Под конвоем лжи - Дэниел Сильва

Его передернуло. Помилуй бог, да ведь здесь холодно, как в склепе. Он пожалел, что не надел свитер. А еще можно было принести с собой чего-нибудь горячего, чтобы попить. Здесь находилась вся закрытая для непосвященных история секретной службы. Вайкери обвел взглядом горы папок, и вдруг его как будто ударило: после того как он уйдет из МИ-5, здесь навечно останутся записи о каждом сделанном им шаге. Он сам не мог понять, раздражала его эта мысль или, напротив, утешала.

Вайкери вспомнил об оскорбительных замечаниях Бутби на его счет, и его снова передернуло, на сей раз от гнева. Вайкери был чертовски хорошим офицером и чертовски хорошо вел работу по «двойному кресту». Даже Бутби не рискнул бы отрицать это. Он был убежден, что, прежде всего, обязан успехом своему образованию историка и образу мыслей, которые как ничто иное подходили для его нынешней работы. Ведь историкам часто приходится действовать методом конъектуры — идти к созданию цельной, логически обоснованной картины путем сведения воедино мелких, достаточно неопределенных и даже не связанных между собой, на первый взгляд, деталей и подстановки недостающих звеньев. «Двойной крест» очень походил на конъектурное реконструирование, только наоборот. Работа руководителя операции «двойного креста» заключалась в том, чтобы дать немцам определенное количество разрозненных, несводимых воедино деталей, работая с которыми они достигнут результата, запланированного организатором игры. Организатор должен быть крайне осторожен в обращении с данными, которые пускает в дело. Они должны являть собой скрупулезно составленную смесь фактов и вымысла, правды и тщательно подобранной и замаскированной лжи. Придуманные шпионы Вайкери должны были прилагать очень много усилий для добычи информации. Разведывательные данные следовало скармливать немцам крохотными, порой лишенными видимого смысла порциями. Они должны быть связаны с личностью и прикрытием шпиона. Например, водитель грузовика из Бристоля не мог ни с того ни сего раздобыть украденные в Лондоне документы. И ни одно донесение не должно было казаться чересчур хорошим, ибо то, что слишком легко дается, может быть с той же легкостью отвергнуто.

Досье на персонал центрального аппарата абвера хранились на открытых стеллажах, достававших до потолка, в сравнительно небольшом помещении, расположенном в дальнем конце подвала. Буква V начиналась на нижней полке и поднималась все выше и выше. Вайкери пришлось опуститься на четвереньки и вывернуть шею, как будто он искал что-то ценное, закатившееся под стеллаж. Проклятье! Нужная ему папка, конечно же, оказалась на самой верхней полке. Он привстал на цыпочки и запрокинул голову, пытаясь прочесть надписи на папках через свои очки со стеклами-полумесяцами. Нет, безнадежно. Полка находилась на добрых шесть футов выше его головы; с такого расстояния он не мог прочесть машинописный шрифт даже через очки. Это была месть Бутби всем тем, кто не дорос до изначально установленной для сотрудников службы нормы роста.

Одна из архивных королев заметила, что он уныло смотрит под потолок, и сказала, что принесет ему библиотечную лесенку.

— На той неделе Клэймор попытался дотянуться до верхней полки со стула и чуть не сломал себе шею, — пропела она, вернувшись менее чем через минуту с лестницей. Она снова взглянула на Вайкери, покровительственно улыбнулась ему с таким видом, будто он был ее выжившим из ума престарелым дядюшкой, и предложила достать нужную посетителю папку. Вайкери поспешил заверить ее, что вполне справится сам.

Он поднялся на лестницу и принялся выдвигать одну за другой папки, подцепляя их согнутым указательным пальцем. Вскоре он нашел папку из мягкого картона с наклеенным красным ярлыком, на котором было написано: Фогель, Курт — абвер, Берлин. Он слез, развязал тесемки, открыл папку и заглянул внутрь.

Досье Фогеля оказалось абсолютно пустым.

Спустя месяц после прихода на службу в МИ-5 Вайкери с изумлением встретил там Николаса Джаго. Джаго был главным архивариусом в Университетском колледже и стал служащим МИ-5 в ту же неделю, что и Вайкери. Здесь он тоже был назначен главой архива и получил приказ навести порядок в не слишком четко организованной службе регистрации законченных и ведущихся дел. Джаго, как и сам архив, казался пропитанным пылью, был очень раздражительным, и с ним было так же трудно иметь дело, как и работать с материалами архива. Но при своей непритязательной грубоватой внешности он мог быть и добрым, и щедрым, и подчас фонтанировал необходимейшей информацией. Джаго обладал еще одним ценным навыком: он знал не только как найти ту или иную папку, но и как потерять ее.

