Шоковая терапия - Ирина Градова

– Да, конечно, – согласилась я с ее предположением, хотя, честно говоря, я ведь не являлась лечащим врачом Аллы Данько, а потому ничто не мешало мне, при желании, рассказать об этом всему миру. Однако, к счастью для нее, это в мои планы никак не входило. Оставалось лишь пожалеть несчастную женщину, ведь она так старалась соответствовать пресловутому «медиаформату»!

– Послушайте, Света, – вновь заговорила я, – а вы, случайно, не помните названий клиник, где Алла консультировалась или лежала?

– У меня есть брошюры, – ответила она, поднимаясь из глубокого кресла, в котором ее и без того хрупкая фигурка казалась еще меньше. – Сейчас принесу.

Женщина вернулась через пять минут, таща целый ворох красочных рекламных брошюр, обещавших вернуть стройность, красоту и молодость за считаные дни. Пока я их просматривала, Света говорила:

– Я, к сожалению, не могу вам точно сказать, какие из этих заведений Аллочка действительно посещала, потому что она просила ее не навещать.

– Почему? – удивилась я.

– Не хотела, чтобы я ее видела. Каждый раз, возвращаясь, она прекрасно выглядела и вроде бы отлично себя чувствовала, но очень скоро все повторялось сначала. Вот только в последний раз ей вроде бы на самом деле помогли.

– Да? И почему же тогда Алла вновь попала в больницу? Вы же сказали, у нее было обезвоживание?

Светлана внезапно вся как-то подобралась и съежилась, затравленно глядя на меня.

– Я… вы же никому не расскажете? Я правда не знаю, к кому еще обратиться!

– Света, расскажите мне, в чем дело, – может, я смогу помочь?

– У вас, случайно, нет знакомого психиатра, а? Только хорошего, настоящего специалиста?

– Почему вы спрашиваете, ведь Аллу уже лечили от булимии?

– Булимия – это ерунда! – махнула рукой Светлана, немало меня удивив. – Аллочка… она пыталась покончить с собой… Поэтому ее и забрали… в психушку!

Вот оно что! Теперь понятно, почему жизнь Аллы Данько в последнее время окружена такой тайной, что в СМИ не просачивается никакой информации – кому понравится, если все узнают, что ты являлся пациентом психиатрической лечебницы? Хотя, с другой стороны, в наше смешное время это вполне могло бы сделать и неплохую рекламу.

– А как… как она пыталась это сделать? – спросила я осторожно.

– Наглоталась снотворных таблеток… люминала, кажется. Или фено…барбитала?

– Это одно и то же, Света. Вы ее нашли?

– Да, к счастью, я вернулась раньше, чем предполагала. Вообще-то я должна была заночевать у мамы – мы с Аллочкой именно так и договорились, – но к маме приехала подруга, и я решила, что отправлюсь домой… Господи, я представить себе не могу, что вернись я только на следующий день, и…

– Давайте не будем об этом, ведь все обошлось! – я успокаивающе похлопала свою собеседницу по руке. – Не знаете, с чего это вдруг с ней произошло?

– Да никаких особых причин… Правда, недавно она рассталась с очередным парнем. Ну, не совсем с парнем, конечно, ему уже полтинник, наверное… Тем не менее она очень переживала, что он решил вернуться к жене.

– Думаете, из-за него она и попыталась покончить с собой?

– Нет, что вы – оно того не стоило, Аллочка бы еще миллион таких себе нашла! Но в последнее время она была… немного не в себе, что ли…

– А у нее не случалось вспышек беспричинного гнева?

Светлана широко распахнула бесцветные глаза:

– Откуда… откуда вы знаете?

– Это – ее работа? – задала я следующий вопрос, ловко схватив женщину за запястье и задрав свободный рукав ее страшной вязаной кофты. Еще раньше я заметила темные пятна на внутренней стороне предплечья, и теперь хорошенько их рассмотрела. Светлана вскрикнула и вырвала руку.

– Аллочка не хотела! – воскликнула она гневно, снова опуская рукав и даже обмотав его вокруг тонкого запястья, словно боясь, что я повторю свою попытку. – Просто у нее в последнее время нервы были на пределе, вот она и срывалась время от времени… Но потом она очень об этом сожалела и просила прощения!

Я снова взялась за брошюры. Даже не думала, что в Питере и его окрестностях такое количество частных клиник и центров здоровья – всего я насчитала штук тридцать!

– А вот и «Сосновый рай»! – пробормотала я, и сердце мое подпрыгнуло чуть ли не где-то в районе желудка, потому что я поняла, что, возможно, нащупала нечто важное. – Алла посещала эту клинику, Света?

Та нерешительно покачала головой.

