Двух дорог пересеченье (СИ) - "Nastyad87"

— Будь осторожна! Завтра мы увидимся и, дай Бог, всё будет кончено! — кричал Миша, глядя на сестру, в то время как Владимир закрывал окошко кареты.

— Счастливо оставаться, — попрощался Корф, и они покатили в Петербург. — А мы, Наталья Александровна, будем надеяться, что дождь вскоре непременно кончится, иначе он может поломать наши планы. Нехорошо выйдет, согласитесь. Столько тревог Мишеля, наставлений, инструкций — а всё впустую.

Княжна, хоть и нашла его умозаключение весьма остроумным, предпочла оставить без ответа. Ей хотелось спросить у Корфа о Ванечке. Как он там? Не снились ли мальчику больше страшные медведи и не плакал ли он, пробудившись? И если бы Владимир позволил, если бы разрешил, она бы с радостью по возвращении в Двугорское навестила ребёнка. И Варю она была бы очень рада увидеть вновь.

Пока Натали всё собиралась с мыслями: как бы помягче, поненавязчивее задать свои вопросы — Владимир, устроившись поудобнее на спинке кареты и подложив себе под голову небольшую подушку, задремал. Похоже, что сейчас он не был настроен на общение с дамой. Наташа, с грустью посмотрев на Корфа, отвернулась к запотевшему от влажности окну, пытаясь теперь вообразить, как будет выглядеть завтрашняя поимка разбойников с дороги. Удастся ли Мише, исправнику и команде гвардейцев справиться с шайкой? А вдруг что-то пойдёт не так? Нет, она должна доверять плану мужчин. И не паниковать без надобности. В конце-концов, сама Репнина считала себя барышней не робкого десятка.

Натали выпрямила спину и сладко потянулась. Мерный стук колес стал убаюкивать, тем более, что подняться княжне пришлось очень и очень рано. В карете было тепло и уютно. Она решила последовать примеру Владимира и вздремнуть, стянув с сидения напротив ещё одну подушку и прислонив её к стенке кареты. Сон не заставил себя долго ждать — Наташа уснула, едва опустились веки. Какое-то время спустя карету подкинуло на кочках. Репнину дернуло в сторону, однако её до того разморило, что она, не разлепляя век, вновь опустилась на мягкое — кажется, туда, куда нужно.

Комментарий к Глава IX. ПЛАН

Иллюстрация к главе: https://vk.com/photo2106348_457246016?rev=1

========== Глава X. ПОЕЗДКА В ПЕТЕРБУРГ ==========

Глава X

ПОЕЗДКА В ПЕТЕРБУРГ

— Наталья Александровна, просыпайтесь, — откуда-то издалека донёсся голос Владимира.

Ей не дали досмотреть сон. А ведь снилось что-то интересное. Яркое, красочное, с частой сменой картин. И столь же тёплое и согревающее, как подушка, на которой она лежит. Только теперь, когда вырвали из царства грёз, вряд ли удастся вспомнить, о чём были видения. Княжна Репнина, сопротивляясь до последнего, не желая возвращаться в явь, ещё сильнее прильнула к своей подушке и обиженно замычала.

— Наташа, — вновь позвали её.

Она почувствовала, как чьи-то пальцы дотронулись до щеки. Легко, почти невесомо. Коснулись, провели незримые дорожки и исчезли. Ей стало щекотно. Пришлось открыть глаза. Натали с удивлением обнаружила, что полулежит в карете на смотрящем на неё сверху Корфе. При этом её голова мирно покоится на его груди. И, в добавок к этому, он приобнимает барышню за плечи!

— Ч-что? — воскликнула она, тут же окончательно проснувшись. — Что вы себе позволяете?!

— Ровным счетом ничего, — удивлённо ответил Владимир.

— И это называется ничего? — Наташа, высвободившись из его рук, отпрянула на своё место, где засыпала. — Вы что же это, по-прежнему считаете, что все женщины мира обязаны принадлежать вам? Неслыханная наглость!

— Бросьте, Наталья Александровна, я проспал почти всю дорогу. А проснулся от того, что ваша спящая головушка упала мне на плечо. Пришлось устроить её поудобнее, — оправдывался Корф. — Да я вас и пальцем не тронул!

