Большая книга ужасов – 8 - Антон Иванов

Я тут же позвонил Макси-Коту.

– Слушай, а Никита Павлович на встречу-то не явился, – сообщил я.

– Какой еще Никита Павлович? – невнятно переспросил Макс. Он явно что-то жевал.

– Да фотограф, фотограф.

– А-а, – протянул Макси-Кот и, поперхнувшись, закашлялся. – Я, знаешь, совсем про него забыл.

– Ты забыл, а он не пришел.

– Может, занят, а может, еще не выяснил. И вообще, Фома, не паникуй. Вот если он завтра опять не появится, тогда и будем думать. Ладно, мне надо еще математику доделать.

– Тогда работай, – отпустил Макса я.

Кстати, и мне стоило собраться на завтра в школу. Все-таки, как говорится, первый раз в новый класс. Я покидал в сумку чистые тетради, ручки, в общем, обычный набор. Старые учебники я сдал в прежнюю школу. Значит, завтра надо выяснить, как раздобыть новые. Но это наверняка знает Жанна.

Наконец я улегся спать. Я почти провалился в сон, когда какой-то странный звук заставил меня открыть глаза. В комнате было совершенно темно: лишь из угла прямо на меня пристально уставился красный глаз.

Невольно вскрикнув, я подскочил на кровати. Дверь в мою комнату распахнулась. Из коридора ударил сноп света. Я зажмурился.

– Федя, что случилось? – спросила мать.

– Телевизор включен, – ляпнул я первое, что пришло в голову.

Мать зажгла люстру и испытующе на меня уставилась.

– Федя, телевизор работает не у тебя, а в большой комнате. Если он тебе мешает спать, мы сделаем потише.

– Да не звук, – сказал я. – А огонек в моем телевизоре. Наверное, забыл выключить. Мать повернулась к телевизору:

– Федя, все выключено. Видно, тебе просто сон приснился.

– Наверное, – не стал спорить я.

– Давай, давай, спи. Завтра в школу. И, погасив свет, мама закрыла дверь. Но я долго еще не мог заснуть.

Глава VII

СТУДИЯ «ТЕЛЕПРОФЕССИЯ»

До сих пор не могу понять, видел ли этот глазок во сне или он и впрямь сам включился, а снова выключился. Разбуженный будильником, я первым делом уставился на телевизор. Глазок не горел. Я вдруг подумал: «А чего я, собственно, так волнуюсь? Подумаешь, огонек. Многие вообще никогда не отключают его, чтобы можно было в любой момент врубить телевизор с помощью пульта. Тут вроде и трепыхаться не стоит. Но почему же мне было вчера так страшно?»

Впрочем, утром, когда надо спешно собираться в школу, а за окном светло, о страшном и загадочном как-то не думается. Сейчас мне было куда важнее собраться и первым зайти за Жанной, прежде чем она явится ко мне. Поэтому, выкинув из головы всякие самовключающиеся глазки, я поспешил на кухню, где мать уже ждала меня завтракать.

Естественно, с ее стороны не обошлось без руководящих указаний. Мол, выясни насчет учебников, не забудь переписать расписание и так далее и тому подобное. Скоро мне это надоело, и я сказал:

– Да знаю, знаю. А расписание у меня уже есть. Жанна продиктовала.

– Жанна? – поджала губы мать. – Ну-ну.

Я с трудом сдержался. Но на споры не оставалось времени.

Все же мне удалось успеть, и я вышел на лестничную площадку как раз в тот момент, когда Жанна показалась из своей двери.

– Здравствуй, Жанночка, – послышался за моей спиной совсем не ласковый голос матери.

– Доброе утро, Марина Владиславовна, – вполне приветливо улыбнулась ей Жанна.

– Федор, – сказала мама. – Ты помнишь, что я сегодня уже выхожу на работу. Обед в холодильнике. Разогреешь сам.

– Не маленький. Разберусь, – и мы с Жанной сели в лифт.

По дороге в школу я на всякий случай спросил, не гуляла ли она сегодня утром с Пирсом.

– Нет, – откликнулась Жанна. – По утрам Пирс всегда гуляет с мамой. Верней, Пирс гуляет, а мама бегает.

Меня лично куда больше волновала сейчас не Жаннина мама, а Никита Павлович. О чем я и сказал. А Жанна ответила:

– Владей," Федор, собой и укрепляй волю. До вечера всё равно ничего не выясним.

Мы зашли в школьный вестибюль. Мне немедленно бросилось в глаза объявление: «Вниманию учащихся 9–11–х классов. Сегодня в 16.00 в кабинете № 211 состоится первое заседание студии «Телепрофессия». Приглашаются все желающие. Вход свободный».

– А-й, – протянул я. – Ваша знаменитая школьная телестудия.

– Почему знаменитая? – посмотрела на меня Жанна.

– Ну, понимаешь, это было первое, о чем мне в связи с новой школой рассказал отец. Вторым был бассейн. Но ты, Жанна, сказала, что он у вас редко работает.

– Студия, как видишь, работает, – указала на объявление моя спутница.

– А интересно, она в прошлом году тоже работала? – спросил я.

– Говорят, начинала, – отозвалась Жанна.

– Я-ясно, – протянул я. – Слушай, ты собираешься в нее ходить?

– А что? – осторожно проговорила Жанна.

– Ну, я думаю, может, сегодня сходим? Посмотрим. Интересно все-таки.

– Вообще-то, я собиралась. Меня журналистика интересует, – ответила Жанна. – Хочу после школы поступать на журфак. А эта студия как-никак – практика. Может, даже дадут какие-нибудь репортажи сделать для нашей кабельной сети. Ходят слухи, что силами школьной студии на нашем кабельном собираются выпускать молодежную программу.

– Ух ты! – вырвалось у меня. – Тогда я точно пойду.

– Отлично, – кивнула Жанна. – У нас как раз будет время после уроков забежать домой. Пообедаем, и на заседание студии.

Раздевшись, мы пошли к своему классу. Тут я вспомнил, что перед уроками меня просила зайти директриса. Правда, я обещал это сделать во вторник, а сегодня уже четверг. Я посоветовался с Жанной.

– Зачем тебе директриса? – пожала плечами она. – С классной я и сама могу тебя познакомить. Гораздо проще. Пошли в учительскую.

И она потащила меня вверх по лестнице. Надежда Григорьевна оказалась длинной, худой, средних лет. Посмотрев на меня, она без всякого воодушевления произнесла:

– Значит, нашего полку прибыло.

– Прибыло, – подтвердил я.

– После звонка я тебя представлю классу. А на большой перемене Жанна отведет тебя в библиотеку. Там и получишь учебники. Вопросы какие-нибудь есть?

Вопросов у меня не было. В чем я без обиняков и признался.

– Если возникнут, то задавай, не стесняйся, – любезно, но вяло проговорила классная.

Мне показалось, что у Надежды Григорьевны куча каких-то своих забот, не связанных со школой. Поэтому мое появление она воспринимала как тяжелую дополнительную обузу, и только вежливость не позволила ей выразить истинные чувства.

– Ладно. Пошли, – подтолкнула меня к выходу из учительской Жанна.

Я послушно вышел в коридор.

– Как тебе классная? – поинтересовалась девочка.

– Да никак, – отвечал я.

– Мне тоже, – призналась она.

– Она совсем никакая, – добавил я.