– Я же говорила, что не знаю, в какие из них обращалась Аллочка. Но она чуть ли не все обошла, уж можете мне поверить!

Внезапно мне в голову пришла одна мысль:

– Света, а вы не знаете, какие препараты принимала ваша подруга?

– Ой, столько всего – я просто в ужас приходила при виде такого количества пилюль, пластырей и отваров, которыми она себя пичкала! Мы можем осмотреть ее шкафчик для лекарств, если хотите.

– Это бы мне здорово помогло! – обрадовалась я.

– Значит, вы – психиатр… И хороший?

Алена Руцкая полулежала на подушках, заботливо подложенных под ее спину.

Павел оглядел палату «повышенной комфортности». По сути, название это никак не соответствовало убранству помещения – кроме того, что она была одноместной. В остальном – обычная палата с обшарпанными стенами, старыми оконными рамами, готовыми вот-вот вылететь во двор и шарахнуть по голове самого невезучего человека в городе, которому вздумается в этот неудачный момент пройти внизу по улице. Туалет и душ – по одному на этаже, зато в палате имелся стол, на котором умостился старый телевизор.

– Роскошно, да? – криво усмехнулась Алена.

Павел заметил, что даже сейчас, без косметики и с растрепанными волосами, Алена несмотря на свои сорок пять лет выглядит очень даже неплохо. Интересно, делала ли она пластику или это – гены? С трудом, используя все свои связи, ему удалось установить, в какой именно больнице находится телеведущая, но он не испытывал уверенности, что она захочет с ним разговаривать. Тем не менее, к его удивлению, женщина согласилась.

– Так как? – снова спросила она, так как Павел не торопился отвечать. – Насколько вы хороши?

– Один из лучших в городе, – спокойно сказал он. – Возможно, самый лучший.

– Отлично! – тихо рассмеялась она. – Я еще в юности поняла, что скромность не украшает человека, но успешно уничтожает его карьеру.

На взгляд Павла, телеведущая была такой же сумасшедшей, как и он сам – если принимать за истину постулат о том, что нет абсолютно нормальных людей, есть лишь недообследованные.

– Почему вы смотрите на мои руки? – с интересом спросила она.

– Ваша соседка…

– Да, и что она?

– Сказала, что вы вроде бы с собой покончить пытались?

– Я?! Господи, глупости какие! – воскликнула Алена, всплеснув руками безупречной белизны, на которых Павел не заметил никаких шрамов или бинтов. – Думаете, я нахожусь в том возрасте, когда режут себе вены? Ну, в семнадцать, в двадцать лет – еще куда ни шло, но мне… Неважно! В общем, не знаю, что вам там напели про меня, но я сюда пришла совершенно добровольно, по предварительной записи, между прочим! И не так-то легко это было устроить, а то лежала бы я в одной палате со всякими придурками… Простите, конечно.

– А почему же вас на «Скорой» увезли?

– Для конспирации, конечно… Не слишком удачно все вышло, да? И многие в курсе?

– Алена Афанасьевна…

– Ой, никто меня так не зовет – просто Алена, этого вполне достаточно!

– Хорошо, Алена, так почему же вы пришли сюда?

– Потому что поняла, что схожу с ума, – спокойно пояснила телеведущая.

– И… как вы это поняли?

– А у вас, доктор, когда-нибудь случалось такое, что вы вдруг открыли глаза, огляделись и увидели, что стоите на подоконнике с распахнутым настежь окном, а под вами – двадцать восемь этажей и асфальтовое шоссе?

– Честно говоря, нет.

– Ну, вот и со мной – нет. До того самого дня, понимаете? И еще одно: я не испытывала страха – совсем, мне даже показалось забавным, что вот я стою на подоконнике, готовая спрыгнуть вниз… И я спрашивала себя, останется ли в моем теле хоть одна целая кость после… Не нужно быть психиатром, чтобы поставить самой себе диагноз: мозги пошаливают!

– Вы пили что-нибудь накануне? – спросил Павел.

– Пару бокалов вина – сухого, за ужином. Я всегда так делаю, но до сих пор не пыталась выпрыгнуть из окна.

– Может, у вас депрессия?

– Боже, да постоянно! Те, кто не задействован в этом бизнесе, просто не способны понять… Мне уже за сорок, и, хоть я выгляжу на десять лет моложе, начальство очень даже в курсе моего возраста. Дверь подпирают молодые, образованные и чертовски амбициозные девчонки модельной внешности, а я, как видите, до сих пор удерживаюсь на своем месте – думаете, это так легко?

– Полагаю, нет.

– Правильно полагаете! Так что стресс, депрессия – это мое второе «я» уже лет пятнадцать, но до сих пор ничего подобного со мной не происходило. А вы что думаете?