Услышав последнюю фразу, Наташа сурово прищурилась. Владимир понял, что несколько слукавил. Вдруг она, ни с того, ни с сего, прыснула со смеху. Глядя на неё, Корф сперва пытался оставаться невозмутимым, но Натали продолжала улыбаться ему — и он не выдержал, разулыбался в ответ.

— Простите меня, — проговорила Репнина виноватым тоном. — Довольно глупо с моей стороны упрекать вас неведомо в чём.

— Ничего страшного, — великодушно простил он. — Мы, кстати, приехали к вашему дому.

— Как? Мы уже в Петербурге?

Натали приоткрыла окошко кареты и сразу же узнала светло-голубые стены фамильного особняка Репниных на Садовой улице. Дождь, как ни странно, кончился, и лужи, ещё не успев просохнуть, блестели на солнце.

— Пора заняться нашим планом, — сказал Корф.

Они вышли из кареты и направились к парадному входу. Наташа не слишком любила этот дом, ведь он давно пустовал: родители бывали в Петербурге крайне редко, в основном наездами раз в несколько лет и всего на пару недель. Миша после женитьбы обосновался в поместье Долгоруких, поскольку Лизавета Петровна ни в какую не захотела жить в столице — ей куда милее и привычнее была деревенская жизнь. А Наташа служила при дворе и, соответственно, её дом был там, где проживала императорская семья. В родные пенаты она наведывалась нечасто — ей было неуютно жить здесь одной, среди больших залов и комнат, пустынных и безлюдных. Только прислугу, состоявшую из нескольких человек, Репнины держали по-прежнему — такова была воля родителей: чтобы стены, мебель и предметы интерьера оставались в идеальном порядке.

Натали с Владимиром переступили порог особняка и, поздоровавшись с главной ключницей, проследовали в библиотеку, где в тайнике у самой дальней к стене полке с книгами находился родительский сейф. Наташа, положив на стоявший неподалёку стол несколько томиков, достала из сумочки ключ, данный Мишей, вставила его в замок и повернула массивную ручку. Сейф открылся. Среди сложенных ценных бумаг и пачек с деньгами стояла большая серебряная шкатулка, напоминавшая старинный ларец. Натали вынула её, после чего они с Владимиром, поставив шкатулку на стол, щёлкнули замочком и открыли крышку. Их взорам показались фамильные драгоценности Репниных. Не все, разумеется, а только те, которые родители не посчитали нужным забрать с собой в Италию, поскольку рассчитывали передать когда-нибудь своим детям.

— Недурно, — пробормотал Владимир, беря диадему, украшенную бриллиантами и жемчугом.

— Эта вещь принадлежала моей бабушке, — начала рассказывать Наташа, принимая в руки украшение. — Когда она выходила замуж за дедушку, он заказал специально для неё диадему у одного известного питерского ювелира. И это несмотря на то, что мода диктовала иное: голову невесты должно венчать украшение из цветов. Дедушка был большой оригинал и любил, как бы сказали французы, se démarquer de la foule*. Бабушка венчалась в ней. Они прожили с дедушкой длинную и счастливую жизнь, у них родилось шестеро детей: пятеро сыновей и одна дочь. А когда пришла пора выходить замуж маме, бабушка подарила диадему ей с наказом, чтобы украшение переходило в наследство по женской линии Репниных. Таким образом, мама в ней тоже венчалась с моим отцом. Как вы знаете, у нас в семье из детей лишь я да Миша, соответственно диадема должна была перейти ко мне, когда я выходила за Андрея. Однако Мария Алексеевна Долгорукая настояла на традиционном венке из белых роз, — княжна немного помолчала. — Я уступила. Свадьба не состоялась. Вот и не верь после этого семейным преданиям.

Наташа положила диадему обратно в шкатулку и посмотрела на Владимира:

— Андрей Петрович погиб. И всё получилось вовсе не так, как мне когда-то мечталось.

— Андрея нет больше с нами, — вторил Корф, склонив голову, — как нет и некоторых других людей, дорогих моему сердцу.

Репнина вгляделась в его печальный профиль. Ей хотелось утешить его, только разве это в её власти? Не находя слов, она робко дотронулась до его руки.

— Не стоит, Наталья Александровна. Мне бы крайне не хотелось, чтобы вы испытывали ко мне жалость.

— Это не жалость, а сострадание, — поправила Наташа.

— Так, значит, это нужная нам шкатулка? — Корф отстранился от неё и крикнул слуге, поджидавшему их за дверью, прежним бодрым тоном: — Алёшка, иди сюда!