Ловите принца! (Щепки на воде) - Инна Сударева

— Конечно, — кивнул лекарь. — Иди, поболтай, если он сам тебя не прогонит.

И Ларик обрадовано поспешил за санитарами.

Пека пронесли мимо занятых кроватей и топчанов и осторожно уложили на плетеную из лозы кушетку под окном. Юноша как был с подушкой у лица, так и остался. Только рычать прекратил.

Ларик обождал, пока уйдут санитары, подтянул ближе табурет с прохода, сел у изголовья друга и осторожно позвал:

— Братец, ты как?

— Проклятие! — простонал из подушки Пек и ударил в нее сверху кулаком.

— Больно, верю, — кивнул Ларик, — но это временно. Поболит — перестанет. Пусть не сразу…

— Не в этом дело, — выдохнул раненый и откинул подушку в сторону. — Не в этом…

Его друг поразился, увидав замешательство и даже что-то напоминающее отчаяние на лице, которому привычней было выражение беспечности и самоуверенности.

— Я влип, братишка, — с невыразимой тоской в голосе проговорил Пек, а в глазах его (Ларик мог бы поклясться) блеснуло то, что было подстать девице, а не храброму рыцарю, сразившему лорда Гая Гоша, — в глазах Пека-Рифмача блеснули слезы. — Я не знаю, что мне делать. Но я не могу больше оставаться в Илидоле. Мне как-то надо бежать…

— У тебя жар! — уверенно заявил приятель.

— Эх, — еще тоскливей вздохнул Пек, — всем ты хорош, братишка, всем… кроме того, что рассказать я тебе всего не могу, — и вновь набросил подушку на лицо.

Ларик нахмурился — он не знал, что говорить, что делать. Чуть поразмыслив, он решился и тронул приятеля за руку:

— А ты бы и рассказал. Когда это за мной репутация болтуна водилась? Если тайна у тебя есть, будь уверен: я ее с собой в могилу унесу — это так же точно, как и то, что за днем всегда ночь наступает…

Пек не отвечал и не шевелился. Только пальцы той его руки, что прижимала подушку к лицу, чуть подрагивали.

— Ну, смотри, — пожал плечами, отворачиваясь, Ларик. — Только очень уж ты меня тревожишь.

И снова молчание было ему ответом.

Парень уже начал обижаться на скрытность товарища и хотел подняться, уйти, но тут Пек отозвался из недр подушки:

— Если я и расскажу свой секрет, так ты опять скажешь, что у меня жар. Или что я сбрендил…

— Конечно, если скажешь чушь, типа 'моя мама — королева', тогда признаю: ты сбрендил, братец…

Пек вновь застонал и впечатал кулаком в подушку, да так отчаянно, что Ларик смолк, а потом его словно сверху ударило — вспомнил он свои давние подозрения о том, что Пек-Рифмач не из простой семьи. Потому наклонился к раненому и спросил, шепотом:

— А что? Правда, что ль?

Рыцарь Илидола вновь откинул подушку, а так как приятель над ним навис, то получилось — огрел ею друга по носу.

— Вот же! — вскрикнул Ларик. — Сразу драться! Я ж пошутил!

Глаза Пека теперь и блестели и горели — все и сразу. Кривясь от боли в боку, он сел, ухватившись за ворот куртки друга, и зашептал ему на ухо:

— Правда, правда, вот это и есть правда. Я — Мелин, старший сын короля Лавра и покойной королевы Аманды. Мой отец в гневе убил мою мать, а меня невзлюбил и запер в Кленовой усадьбе, а потом лишил права наследования. Это было лет семь назад. Потому я переоделся в простолюдина и сбежал из усадьбы. Мои друзья, мои наставники рассудили, что нелюбовь короля может погубить меня и всех убедили в том, что я утонул в речке. И король тоже так подумал…

Так как Ларик молчал, ошарашено приоткрыв и рот, и глаза, Пек продолжил:

— Наставники думали спрятать меня на одном дальнем хуторе, сделать из меня фермера. А я не захотел. Я сбежал от них. Потом тебя встретил, разбил тебе нос, победил Брика в Обротях, стал кулачником папаши Влоба, стал рыцарем Илидола. Вот моя история, брат Ларик, — юноша выдохнул и без сил опустился на кушетку.

— Понятно, — спустя минуту после шквала откровений сказал Ларик, протяжно, удивленно. — А теперь-то что? Зачем тебе, то есть вам, бежать из города?

— Какое 'вам'? — проныл Пек. — Мы с тобой почти десять лет вместе, как братья, а ты мне выкать удумал. Предатель…

— Почему это предатель? — обиделся Ларик.

— Потому что я давным-давно не Мелин, а Пек, и, считая меня Мелином, ты предаешь Пека! — прошипел юноша. — А из Илидола мне надо убегать, потому что лорд Гай меня узнал! По фехтованию моему или по репе моей — не знаю. Но он назвал меня Мелином и смотрел на меня так, словно уже видел! Я думаю… я думаю: я очень на отца, на короля стал похож… И теперь Гош захочет выяснить все до конца, и, возможно, королю сообщит о том, кого он видел у стен Илидола. И король может сюда приехать и потребовать меня у города. А меня не должны найти!

