КВЕСТ - Сергей Деркач

– Станешь мутантом – и у тебя будет.

Марина и сама не поняла, как у нее вырвались эти слова. С опаской, что Саша обиделся, она взглянула на него, но когда их взгляды пересеклись, подростки вдруг рассмеялись.

– Вот уж сказала, так сказала! – смеясь, выдавил из себя Саша.

Вдоволь насмеявшись, они принялись за еду. Тоска, вызванная внезапным пробуждением, развеялась, словно туман. Саша выделил Босу его порцию, но пес даже ухом не повел. Он сидел в дверном проеме, изображая из себя Сфинкса, и внимательно осматривал окрестности.

– Он не заболел случайно? – вдруг обеспокоилась Марина.

– Не знаю, – пожал плечами Саша. – Вчера я ему оставил еду, так он даже не притронулся.

– Может, после драки с химерой он подхватил какую-то невидимую инфекцию?

– Вряд ли. Мне просто кажется, что еда ему не нужна.

– Как так?

– Пока не знаю.

– Всем живым существам нужно кушать, – убежденно возразила Марина.

Девочка подхватила еду и подсела к собаке.

– Скушай, Боська, – она гладила собаку, подсовывая мясо под нос. – Не капризничай, ты же не маленький.

Пес аккуратно два раза проглотил небольшие куски мяса.

– Ну вот, умница, – довольная, Марина потрепала его по загривку и отошла. – Можешь ведь, когда хочешь.

Стоило ей только отвернуться, как еда тут же оказалась на земле, и пес незаметно лапами прикопал ее.

Тем временем дети собрали рюкзаки и приготовились к выходу. Пес, как ни в чем не бывало, шел впереди.

– Странно все здесь как-то, – произнесла Марина. – Такое впечатление, что солнце никогда не заходит, как на севере.

– Это потому, что мы в компьютерной программе, – убежденно ответил Саша. – Может, ночь и наступит, только неизвестно, когда.

Он временами посматривал на свой КПК, проверяя путь на предмет аномалий и разных форм жизни. Руинам, казалось, не было конца и края. Подросткам уже порядком надоел этот печальный пейзаж.

– Скоро мы уже хоть куда-то придем? – спросила Марина.

– Не знаю, – пожал плечами Саша.

Ему тоже надоело сбивать ноги об обломки строительного мусора, в который превратились дома. Усталость понемногу развеяла его хорошее утреннее настроение. Да еще в голове начинало понемногу шуметь. Он, возможно, и не обратил бы на такую мелочь внимание, если бы не странное поведение Боса. Походка пса стала какой-то вялой, неуверенной. Он часто останавливался, крутил головой, лапы то и дело подламывались, отказывались нести тело. Саша замер, не понимая, что происходит.

– Он заболел? – спросила Марина, с тревогой глядя на поведение собаки.

– Скорее всего, здесь что-то другое, – тихо ответил Саша, напряженно вслушиваясь в тишину.

Как и перед нападением химеры, вокруг аж звенело от необычной тишины. Или это звенело в голове?

– Назад, быстро, – прошептал он, отталкивая Марину за спину. – Эх, жаль, Кинолог водку отобрал.

– Ты собрался пить? – с недоумением, спросила девочка, делая несколько шагов назад.

– У тебя в голове не шумит? Звон в ушах, может быть? – мальчик пытался утащить за собой Боса, но сделать это было нереально. Собака просто стояла на дрожащих лапах, не в силах сделать ни одного движения.

– Есть немного.

– Все, уходим. Быстро!

– А как же Бос?

Не слушая больше подругу, Саша поволок ее прочь от этого места. Шум в голове нарастал, тело плохо подчинялось мозгу, который с каждым мгновением все больше погружался в туман. Саше казалось, что он бежит изо всех сил, но ноги передвигались едва-едва, словно во сне, когда бежишь, а тугой воздух держит тебя практически на месте.

– Что это? – словно издалека послышался сдавленный голос Марины.

– Контролер, – едва смог прошептать Саша. А потом его голова взорвалась мыслями и образами.

Чей-то сухой, словно песчаный ветер пустыни, голос сказал:

– Посмотри на свою жизнь. Неужели она хоть чего-то стоит? Отдай ее мне, и я подарю тебе тот мир, в который ты так стремишься.