Несмотря на поздний час, Вайкери застал Джаго за его столом в тесном застекленном кабинетике. В отличие от залов для хранения документов это помещение олицетворяло собой порядок и аккуратность. Когда Вайкери постучал костяшками пальцев в стекло двери, Джаго вскинул голову, улыбнулся и жестом пригласил его войти. Вайкери заметил, что улыбался он одними губами, глаза смотрели все так же мрачно. Он казался изможденным. Джаго жил в этом подвале. Но не это было основной причиной его угнетенного состояния. В 1940 году, во время блицкрига, его жена погибла при одном из налетов немецких бомбардировщиков. Ее смерть заметно надломила архивариуса. Он поклялся себе разгромить нацистов — не оружием, а организованностью и аккуратностью.

Вайкери сел. От предложенного Джаго чая он отказался.

— Самый настоящий чай, который я запас еще перед войной, — взволнованно похвастался тот. Зато трубку он набивал отвратительным табаком военного времени, и ее приходилось то и дело раскуривать заново; едкий дым пах горящими в парках осенними листьями и словно дымкой покрыл двоих офицеров, пока они обменивались банальными замечаниями о том, как вернутся в университет, когда все это безобразие кончится.

Вайкери негромко откашлялся и перешел к делу.

— Я ищу документы на одного довольно темного сотрудника абвера, — сказал он. — И, к моему удивлению, обнаружил, что их нет. Папка стоит на месте, а ее содержимое куда-то делось.

— Как его имя? — осведомился Джаго.

— Курт Фогель.

Джаго помрачнел еще больше.

— Христос! Дайте-ка я сам посмотрю. Подождите здесь, Альфред. Я вернусь буквально через минуту.

— Я могу пойти с вами, — сказал Вайкери. — Чем-нибудь помогу.

— Нет, нет, — наотрез отказался Джаго. — И слышать ничего не хочу. Я же не помогаю вам ловить шпионов, вот и вы не пытайтесь помочь мне искать бумаги. — Он рассмеялся собственной шутке. — Посидите здесь, немного отдохните. Я вернусь через минуту.

«Ты сказал уже во второй раз: вернусь через минуту», — подумал Вайкери. Ему было известно, что Джаго по-настоящему болеет душой о состоянии вверенного ему хозяйства, но одно исчезнувшее досье на рядового сотрудника аппарата абвера не могло послужить причиной ведомственного кризиса. Все время случались недоразумения, связанные с пропажей папок, которые просто-напросто были засунуты не на свое место. Однажды Бутби объявил общую тревогу из-за пропажи портфеля, полного важных документов. Злые языки утверждали, что он был найден через неделю в квартире его любовницы.

Джаго и впрямь почти сразу же вернулся в свой закуток; облако мерзкого дыма из трубки тянулось за ним, словно за паровозом. Он вручил бумаги Вайкери и уселся за стол.

— Как я и думал, — заявил Джаго. Он казался до смешного гордым собой. — Они были тут же, на полке. Одна из девочек, наверно, вложила их не в ту папку. Такое случается то и дело.

Вайкери выслушал это сомнительное объяснение и нахмурился.

— Очень интересно — со мной такого никогда еще не случалось.

— Ну, наверно, вам просто везло. А мы каждую неделю перекладываем тысячи папок. Нам бы сюда еще несколько человек... Я говорил об этом с генеральным директором, но он сказал, что мы уже израсходовали все фонды и больше не получим.

Трубка Джаго погасла, и он разыграл целое представление из ее повторного раскуривания. Застекленная каморка так заполнилась дымом, что глаза Вайкери заслезились. Николас Джаго был хорошим и безукоризненно честным человеком, но Вайкери не верил ни единому слову из рассказанной им истории. Он решил, что досье кто-то совсем недавно затребовал и не успел вовремя вернуть бумаги. И судя по тому, как изменился в лице Джаго, когда Вайкери заговорил об отсутствующих документах, этот кто-то занимал чертовски важное положение.

Вайкери помахал папкой, отгоняя дым.

— Кто последним брал досье Фогеля?

— Перестаньте, Альфред. Вы же знаете, что я не могу этого вам сказать.

Это была чистая правда. Простые смертные, такие как Вайкери, должны были расписываться за документы. В архиве сохранялись формуляры, в которых было отмечено, кто и когда брал те или иные досье. К формулярам имели доступ только персонал архива и высшее руководство МИ-5. Несколько человек из того же высшего руководства имели право получать документы, не расписываясь за них. Вайкери подозревал, что досье Фогеля брал кто-то из представителей этого круга.