Абориген - Андрей Лазарчук

Виктор решил выделиться: он обошёлся без грибов. Ягнятина, нарезанная не очень толстыми ломтями, отжатая в терпком белом вине и поджаренная над раскалёнными углями так, что образовались хрустящие корочки, а внутри ломтя мясо истекало соком, была подана с орехово-лимонным соусом, можжевеловыми ягодами «Фудзи» и тёртым мягким сыром с травами. Гарниром был молодой папоротник, приготовленный на пару и приправленный ароматным соевым уксусом, и столовая несладкая дыня. Запивали мы эти изыски домашним вином из красных слив…

Естественно, под разговоры.

Нет смысла пересказывать всё, о чём у нас текла беседа. О многом. Марья за те два года, что мы проработали бок о бок, наверняка узнала обо мне больше, чем я сам хотел бы кому бы то ни было рассказать, – поскольку была чутка и наблюдательна, а я ещё не совсем оправился от войны, поражения и послевоенных скитаний. Но при этом она была ещё и тактична настолько, что почти не выдавала этого своего тайного знания. А я, в свою очередь, когда понял, что она обо мне многое знает, сделал вид, что ничего не понял. А она наверняка поняла, что я понял, и тоже не подала виду. Это была такая увлекательная игра, прервавшаяся внезапно…

Потом расскажу.

Но вот сейчас мы оба как бы забыли, что притворялись простачками, и говорили откровенно. Мне нужен был союзник, ей – тоже. Не ей одной, конечно, – всей её семье. И что меня немного обрадовало, помощь моя нужна была не сию минуту, а в перспективе, хотя и довольно близкой.

Я рассказал, что мог (в общем, почти всё, не упомянув лишь того, где может скрываться Кумико), о деле Снегиря, о моих догадках и планах дальнейших действий. И о том, чем мне могут помочь Виктор и Марья. И их ребятишки.

Марья же вывалила на меня ещё одну странную проблему.

Как многие горожане, они владели на паях – на семь семейств – довольно большой плантацией на юго-западе, вблизи от большого острова Глаузер. Плантация опиралась на несколько скал и скалистых островков, очень любимых драконами. И вот эти драконы начали один за другим умирать. По совершенно непонятным причинам. Из почти полусотни вскоре остался десяток. Не так давно один из совладельцев обнаружил на скалах отравленные тушки ягнят, до которых драконы большие охотники (не в смысле добыть, а в смысле пожрать). Поняв, что дело не просто нечисто, а чрезвычайно нечисто (и рассудительно остерёгшись, поскольку тому, кто убил дракона, человека замочить – как плюнуть), он сделал вид, что ничего не заметил, поделился информацией только с Виктором и Марьей – и продолжил наблюдение, желая выявить гада и уж тогда потолковать с ним на языке ножа. Гада он не выловил, но вроде бы как рассмотрел – это оказался один из пайщиков, сталевар с Глаузера. Потолковать с ним не удалось, потому что на следующий день этот сталевар в буквальном смысле слова сгорел на работе, – а ещё через день оставшимся пайщикам предложили продать плантацию за смешную цену… Кто предложил? Посредническая фирма из Фэньхундао, концов не найти. Было также намёками доведено до сведения, что пусть берут деньги, пока предлагают, поскольку после того, как сдохнут все драконы, скалы эти не будут стоить вообще ничего.

Что самое странное – или страшное? – так это то, что подобные случаи происходят на юге уже второй год, мы просто не слышали. Кто-то за бесценок скупает скалы и острова, травя перед этим драконов…

Возможно, так серые пытаются ограничить производство пыльцы и вздуть на неё цену. Или взять Конфедерацию за горло, дать почувствовать ей, насколько она зависима от нашей маленькой планеты. И тем самым вытребовать что-то большое, важное.

Но Конфедерации, похоже, на всё это плевать, поскольку на сигналы она не реагирует – ну, абсолютно.

Мы обсосали этот вопрос с разных сторон и так ни к чему и не пришли. А я заодно вспомнил, что именно мы с Марьей в своё время посчитали, что произойдёт, если Земля вдруг перестанет покупать наш продукт.

Через два месяца у нас начнётся энергетический голод, а через полгода, когда все запасы стержней иссякнут – рухнет вся транспортная система. Мы опрокинемся в каменный век…

Тетрадь десятая

Люсьен

Что ж, в конце концов мы с Кумико нашли общий язык. Мы не были ни врагами, ни соперниками. Ей страстно хотелось во что бы то ни стало сохранить в целости отцовское имение – не из корысти, а чести, достоинства ради, – мне же имущество это было не нужно совсем, разве что на время расследования. Я думаю, она это поняла почти сразу… а у меня в ответ созрело решение если не подарить – вряд ли она примет такой подарок, – то продать в какую-нибудь сумасшедшую рассрочку то, что досталось мне вчера, и если удастся – то, что достанется в ближайшее время. Что я теряю? Немного денег… зато приобрету такое покровительство предков, какому позавидуют и настоящие шаманы…

Путь домой я не помню. Просто не помню.

