Война за корону - Ярослав Коваль

Именно такой обещало им суровое начало весны в этих широтах Оборотного мира. Под Уинхаллом морозы начинали слабеть лишь к концу марта, а порой держались и до середины апреля. Зато потом всё одним махом таяло, заливало потоками воды долины и низины, вздувало реки, рождало тысячи и миллионы ручейков, покрывавшие предгорья густой сетью. Потом всё это уходило в океан, и зиму торопливо сменяло лето. Настоящей затяжной весны в Ночном мире не бывало.

Следующий налёт начался рано утром, без малого в пять, но с ним учителя справились сами, ещё до того, как полуодетые Илья, Санджиф и Искра, оказавшаяся самой бойкой среди девушек, добежали до главного корпуса. Им разрешили вернуться обратно в общежитие и додремать ещё пару часиков до первого урока.

— Не, ну это просто извращение — учиться во время войны! — раздражённо ворчал петербуржец, зевая в столовой над порцией оладий с вареньем, которые ему под нос заботливо поставила Мирним. — Мало того, что мы вынуждены вкалывать на фронт и победу, как в сорок первом году, так ещё и заниматься, блин!

— Более того, ещё и контрольные писать. Например, сегодня.

— Блин! Какую?!

— По алгебре.

— Ёжкин кот…

Фёдор, до того жевавший оладьи молчаливо, отодвинул крохотную мисочку со сгущённым молоком.

— Ну, будем надеяться, что враги окажутся более понимающими, чем учителя, — заметил он, украдкой вытирая пальцы о скатерть. — И начнут налёт как раз во время контрольной.

— Но контрольную-то всё равно придётся писать, ты, записной лентяй! — вспыхнула уроженка Болгарии. — Налёт же когда-нибудь закончится!

— Ну так и что? Пора будет идти на энергогимнастику, на медитации, на корректировку защитной системы — это же ведь обязательно, без этого вообще никак…

— А завтра? Что ты думаешь, завтра не придётся дописывать контрольную?

— Ну вдруг завтра тоже будет налёт, и как раз вовремя…

— Вот редкостное нечто! Ты зачем в школу пошёл, если вообще учиться не хочешь?!

— А как я, по-твоему, мог не пойти? У нас, знаешь ли, обязательное школьное образование! Если бы не в магической школе, то пришлось бы учиться в англо-немецкой гимназии под боком у мамочки, где меня бы дрючили куда крепче.

— Я тебе просто поражаюсь! — Искра бессильно развела руками. — Дай-ка угадаю! Ты ведь мечтаешь о том, чтобы всю жизнь проваляться с газетой на диване!

— Ну, в этом предложении есть своя привлекательность. Берёшь меня на содержание?

В первый момент Илья решил, что Искра сейчас просто задушит Фёдора, потом — что разобьёт ему о голову блюдо с оладьями. Несколько мгновений болгарка просто кипела, встряхивая кулачками, а за её спиной одноклассники давились от хохота. Не отыскав в своём арсенале достаточно убийственных русских слов, девушка несколько раз топнула ногой об пол, треснула кулаком о стол и вылетела из столовой.

Фёдор, дохихикивая, вытер слёзы тыльной стороной масляной ладони.

— Дразнить Искорку — это у нас тут национальный спорт.

— Слушай, а если без дураков — как будем писать работу? Напасть ведь могут и вечером…

— Да ладно, спишем как-нибудь. В конце концов, должны же учителя понимать, что нам нелегко…

— Если бы вы хоть иногда интересовались расписанием, для вас эта новость не была бы новостью. И вы бы успели подготовиться.

— Подготовиться? Шутишь? Когда?!

— Я же была с вами всё время, а подготовиться успела.

— Да ты же девчонка, вы как-то по-особенному устроены, — сердито ответил Фёдор. — У вас и интересов других нет, только учёба, да и всё.

Мирним покосилась на Илью и густо заалела.

— Много ты понимаешь…

На уроке энергоразвития заниматься пришлось с полной отдачей. Госпожу Оринет явно не волновали все те обстоятельства, в которых школьникам теперь приходилось учиться — она просто делала вид, будто их и вовсе нет. Её манера вести уроки ни на грамм не изменилась, требовательность осталась прежней, и кислые, а когда и откровенно оскорблённые взгляды она просто не замечала. И всем поневоле приходилось стараться, хоть ребята и предпочли бы поворчать.

Как бы там ни было, на этом уроке не нашлось времени заглянуть в учебник алгебры, на системной магии — тем более, их всех опять вывели во двор, и работы там каждому нашлось предостаточно. Причём такой работы, которую надо было сделать наилучшим образом, если есть желание выжить в этой войне. Желание было, почти такое же сильное, как чувство долга перед одноклассниками.

В учебник и тетрадь, подсунутые Мирним, удалось заглянуть только уже перед самой контрольной. В этот миг Илья был даже благодарен госпоже Оринет за её непреклонную въедливость — даже несмотря на три часа упорной работы над магической системой энергоснабжения, сейчас он чувствовал себя в великолепной форме, и формулы запоминались сами собой.

— Надеюсь, нам разрешат переписать, если вдруг что, — проворчал Санджиф, озабоченный тем же самым (правда, просматривал он не тетради, а только учебник).

— Может, и дадут, — с неподражаемым ехидством ответила Искра. — Но налёт может прийтись как раз на время пересдачи, имейте это в виду!

— И в кого ты такая язва… — вздохнул Фёдор, терзающий страницы затрёпанного сборника решений.

Злорадство в глазах уроженки Болгарии было неподдельным.

Однако учитель математики не смог справиться с сочувствием, которое он испытывал к ребятам, запертым в осаждённой школе, принуждённым отстаивать её наравне со взрослыми людьми. Он поневоле был лоялен и над каждым учеником, безнадёжно задумавшимся о решении сложной задачи, наклонялся и шепотом попытался помочь его найти. Илья, получив пару намёков от учителя и ещё пару прямых подсказок от Мирним, сидевшей сразу за его спиной, худо-бедно справился с контрольной и с облегчением сдал тетрадь. Будь что будет, он выжал из себя всё, что мог.

— Если в ближайшие дни нам подкинут ещё какую контрольную, боюсь, это скажется на качестве нашей работы с защитными системами, — с важным видом заявил Фёдор, как только они вышли из класса.

Санджиф посмотрел на него с откровенной жалостью.

— Если что-то там скажется на твоей работе над защитой школы, то это скажется и на твоей жизни. Об этом подумай прежде, чем захочешь проучить кого-нибудь из учителей.

Старшеклассник ответил хмурым взглядом, но спорить не стал.

Да и с чем тут спорить? Впервые им всем приходилось делать что-то с полной отдачей не потому, что нравится, и не потому, что требуют учителя или родители, а потому, что жить охота. Серьёзность ситуации все поняли даже не тогда, когда произошло первое нападение на школу, и на следующий день пришлось спешно исправлять его последствия, а тогда, когда пища стала более однообразной. Теперь, когда снабжение школы прекратилось, было не до разносолов, приходилось довольствоваться тем, что есть.