Кондотьер Богданов - Анатолий Дроздов

– А сапожки? – встревожилась Аня.

– Сапожки можно, – уступил Богданов. – Скажем, купили.

– Я согласна! – сказала штурман. – Что говорить?

– Правду, только не всю. Сели на вынужденную в немецком тылу. Отказал двигатель. Ремонтировали… Сами не справились, местные помогали. Ну там кузнец… Починили, взлетели, вернулись.

– Перед взлетом прибежали немцы, а мы их – бомбами и с пулемета!

Богданов засмеялся:

– Тебе бы сказки писать! Или представления на ордена.

– Так мы ж воевали! – обиделась Аня.

– Спи! – Богданов потрепал ее по плечу. – Вояка! Завтра обсудим.

Он вернулся в кровать и завернулся в покрывало.

– Товарищ лейтенант! – послышался шепот. – Вы спите?

– Чего еще? – вздохнул Богданов.

– Вы хороший! Я знала, что вы герой, но теперь вижу, какой вы человек! Настоящий!

– Спи! – посоветовал Богданов.

Он завозился, устраиваясь поудобнее, и не расслышал тихих шагов за дверью. Шаги удалялись. Кто-то подслушал разговор…

7

Евпраксия, первенец князя Андрея, явилась на свет крупной, едва не убив родами мать. Княгиня долго болела, Евпраксию кормили мамки. Сразу две: одной для прожорливой девочки не хватало.

– Ишь сосеть! – жаловалась мамка товарке. – Другую грудь даю, а все не уйметься. Кудыть ей?

– Нехай! – говорила другая. – Крепче будить!

Евпраксия, словно понимая, улыбалась мамкам беззубым розовым ротиком. Те переставали ворчать и начинали сюсюкать. Красивая, полнощекая девочка вызывала умиление.

Вслед Евпраксии княгиня родила мальчика, который почти сразу умер, следующий и вовсе родился мертвым. Более княгиня не беременела. Князь Андрей горевал, но виду не показывал – любил жену. Евпраксия росла одна. Часто хворавшая мать не смотрела за ней строго, Евпраксия больше носилась во дворах, чем сидела в светелке. Во дворах бегали мальчишки: дети бояр, конюхов и кметов. Они играли в свои игры, девчонку не принимали. Евпраксия встревала. Непонятливую вразумляли тычками – у детей нет почтения к титулам. Княжна в долгу не оставалась. Вспыхивала драка. Евпраксия возвращалась домой с поцарапанным лицом и разбитыми губами. Мать ахала и укоряла дочь. Евпраксия слушала, насупившись, назавтра все повторялось. Княгиня пожаловалась мужу, тот позвал дочь. Евпраксия предстала перед отцом в разорванной рубашонке, с синяком на лице. Князь, скрывая усмешку, долго рассматривал строптивую.

– Пошто дралась? – спросил строго.

– Они первые начали! – сказала Евпраксия, по-мальчишечьи шмыгнув носом.

– Хочешь быть с отроками?

– Ага! – подтвердила дочь.

– Тогда учись драться! – сказал князь. – Как и они.

Лицо Евпраксии просияло. Княгиня, узнав, всплеснула руками, но перечить не стала. Чувствовала вину: не родила мужу сына. У князя Андрея был свой расчет. Военному делу на Руси учат крепко, а в порубежных княжествах – вдвойне. Отцы не жалеют сыновей – дорого станет. Что ни год окрест Сборска стычки. Приходят чудь, литва, жалуют и рыцари. Желающих пограбить хватает. Неуки в стычках гибнут… Андрей решил: дочка, распробовав хлеба ратника, остынет и вернется в девичью.

Евпраксию одели мальчиком и отдали дядькам. Князь наказал: дочку учить строго. Дядьки оскалились и обещали. В первый же вечер Евпраксию принесли – сама идти не могла. Мать причитала. На рассвете дочь встала и надела порты, будто не заметив лежащее на лавке платье. К вечеру вернулась в синяках – учили драться на палках. Княгиня побежала к мужу.

