бэнкей. – Я только боялся… боялся ей не понравиться… Знаешь, она была похожа на тебя – росточка невысокого, волосы чуть ли не до пяток, щечки кругленькие, блестящая челка… Конечно, ей было далеко до дворцовых красавиц. Я и тогда это понимал. Я ждал, чтобы она немного подросла и повзрослела.

– А ты говорил с ее нянькой? – осведомилась Норико. – Была же в том доме какая-то старая женщина, которая передала бы девушке твое предложение?

– Была, да только я никак не мог решиться… А если решился бы то не ходил бы сейчас с бритой головой, – признался монах. – Все было бы по-другому. Я уже попросил у господина разрешения жениться. Господин жил с семьей в хорошей усадьбе, он был настолько добр, что пообещал взять мою жену в дом, ты же знаешь, в усадьбах должно быть много женской прислуги. Госпожа и старшие дамы обучили бы ее всему, что нужно…

– Меня тоже сама госпожа обучала, пока была жива, – сказала Норико. – А потом, что было потом?

– Потом настал день, когда я занимался с молодыми воинами во дворе усадьбы, и вдруг прискакал гонец. Два отряда варваров вторглись в провинцию с гор. Мы сели на коней, разделились, господин сам возглавил один отряд, я повел второй, десяток мужчин на всякий случай мы оставили охранять усадьбу. Сколько можно было, мой отряд ехал верхом, потом мы оставили лошадей и пошли в горы пешком. Мы оказались возле того селения. Сюгэндзя защищали его изо всех сил. Мы сверху увидели, где они и где варвары. Сюгэндзя отступили к западной околице селения. Мы решили зайти с запада и юга, расстрелять варваров сверху из наших луков, а кто останется в живых – взять в плен. И мы действительно прикрыли отступивших сюгэгдзя своими стрелами.

– А девушка, что же было с девушкой?

– Ее захватили в плен. Когда я увидел, как отступающие варвары ведут с собой несколько девушек, в том числе и ее, я велел самым метким стрелкам пустить стрелы в горло похитителям так, чтобы не поранить девушек. И тут я совершил ошибку…

– Ты промахнулся? – взволнованно спросила Норико.

– Другое… Я не должен был сам стрелять в того варвара. Почему-то я решил, что обязан сам освободить девушку! – воскликнул монах, потряс сжатыми кулаками и бессильно уронил мощные руки. – Рука моя дрогнула… Одной стрелой я убил их обоих.

– И девушку? – не поверила ушам Норико.

– Она истекла кровью прежде, чем мы спустились в селение. Ей не было и пятнадцати…

Монах надолго замолчал.

– Твой господин должен был найти тебе другую жену, – рассудительно сказала Норико. – Он должен был дать тебе кого-нибудь из служанок в усадьбе.

– Он предложил любую. Я отказался.

– А напрасно, – совершенно по-взрослому заметила Норико. – Тебе нужно было просто поскорее получить другую женщину. А ты растравлял свои раны, пока не додумался пойти в монахи.

– Клянусь тремя сокровищами святого Будды, так оно и было, пробормотал Бэнкей. – Сперва ямабуси и сюгэндзя не считали меня своим, хотя я никогда не обижал их и даже защищал селение. Потом было нападение… А после него старый ямабуси Одинокий Утес нашел меня на том дворе. Оказалось, я сидел под стеной хижины и смотрел на песок, а ее хозяин, отец девушки, боялся подойти ко мне. И никому про меня не сказал. Когда Одинокий Утес сообщил мне, сколько дней меня разыскивают в горах, я ему не поверил. Я полагал, что совсем недавно присел там и задумался. Голода-то я и не почувствовал…