Шериф выслушал рассказ про мою схватку с неизвестными, покачал головой и сказал, что ничего не может сделать, земли формально всё ещё ничейные, а значит, нормы закона о собственности на них не распространяются. Возможно, злоумышленники вообще не имели в виду ничего плохого…

Не оставалось ничего иного, как согласиться.

Оформление бумаг заняло почти шесть часов. Только потом мне удалось немного поспать.

Как всегда после приступа, голова была тупая и тяжёлая. Сон не освежил, наоборот, вогнал в уныние. Как обычно, что-то снилось – трусливое, глупое и подлое, – но забылось сразу же по пробуждении. Только пальцы ещё дрожали какое-то время…

Мелочь, которая меня чуть не привела в ярость: одежда и бельё, накануне отданные в стирку, не высохли – из-за ливня и сырости. Пришлось после ванны натягивать на себя всё грязное, заскорузлое от пота, да ещё блуза порвана в двух местах… Но что делать, пришлось идти так – благо, сегодня в баре было не протолкнуться от усталых парней, и никто не обращал внимания на мелочи.

Ячменного у них уже не было, на такой наплыв посетителей бар оказался не рассчитан, мне налили ржаного сразу на четыре пальца и отодвинули в сторону: не мешай. И мне ничего не оставалось, как хлебать маленькими глотками абсолютно безвкусное (как всегда после приступов) пойло, прислушиваться к разговорам за спиной – и думать, во что же это я влезаю, если все сигналы тревоги во мне светятся, все сирены воют и все сторожа вопят: не ходи туда, там грабли!..

Потом рядом оказался смутно знакомый парень. Очень запоминающейся внешности – половина головы тёмная, половина светлая, – и то ли он мне этой головой кого-то напоминал, то ли кто-то про него рассказывал…

– Здравствуйте, – сказал он. – Меня зовут Гагарин.

– Странное имя… впрочем, чего только не бывает… – не знаю, то ли подумалось, то ли сказалось вслух. – Люсьен.

– Очень приятно. Слушайте, сегодня был трудный день… Можно, я буду невежлив?

Замечательно. А почему не сразу ножом?

– Попробуйте.

– Я знаю, что вы покупаете бывшие владения Снегиря…

Это называется тайна сделки. Интересно, об этом знает больше половины города или меньше? Наверное, всё-таки больше. Окружающие старательно делали вид, что не прислушиваются.

– Да ну? И что?

– Я прошу вас отказаться от этой покупки.

– Почему?

– По многим причинам. Во-первых, сама эта распродажа…

– Я всё знаю. Да, она на грани законности. И совершенно бессовестна. Но ведь вас не это волнует?

– Нет, не это. Но я…

– Ладно, Гагарин. Не будем сотрясать воздух. Моё конечное слово – «нет».

– Вы даже не выслушали…

Кажется, он был расстроен. И, кажется, не тем, что из рук уплывает выгодная сделка. Такие глаза бывают только у человека, идущего на всё что угодно по зову чести. Или любви, подумалось мне. Кумико ничего не говорила о своих воздыхателях – но трудно представить себе, чтобы их у неё не оказалось. Может быть, в других обстоятельствах мне бы хватило такта посочувствовать парню… но не сегодня. После приступа развивается беспощадность.

– Потому что всё равно вы не сумеете меня переубедить. Может быть, вчера ещё нашлись бы доводы. Сегодня – нет. Я обещал… одному человеку.

– Жаль, – сказал он. Взболтал в кружке глинтвейн и выплеснул мне в лицо.

Глинтвейн был тёплый и липкий. Ломтик лимона прилип к щеке и пополз вниз.

Дурак. Боже мой, какой дурак. Как он всё осложнил…

– Куда мне прислать секундантов? – голос не подвёл.

– Без секундантов, – сказал он. – Морталь.

– Тогда я выбираю оружие.

– Разумеется.

– На вертолётах. Остров Котур. Около Стены.

Он побледнел. Наверное, ждал чего-то попроще.

– Хорошо. Завтра в полдень.

Завтра в полдень мне надо внести последний платёж и получить все бумаги. Именно в полдень, не позже.

– Нет. – Думаю, у меня получилось усмехнуться. – Летим сейчас. Начнём ровно в полночь. У вас есть незаконченные дела?

78

Мне выделили диван в маленькой уютной гостевой комнате. Стены были завешаны вышитыми китайскими коврами, в углу, чуть слышно пощёлкивая анкером, висели старинные бамбуковые часы с длинным маятником. Было чуть-чуть за полночь. Спать хотелось чудовищно. Я уже не так молод, чтобы без следа переносить всяческие воздушные приключения…