— Почему? Разве плохо снова стать лордом?

— Потому! Потому что лорд Мелин утонул мальчишкой в реке Вирке! — уже прорычал Пек. — И меня могут объявить самозванцем и казнить!

— Но могут и признать! Тогда — здорово! Богатые одежды, золото, свита, лошади породистые! — ухмыльнулся Ларик. — Возьмешь меня к себе в придворные, и тогда Злате и ее папаше никак не отвертеться! Ха!

— Оооо! — заревел Пек, в который раз утыкаясь в подушку. — Ты болван!

— Ну, ты! Вы! Как вас там! Хватит обзываться! — грозно заметил Ларик.

— Болван и есть, — ничуть не испугавшись, отозвался юноша. — Я ж сказал — король лишил меня наследования. Он приказал держать меня в усадьбе и не выпускать, как будто я в тюрьме. И это тогда, когда я еще ребенком был. Потому я и сбежал — я думал: он расправиться со мной, когда я вырасту. Чтоб я не мешал стать наследниками его сыновьям от королевы Корнелии. Понимаешь?

— Думаешь: узнав, что ты жив, король убьет тебя? — округлив глаза, зашептал Ларик.

— Убьет или посадит под замок — даже не знаю, что лучше, — буркнул Пек. — И никто мне не поможет. Разве Илидол и его стены защитят меня от короля?

— Но он твой отец, — возразил Ларик. — Может, наоборот, он захочет, чтоб ты вернулся и был рядом с ним. Пусть не как наследник, но просто — как сын. Разве так не может быть?

— Ты допускаешь мысль, что Лавр Свирепый размяк сердцем и захотел стать заботливым отцом? — криво усмехнулся Пек и тут же утвердил приятелю звание. — Болвааан!

Тот уже равнодушно махнул рукой:

— Ну, ладно, пусть ты прав, пусть так. Пусть тебе надо бежать из города. И как ты это сделаешь? С дырявым-то боком? И куда ты побежишь? И еще — твое бегство ударит по городу. Все узнают, что их самый молодой, самый храбрый рыцарь смотал удочки. И что решат люди?

— Аааа! — опять заревел раненым медведем Пек.

— Да-да, — затряс головой Ларик. — Они решат: ты сбежал, потому что понял — городу крышка, потому что ты испугался! И отчаяние придет в Илидол. И тогда ему точно крышка!

— Аааа! Что ж мне делать? — юноша схватился за голову.

— Перво-наперво — лечить свой бок. И лежать спокойно, и не душиться подушкой, — обстоятельно расписал план действий Ларик и отобрал-таки у друга подушку. — Поживем — увидим. Если что, я тебя в обиду не дам, лорд Мелин, — знатный титул Ларик прошептал, подмигнув юноше. — Мои кулаки и дубьё кой-чего стоят.

— Спасибо, спасибо, — схватил руку друга Пек, пожал ее, — только прошу: никаких лордов и Мелинов. Ты ж обещал: все с собой в могилу…

— Хорошо, хорошо, — успокоительно закивал Ларик. — Ты только не дергайся…

Пока они вели такие задушевные беседы, в окно над кроватью Пека блеснуло лучом восходящее солнце, и тонкая белая занавеска стала от этого нежно-розовой.

После ночи, богатой на события и дождь, пришло утро. Ливень прекратился — расползлись по углам небосклона истончившиеся пасмурные облака, и день пообещал стать ясным.

— Привет! Всем привет! — раздался со стороны входа в палату по-детски звонкий голос. — Где сэр Пек? Мне надо его видеть.

— Уууу! — взвыл юноша, дернув из рук друга подушку и снова закрываясь. — Ее только мне не хватало!

Это Нина заскочила в лазарет. В руках девушки опять было кое-что объемное и тяжелое — корзина с очередными кулинарными изысками. И то, что там было, она, идя мимо кушеток, раздавала раненым, высматривая желаемый объект — Пека.

Пару добрых рук уже показали ей, в какую сторону держать путь.

— Зачем ты так про нее? — улыбнулся Ларик. — Ты ей нравишься — это сразу видно. И разве Нина плоха? Молоденькая, лицом приятна, фигуркой тонка, характер вроде спокойный, мягкий. И хозяйка хорошая, пироги печет. Хотя, раз ты типа прынц — тебе наверно только прынцесс подавай…

— Я ж просил, — с упреком отозвался юноша. — А Нина… не ко времени она здесь. Не до нее мне. Голова болит… все болит, — он натянул одеяло на голову и буркнул. — Скажи, что я сплю и будить меня нельзя.

Но было поздно — Нина уже шлепнула свою корзинку на табурет, с которого, приветствуя девушку, поднялся Ларик.

— Привет героям! — бодро поздоровалась она.

— Привет, красотка, — улыбался Ларик. — Все подкармливаешь нас?