Перед глазами кадр за кадром пронеслась его недолгая жизнь, причем самые негативные ее моменты. Вот он впервые ищет и не может найти маму. Дом, большой, светлый, почему-то сразу стал таким пустым и холодным. В нем страшно, неуютно. Потом появился папа, чужой, отрешенный, с пустыми красными глазами. Он смотрел на сына, но словно не видел его, как будто Саша сделал что-то очень-очень плохое. Мальчик пытался понять, что он сделал не так, но понять не смог. А потом в доме появились какие-то люди. Большинство из них были всегда веселыми и добрыми, часто играли с маленьким Сашей, смеялись над его шалостями, но сейчас они как-то странно смотрели на малыша, жалели его, словно подтверждая: то, что ты сделал – очень плохо, мы не ожидали от тебя такого. А потом он увидел маму. Она лежала в каком-то большом красивом блестящем ящике, наверное, спала. Мама была одета в свое самое красивое платье, и сама она была такая красивая. Люди вокруг разговаривали тихо, наверное, боялись разбудить ее. Саша подошел к маме, взял ее за руку, хотел сказать, чтобы она вставала, ведь нельзя спать, когда столько гостей в доме, но папа оторвал его от мамы, и тогда впервые прозвучало это страшное слово «умерла». Саша еще не понимал значения этого слова, но оно прозвучало так страшно, что он расплакался. Потом… потом маму зачем-то опустили под землю и закопали, а сверху поставили много красивых венков из цветов. И портрет, на котором мама так красиво и весело смеется. Все это мальчик помнит, как в тумане. Он проснулся на следующее утро, позвал маму, но никто не ответил. Папу Саша нашел в гостиной с бутылкой в руке. На вопрос, когда вернется мама, папа ответил, что мамы больше нет, и она никогда к ним не придет. Он так посмотрел на сына, что мальчик понял: это он виноват в том, что мама ушла от них навсегда. Саше стало страшно. Он расплакался, убежал к себе в комнату и плакал до самого вечера.

С того дня папа почти не замечал сына. Нет, он не игнорировал его, всегда спрашивал, как дела, покушал ли, ничего ли не болит, не обидел ли кто. Но все это папа говорил пустым бесцветным голосом, словно разговаривал со стулом, а в глазах стояли такая боль и тоска, что Саша поневоле сжимался и замыкался в себе, снова и снова чувствуя свою вину за смерть мамы.

Чем дальше – тем больше. Папа стал пропадать где-то целыми днями. Даже в выходные он уезжал на работу. А раньше они всегда все вместе куда-то ходили гулять, или в гости. Саша пытался помириться с папой, извиниться. Он старался дождаться папу с работы, но всегда засыпал раньше, чем тот возвращался домой. В те недолгие моменты, когда папа все-таки был дома, он играл рядом, надеясь, что папа, как раньше, включится в игру, и им снова будет весело. Несколько раз это удавалось, но потом папа почему-то снова становился хмурым и чужим. Тогда Саша разозлился. Он начал делать все назло, чтобы папа, наконец, понял: Саша очень жалеет, что виноват в смерти мамы, но нельзя же постоянно винить его в этом! Он бил мебель, окна, посуду, ломал дорогие игрушки, дрался в детском саду и школе, зачастую просто так, чтобы отца в очередной раз вызвали в школу и они снова, даже в эти короткие моменты, были вместе. Как иным способом дать понять отцу, что он ему нужен, как никто другой в этом мире – Саша не знал. Он видел лица побитых ним товарищей, их возмущенных родителей и учителей, каменное лицо отца. Психологи, которым отец платил деньги, ничем не могли помочь. Саша все так же дрался, вел себя на уроках вызывающе, несколько раз, украв из сейфа деньги, сбегал из дома, лишь бы снова почувствовать, что он все-таки нужен отцу. Его находили, возвращали. Отец либо коротко читал нотации, либо просто не разговаривал несколько дней. И тогда Саша решился на отчаянный шаг. Он выпил для храбрости виски, угнал отцовскую машину и мчался на ней по ночному городу. Сумасшедший адреналин в крови, воющие сирены машин ДПС, высланных на перехват нарушителя. Ему очень понравилось, что он один противопоставил себя целому унылому миру. Ему никто не нужен: ни друзья, ни помощники, ни…отец, раз он такой. Саше было плевать на всех и на все. Мир создан только для него, и все должны исполнять его, Сашины, прихоти и приказы. В этом его предназначение. Мир для него, а не наоборот, ведь иначе Саша ничего не стоит в этом мире. Другого места для себя он не видел.

Его, конечно же, поймали, но они так и не поняли, кто здесь главный. Саша с презрением смотрел на гаишников, которые упаковывали его в наручники, связывались по рации со своим управлением. В ответ он получал такие же взгляды, пока к нему не подошел пожилой старший лейтенант. Он так посмотрел на мальчишку, что Саша был вынужден опустить глаза. Нет, в этом взгляде не было ни укора, ни гнева, ни злости, ни ненависти. В глазах старого служаки мальчик прочитал сочувствие, жалость и… понимание поступка. Такой, или хотя бы подобный взгляд Саша ожидал от отца уже не один год. Ему вдруг стало стыдно за все, что он вытворял. Наверное, именно поэтому он послушал отца, приехал в центр доктора Симонова.