– Глаз выбьют или лицо рассадят! – негодовала она. – Кто ее замуж возьмет – кривую и со шрамом?

– В девичью не просится? – удивился князь.

Княгиня только всхлипнула. Андрей позвал дядек и велел за лицом княжны смотреть. В остальном спуску не давать. Дядьки усмехнулись и кивнули.

Андрей ошибся в дочери. Ратное дело Евпраксия не бросила. Спустя год она не уступала сверстникам-отрокам, дядьки сдержанно, но стали ее хвалить. Князь понял, что перемудрил, но отступать было соромно. В конце концов, не повредит. Жизнь в порубежном княжестве суровая, бабы в весях управляются рогатиной не хуже мужиков. Многие из луков стреляют, особенно те, кому грудь не мешает. Жить захочешь – выстрелишь! Мужиков по весям не хватает: кто сгинул в стычках с врагами, кого медведь задрал или волки заели. Бабы били дичь, отгоняли волков, кололи острогой рыбу. Острогой и человека легко приколоть, если под руку сунется…

Дочь подросла, Андрей брал ее на охоту. Княжна скакала за оленями и кабанами, била их копьем и сулицей, охотилась на пролетную птицу. В пятнадцать Евпраксия посадила на рогатину медведя. Загонщики вспороли его из берлоги, княжна подскочила первой. За спиной встали дядьки с рогатинами, но княжна справилась. Медведь ревел, пытаясь дотянуться до обидчицы когтями, дышал зловонной пастью, но княжна, уперев древко в землю, держала его, пока зверь не издох. После охоты Андрей сказал дочери:

– Ты все ж девка! Хватит в портах бегать!

Князь видел схватку с медведем. В этот миг он с внезапной остротой осознал, что дочь у него одна. Случись Евпраксии оступиться или древку рогатины сломаться…

Евпраксия подчинилась. Она любила отца, да и мать следовало жалеть – та переживала за дочь. Мать стала готовить княжну к замужеству. Учила вести дом, управлять хозяйством, просвещала о материнстве. Приходил отец, рассказывал о военных походах. Евпраксия слушала жадно. Ей было интересно все. Как ковать коней, крепить торока, сколько и какого оружия брать на стычку с чудью, какое – на битву с рыцарями. Андрей улыбался:

– Хороший из тебя был бы князь!

– Почему княжне нельзя? – обижалась Евпраксия.

– Какой кмет согласится ходить под бабой?..

Евпраксия вздыхала и хмурилась.

Замуж отдавать ее не спешили. Во-первых, сваты медлили. Богатого приданого за дочкой посадника не ожидалось. Порубежный город – не дальняя вотчина: много войны и мало серебра. Евпраксия, конечно, девка красивая, да с норовом: на коне скачет, медведей рогатиной валит… Как себя с мужем поведет – бог весть! К тому же Андрей объявил: дочку от себя не отпустит. Пусть зять едет в Сборск! Придет время – сменит немолодого князя. Понятное дело, зять должен быть воином, благостных книгочеев да теремных гуляк в Сборске не ждут. Княжить в порубежном городе – не на перинах почивать.

Женихи на такие условия не велись. Евпраксии стукнуло двадцать, а все невестилась. Княжон выдают замуж в шестнадцать, самое позднее – в осьмнадцать, Евпраксия по всем понятиям слыла перестарком. Не дождавшись свадьбы дочери, тихо угасла мать. По ее смерти стал сдавать отец: часто хворал и все более полагался на сотника Данилу. Данило был старше Евпраксии, но не намного – считай, выросли вместе. Молодой сотник сох по княжне, о чем ведал весь Сборск. Андрей не хотел такого зятя. Боярская дочь, выйдя замуж за князя (редко, но бывает), становится княгиней. Княжна, обвенчавшись с боярином, теряет княжье достоинство. Данило был хорошего рода, но не князь. Князей на Руси много, есть такие, что беднее бояр. Бояре могут стать посадниками, чаще всего именно они и становятся, но все ж…