Мрачные сказки - Ши Эрншоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В черте Пасторали находится двадцать два строения: несколько жилых домов, как у нас, общинный домик, общежитие с дюжиной комнатушек со спальными койками, большая кухня со столовой, мастерская и хижина для рожениц, расположившаяся среди деревьев на западной окраине. Купер, основатель нашей общины, приобрел этот участок со всеми постройками у одного банка лет пятьдесят назад. Приобрел дешево, потому что других желающих купить заброшенное на семьдесят лет поселение в далекой лесной глухомани – с домами, вросшими в землю, и агрессивным лесом, отвоевывавшим назад отнятое людьми, – попросту не нашлось. Многие вообще не знали о его существовании.
Дом, в котором выросли мы с Би, стоит на самом южном рубеже общины – ближе всех к сторожке, нашему посту охраны. К северу от Пасторали раскинулись пшеничные и кукурузные поля, едва видимые в угасающем свете дня. Восточная граница тянется вдоль невысокого пологого хребта; там, среди густых сосен, угнездился дом Генри и Лили Мэй, их козы частенько пасутся на поляне, отделенной изгородью от опушки леса. А тропа, бегущая вдоль ручья, – та самая, по которой мы с Тео пошли от нашего дома в центр Пасторали, – служит западной границей. Пастораль занимает девяносто с лишним акров. Девяносто акров, обеспечивающих нам прибежище и безопасность.
Круг, на котором проводятся наши собрания, устроен на открытом ровном участке земли – позади столовой, между двумя обширными садами. Низкую деревянную сцену обрамляют полукольцом скамейки из колотых бревен. Члены общины уже начали занимать на них свои места и, разбившись на маленькие группы, тихо переговариваются друг с другом. На этом Кругу мы собираемся регулярно, раз в неделю. И, усевшись на скамьи плечом к плечу, обсуждаем урожаи, погоду и меры по защите общины. На этой площадке мы также празднуем дни рождения, организуем свадьбы и поминки тех, кого потеряли. Каждый декабрь поем песни, которые принесли с собой из прошлой жизни наши старики, – про омелу и подарки, перевязанные разноцветными лентами. А еще пьем мутный сидр и зажигаем вокруг дерева Мабон свечи. Мы сохранили обычаи внешнего мира, но также создали и новые традиции.
А сейчас мы с Тео стоим у границы площадки – за кругом света, отбрасываемого костром. И оба опасаемся заговорить с другими. Боимся, как бы наши рты не выдали того, что занимает наши мысли. Тео покидал Пастораль. Переступал ее границу и ходил по дороге. И он мог заразиться ветрянкой. Хотя… кожа мужа остается чистой, а глаза ясными; и, когда они встречаются с моими, я не вижу в них темных пятен.
С деревьев спускаются ночные насекомые; три дочки Авы – все с длинными черными волосами, завитыми в мелкие кудряшки, и большими, как у матери, серповидными глазами, – обежав восьмеркой ноги взрослых, устремляются к дереву Мабон в центре площадки.
Деревом Мабон мы зовем старый дуб. Дважды в году мы завязываем на его ветках ленточки: весной – отмечая начало посевного сезона, осенью – празднуя сбор урожая. Изредка это дерево используется для других, более мрачных целей: определить, живет ли в теле общинника болезнь.
Дочки Авы гоняются друг за другом вокруг дерева с криками: «Гниль! Гниль! Была моя, стала твоя! Гниль, гниль! Я от гнили убегу, а тебе лежать в гробу!» Но прежде чем их кто-нибудь успевает одернуть, девчушки стрелами уносятся в ряды кукурузы.
Тео откашливается; его глаза устремлены на сцену – в ожидании Леви. Муж выглядит так, словно с трудом удерживает ложь, распирающую ему глотку. А я думаю о сестре, стоявшей на кухне так близко от мужа и шептавшей ему какие-то слова. Различить их мой слух не смог. Но когда я вылезла из пруда и вернулась в дом, Би на кухне уже не было, а Тео стоял около мойки, делая вид, будто скрывать ему нечего. Он думает, что я их не видела.
Разум мечется между мыслями о предательстве и замешательством; но довлеет над всем страх. Мне хочется поверить в то, что Тео больше никогда не переступит границу. Но что-то в глазах мужа выдает любопытство, продолжающее его будоражить.
Слева от нас к площадке подходят Эш и его жена Колетт, на седьмом месяце беременности. Последнее время Эш так трясется над Колетт, как будто она – драгоценный сосуд, способный неожиданно разбиться, а ребенок в ее чреве – хрупкое стеклышко. Супруги проходят мимо нас, ища глазами свободные места на скамейках. Эш потирает рукой шею Колетт, а она, прикрыв на мгновение глаза, запрокидывает голову. Ее выгнутая поза выдает изнуренность: беременность Колетт протекает тяжело, утренние приступы тошноты и головокружения уже вконец измучили женщину, и она практически не покидает дом на северной стороне Пасторали. Выходит лишь для участия в наших собраниях.
– Добрый вечер, – тихо приветствует нас Эш, в глазах которого тоже видна усталость.
– Добрый вечер, – кивая, вторит ему Тео. – Как самочувствие? – обращается он к Колетт, пытаясь вести себя правильно.
Колетт лишь едва поворачивается к нему; округлившийся живот ограничивает свободу движений; веки по краям припухли. Колетт – даже беременная – женщина маленькая, невысокая ростом и мелкокостная. Ее блестящие каштановые волосы ниспадают до самого копчика. И ступает она очень мягко и плавно, словно скользит по воде.
– Неплохо, – отвечает Колетт Тео, обводя рукой живот-шар. – Мне порой кажется, будто я уже год хожу беременной.
Мне всегда нравилась Колетт, и так и подмывает ее приободрить, заверить, что все эти мучения стоят того, чтобы однажды взять на руки своего ребенка. Утешить тем, что большинство женщин испытывают в положении то же самое. Но вместе с тем мне хочется избежать дальнейшего разговора. А если Колетт или Эш поймут по моим глазам, какую тайну я пытаюсь скрыть?
– Обращайтесь, если мы можем вам чем-то помочь, – участливо предлагает им Тео, но я слышу в его голосе напряжение: муж тоже хочет побыстрее закончить эту беседу.
К счастью, Эш кивает и устремляется с женой к Кругу. Присев на всякий случай неподалеку от тропки, они о чем-то тихо переговариваются. Возможно, обсуждают имя для ребенка или ясли, которые сооружает для него Эш. А может, решают, кто лучше – мальчик или девочка, сын или дочка.
А я думаю о том, что нам с Тео надо пройти предстоящее испытание, выдержать, перетерпеть общинное собрание: избегать любых зрительных контактов, не поднимать головы, и тогда
